Скоро осень... А с ней и 1 сентября. День, в который я буду спать до обеда. И тихо радоваться, что ни мне, ни сыну в школу уже не надо. И я еще много лет, до самых внуков, не буду иметь с этим заведением ничего общего. Как же это хорошо...
В общем, пришло ко мне желание сделать ряд публикаций, и объединить их в подборку «Школьные годы чудесные». Хотя больше хочется написать «чудесатые». Может, так и сделаю.
Но начну я не с первого класса, как было бы логично, а с девятого. В мое время он был еще предпоследним, а для меня стал последним школьным. И хорошо, что не просто последним. Вообще.
А все из-за задач по химии. Которые я не умела решать. Кстати, и до сих пор не умею. Но, сказать честно, как-то оно в жизни и не пригодилось. От слова «совсем». Ни разу вот.
Интересно, если бы мои приключения закончились все же трагически, Химинишна ощутила бы хоть каплю раскаяния за то, что делала? Я бы спросила. Но ее уже нет. Впрочем, обо всем по порядку...
В этот год я перевелась в другую школу - там был педагогический класс. Но 1 сентября встретила не на торжественной линейке, а в больнице. И провела я там две недели. То есть все то время, за которое мои несостоявшиеся одноклассники и учителя узнавали друг друга и худо-бедно притирались друг к другу.
Наверное, мне просто не повезло. Но сложилось так, как сложилось. И, собираясь первый раз в новую школу, я не знала ни расписания, ни... да ничего я не знала, по сути. Позвонить было некому, класс-то новый. Чатов для родителей тогда не было, да и учителя не стремились дать родителям свой номер телефона или позвонить им, чтобы узнать, как там не начавший со всеми учебу ребенок. Болеет? Ну и ладно. Поправится - придет.
Ну я пришла... А первым уроком в тот день была химия.
- Встать! Представься. Что ты мямлишь себе под нос, говорить надо громко и четко! Не слышу! Громче!
Открыла тетрадь! Почему она у тебя не подписана? Я тебе ее, что ли, подписать должна, а? У тебя время было, что бы подготовиться. Показывай домашнее задание. Что значит «какое»? Если за все две недели нет, то хотя бы последнее. Что значит «ты не знала, что задано»? Кто за тебя должен был узнать?
А чего подбородок дрожит? Разревись мне тут еще, неженка какая. Пошла к доске, будем проверять, что ты там знаешь, а что нет.
И я пошла к доске, а что мне еще оставалось? Подбородок действительно дрожал, но не потому, что я собиралась заплакать. Нет, тогда еще не собиралась. Тогда еще мне казалось, что два нормальных человека всегда поймут друг друга, даже если один из них учитель, а другой - пришедший без домашнего задания ученик. Просто именно в тот год у меня сильно обострились неврологические проблемы, полученные в 8 лет, когда я умирала от нейроинфекции. И при сильном волнении случалось такое - начинал дрожать подбородок, сложно было говорить. А уж когда на меня не то что кричали, а просто орали... Еще через год эти проблемы прошли, кстати.
В общем, нормально ответить я не смогла даже теорию, хотя ее относительно знала. Ну, на тройку точно. Но постоянные окрики: «Громче!», «Говори четче, у тебя каша во рту?», «Повтори нормально!» не оставили мне практически никакого шанса ответить хоть что-то.
А уж когда дело дошло до решения задачи... В прошлой школе у нас была старенькая учительница химии. Добрая такая бабушка. Хорошая, как человек. Мы ее любили. Только вот ей давно было надо на пенсию. Материал она не объясняла вообще. Мы читали параграф, выписывали определения... Ну и, в общем, все. Эти определения потом и отвечали. Задачи, по-моему, решали всего пару раз. Ну, как «решали»? Она писала на доске, пытаясь объяснить, как надо, а мы переписывали. И пытались понять. Получалось не у всех.
Химинична была тоже в возрасте. Но это был блестящий предметник. Очень любящий химию человек, умеющий прекрасно объяснить материал, и очень строго спрашивающий потом... А вот педагог, при всех своих достоинствах, она была никакой. Увы, так бывает. Ну и человек... скажем так, сложный. Обычно она выбирала несколько любимчиков и одну-две жертвы в классе. Первым прощалось все, и готовила она их, действительно, отлично. Многие потом говорили, что в институт без нее бы не поступили. Вторым не прощалось, по-моему, даже громкое дыхание. Я уж молчу про упавшую ручку. Их она откровенно гнобила, не боясь последствий. Со всеми же остальными ведя себя, как нормальный, пусть и строгий, учитель. Естественно, пока она издевалась над жертвой, в классе стояла глухая тишина. Никто не хотел потерять свой нейтральный статус, и заступиться даже не пытался.
- Что значит, вам в прошлом году не объясняли? Не мог учитель вам не объяснять. Ты всё врешь, потому что ленивая и тупая! Конечно, мне и не надо тебя знать. Надо быть именно тупой, чтобы даже тетрадь перед уроком не подписать. Как тебя в педкласс вообще взяли? Тут, знаешь ли, будущие педагоги, элита! А тебя я даже в дворники не взяла бы, недоразумение. Сядь и заткнись. Задачи решать не умеет, а строит из себя!
Стой! Сначала сотри с доски свои каракули и закрой ее. Да не так закрывают, дура! Вот уж точно: сила есть, ума не надо...
Это был первый урок. Самый первый в этой школе. Я никак не могла наступить этому человеку ни на какую любимую мозоль. Мы никогда не встречались до этого. Я пыталась отвечать вежливо. Я была одета в обычную школьную форму, волосы заплетены в две косы. Я ничем, вообще ничем, не выделялась. И я до сих пор не знаю, почему Химинишна повела себя со мною так, а не иначе.
Надо ли говорить, что на следующем уроке меня просто трясло? Хотя это и была литература, то есть тот предмет, по которому у меня всегда было 5.
День не задался. Первый день, что важно. У меня был ровно ноль шансов произвести хорошее впечатление и на остальных учителей. Это очень сложно, когда пытаешься не заплакать и не трястись слишком уж явно.
Отношения с классом тоже изначально оказались подпорчены: сложно нормально общаться с человеком, которого на только что твоих глазах унижали, а ты молча на это смотрел.
Но я все еще была уверена, что сумею все наладить. Я к тому моменту уже имела за спиной несколько удачно разрешенных конфликтов. В больнице, в санатории, в прошлой школе. И верила в свои силы.
Только вот... Это были конфликты с детьми. А не со взрослыми. С недоброй волей взрослого человека я столкнулась на тот момент в первый раз. И проиграла. Позорно, абсолютно проиграла. Хотя имела все шансы выиграть.
Сейчас я не понимаю, почему повела себя так, а не иначе. Вообще не понимаю. Но вот...
В общем, промучившись месяц, я перестала ходить на химию. Я учила, честно. И стала лучше понимать этот предмет. Но задачи мне не давались. А, значит, Химинишна всегда имела повод на меня наорать. Чем с большим удовольствием и пользовалась... Именно так: с удовольствием. Это отчетливо было видно. И не только мне.
***
Вы замечали, кстати, что школьные указки - это практически оружие? Длинная, толстая деревянная палка, порой весьма таки заостренная с одного конца.
Не замечали? А я вот заметила. После того, как Химинична повернулась ко мне спиной, бросив через губу очередное:
- Надо же быть такой тупой! Садись.
Указка в руке вдруг ощутилась шпагой (меня в детстве чуть-чуть учили фехтованию). И я очень ярко, очень красочно увидела, как острый (почему-то оструганный) конец глубоко входит ей под лопатку. И как окрашивается кровью ее зеленое, похожее на змеиную кожу, платье. Не только увидела, но и ощутила, как надо бить, и с каким усилием... и даже шатнулась вперед.
А потом подышала, разжала стиснутые пальцы, осторожно положила указку. Собрала вещи, и ушла с урока. Молча. Даже не слыша, что мне там орут. В ушах набатом грохотал пульс.
Больше на уроки химии я не приходила. А потом вообще перестала ходить в те дни, когда была химия. Ну, чтобы в школе не спрашивали, почему пропустила именно этот урок. А потом...
В общем, к ноябрю я просто перестала ходить в школу. Вообще.
И никому про это не сказала. Просто одевалась утром, брала портфель, и шла, куда глаза глядят. Тогда-то и случился ряд событий, едва не закончившихся плохо.
Но об этом я расскажу в другой раз.