Всю ночь Маша рыдала в подушку и листала старые переписки. Только к утру ей кое-как удалось заснуть. И когда через полчаса у неё над ухом забрюзжал будильник, девочка уже знала, что это будет самый худший день в её жизни.
Зайдя на кухню, Маша села за стол и уткнулась в телефон, не пожелав родителям доброго утра. Прошла минута, вторая. Девочка ждала, ёрзая на стуле и бросая на родителей быстрые, исподлобные взгляды. Папа читал, спрятавшись за огромной газетой, над которой маячила похожая на ощипанный одуванчик макушка. Мама стояла у плиты и, что-то напевая себе под нос, разливала по тарелкам горячую манную кашу. Как Маша ни старалась, родители не слышали её безмолвного крика.
Мама поставила перед ней тарелку с кашей. Девочка ничем не выдавала своего волнения, только палец быстро-быстро скользил по мерцающему экрану.
- Сколько можно сидеть в телефоне? - проворчал папа из-за газеты. – У тебя глаза уже опухли.
Последняя фраза подействовала на Машу, как красная тряпка на быка. Она вскочила из-за стола, опрокинув тарелку. Её глаза (действительно опухшие, но не из-за телефона) искрились, как неисправная проводка.
- Ну знаете ли… Это… Это уже совсем… - Маша тужилась, не в силах подобрать нужное слово. - Вы просто… Просто бесчувственные, вот вы кто!
Газета медленно опустилась, и серые водянистые глаза уставились на Машу. Они прожигали её насквозь, как лазерные лучи.
- И с каких это пор мы стали для тебя бесчувственными, скажи на милость? – отчётливо проговаривая каждое слово, спросил папа.
Маша покраснела и опустила глаза.
- Да хоть… хоть сегодня. Вы ни разу даже не поинтересовались, как у меня дела.
- Что-то случилось? – спросила мама.
- Нет, что вы. Ничего не случилось. Всё хорошо.
Папа фыркнул и снова спрятался за газетой. Мама положила половник в тарелку, подошла к дочери и взяла её за руки.
- Вы с Димой опять поссорились?
Ещё несколько секунд Маша удерживала на лице скучающе-безразличную маску. Потом её глаза наполнились водой, и слёзы потекли по щекам. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Мама осторожно обняла её.
- Ну тихо, тихо… Наверняка вы скоро помиритесь.
Маша громко всхлипнула.
- Он мня босил…
- Что?
- Он меня броосиииилл…
Газета снова опустилась.
- Может быть, хватит уже убиваться из-за ерунды?
Мама бросила на мужа предостерегающий взгляд. Но он невозмутимо продолжал:
- Да, ерунды. Бог знает, сколько парней её ещё бросит. Что теперь, по каждому слёзы лить?
Маша высвободилась из объятий и повернулась к отцу. Слова внутри неё клокотали, как поднимающаяся лава.
- Ты просто ур**! Ненавижу тебя!
Казалось, задребезжали стёкла. Газета упала на пол. Маша выбежала из кухни ещё до того, как родители успели прийти в себя.
***
Когда вечером Маша вернулась со школы, в поведении родителей произошла странная перемена. Они встретили её пристальными, встревоженным взглядами. Девочка буквально видела над их головами маленькие кудрявые облачка - как в комиксах:
«Ты нас очень тревожишь, Машенька. Очень-очень тревожишь»
В этом было что-то новенькое. Маша ждала, что родители, как обычно, встанут в позу и будут молча требовать извинений. Когда она сняла куртку и направилась в свою комнату, они, не говоря ни слова, последовали за ней.
У двери девочка почувствовала сильный запах цветов. Лилии. И действительно: переступив порог, она увидела на тумбочке простую стеклянную вазу, из которой торчал большой пёстрый букет. Сочетание красных, жёлтых и оранжевых цветов вызвало у девочки воспоминание: новый год, зимняя ночь, огненные цветы один за другим с грохотом распускаются в небе…
Маша повернулась к родителям.
- Это ещё откуда?
- Кто-то оставил их под дверью, - тихо сказала мама. – Там внутри записка.
Маша пересекла комнату и вытащила из букета записку. Почерк был маленький и прыгающий, буквы наползали друг на друга в отчаянной схватке за место на строке. Девочка прочитала:
Я вас люблю, - хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Маша узнала отрывок из стихотворения Пушкина. Как-то она учила его в школе.
- Ты знаешь, кто это написал? – спросила мама. Она говорила спокойно, но дугообразные складки на лбу выдавали её волнение.
Маша пожала плечами.
- Нет. Наверное, эта чья-нибудь шутка.
- С каких это пор мальчики в шутку дарят девочкам цветы? Твой папа, например, последний раз дарил мне такой букет на свадьбу.
- Не ври, женщина. На прошлую годовщину я подарил тебе букет ничуть не хуже этого.
Мама усмехнулась.
- Конечно. Только цветы были искусственные.
Пока родители спорили, Маша перечитала записку. Потом посмотрела на цветы. Шутнику розыгрыш явно обошёлся недёшево. Впрочем, что это, если не шутка? Послание какого-нибудь тайного поклонника, который ждал много лет, пока она станет свободной? Не смешите.
***
Перед сном папа зашёл к ней в комнату. Маша лежала на кровати и слушала музыку в наушниках. Отца она не заметила – или сделала вид, что не заметила.
- Маша, сними, пожалуйста, наушники.
Папа подошёл к кровати и показал пальцем на ухо. Девочка что-то бормотала себе под нос, уткнувшись в телефон.
- Маша!
Она вытащила один наушник.
- Да, пап?
- Нам нужно с тобой поговорить. Выключи музыку. Пожалуйста.
Маша вздохнула и отложила телефон. Папа сел на край кровати.
- Насчёт того, что случилось сегодня утром...
- Не волнуйся, пап. Всё нормально. Я не обижаюсь.
Папа удивлённо посмотрел на дочь.
- Правда?
- Конечно. Я понимаю, что это твоё мнение. Ты не обязан его менять.
- Мне показалось, что оно тебя задело.
Маша улыбнулась.
- Всё нормально, пап. Можешь не стараться. Я скажу маме, что ты извинился.
- Мама тут не причём, - отрезал папа. – Я просто хочу, чтобы ты знала: твоя личная жизнь для меня важна. И если тебе понадобится помощь, ты только скажи…
- Я поняла. Спасибо, пап. – Маша клюнула его в щёку.
Папа поцеловал её, встал и направился к двери. Когда он обернулся, из ушей девочки уже торчали наушники.
- Я люблю тебя, дочка, - сказал он и вышел из комнаты.
**
Утром Маша проснулась с хорошим настроением. Рассчёсываясь перед зеркалом, девочка слушала музыку и вдыхала сладкий запах лилий, которым был наполнен воздух комнаты.
- Маша?
Девочка обернулась. На пороге стояла мама. Как и вчера, она была чем-то встревожена, хотя и пыталась это скрыть.
Маша вытащила один наушник.
- Доброе утро, мам.
- Ты уже видела? – Мама стрельнула глазами в окно.
- Нет. А что там?
Маша подошла к окну, отодвинула занавеску и выглянула во двор. На её лице мелькнуло удивление… которое тут же сменилось улыбкой. «МАША, ТВОЯ УЛЫБКА ДЕЛАЕТ ЭТОТ МИР ЛУЧШЕ!» - гласили большие, наползающие друг на друга буквы.
- Что ты обо всём этом думаешь?
Маша не могла оторвать взгляд от двора.
- Ну… По-моему, это мило.
- Мило? Да это самый настоящий позор. Все соседи уже прочитали.
- Что тут плохого?
- Ты только рассталась с парнем, а за тобой уже кто-то увязался. Чего хорошего-то?
Маша ничего не сказала. Пусть мама брюзжит – конечно, она завидует, да и можно ли её за это винить, когда папиного романтического запала хватало только на искусственный букет?
***
И вдруг Маша заболела. Болезнь эта была неизвестна врачам, её не отыщешь ни в одном медицинском справочнике. А между тем тысячи женщин ежегодно из-за неё кончают жизнь самоубийством.
Имя этой страшной болезни – любовь. Сколько бы женщина не строила из себя крепость, всё же найдётся Троянский конь, который проникнет за её неприступные стены. А если вы к тому же напишите что-нибудь под её окном – можете быть уверены, крепость ваша.
Но больше всего женщины любят, когда завоеватели только делают вид, что завоёвывают, а на самом деле милостиво просят. Можно броситься на женщину с верёвкой, связать её и увезти в другой город – и тогда, может быть, она будет вашей, - но куда вернее прежде спросить её согласия.
Маша не знала, кто каждое утро оставляет под дверью конфеты, пишет под окнами памфлеты в её честь и устилает дорогу перед ней лилиями. Сначала девочку это даже устраивало, но спустя время она почувствовала непреодолимое желание выяснить имя своего тайного благодетеля. В голове у неё сражались тысячи догадок – одна страшнее другой – и потому, когда Маша встала с кровати, накинула на плечи куртку и вышла на балкон, она жутко волновалась.
С балкона двор был виден как на ладони. Высокие стационарные фонари напоминали великанов, обступивших костёр. Себя Маша мысленно сравнивала с принцессой, заточенной в башне, которую охранял дракон. Её драконом был, конечно, папа, и Маша сочувствовала принцу, которому придётся вступить в схватку с этим страшным чудовищем.
Вдруг дверь подъезда распахнулась, и кто-то вышел на дорогу. Маша пригляделась. Она увидела расплывчатый мужской силуэт. У неё быстро заёкало сердце. И вдруг – свет фонаря упал на его лицо – Маша узнала его. Сердце заёкало ещё быстрее.
Вдруг её пробрал смех. Маша развернулась и выбежала с балкона.
Утром Маша влетела в кухню, обхватила папу руками и поцеловала в щёку.
- Спасибо тебе, папочка.
- За что это?
- Я знаю, что ты сделал. Можешь не притворяться.
Папа покраснел.
- Ты видела меня вчера ночью?
- Да.
- И… и что ты обо всём этом думаешь?
- Ты – самый лучший папа на свете. И спаситель моего настроения.
Он улыбнулся.
- Фух. А я уж думал-гадал, как ты к этому отнесёшься. Боялся тебе рассказать. Но теперь не страшно. Тот парнишка, он ведь напористый оказался, не хотел уходить, даже когда я сказал ему, кто я такой.
Маша нахмурилась.
- Какой парнишка?
- Ну как же? Тот, которого я вчера прогнал. Он тебе ещё конфеты отправлял и всякую дрянь под окнами писал. Но ты не волнуйся, я ему всё по полочкам разложил, как надо… Машенька, доченька, что с тобой? Почему ты плачешь?
Больше историй читайте здесь!
Спасибо, что читаете меня! Как вы думаете, правильно ли поступил отец? Поделитесь своим мнением в комментариях!