Об обороне Троице-Сергиева монастыря во времена Смуты можно снимать бесконечные сериалы с разветвлёнными сюжетами. Чего там только не было: шпионские страсти, воеводские разборки, измена, голод, болезни. Но самое главное, это мужество и стойкость защитников обители. Никто не хотел сдаваться.
Осада монастыря началась в октябре 1608 года. Польско-литовские отряды Яна Сапеги вместе с русскими сторонниками Лжедмитрия II осадили обитель. Крепость оказалась в блокаде. Защитники монастыря пережили все тяготы «осадного сидения»: многочисленные приступы, голод, болезни, «шатость и измену великую». Несчастная царевна Ксения Годунова, волей судьбы, оказавшиеся в Лавре, так писала о происходящем: «на всякой день хоронят мертвых человек по двадцати и по тридцати и болши; а которые люди посяместо ходят, и те собою не владеют, все обезножели».
К лету 1609 года военная инициатива стала переходить к сторонникам Василия Шуйского. Отряды Михаила Скопина-Шуйского в ряде сражений разбили «тушинцев» и взяли Тверь. Во Владимире стояла рать боярина Шереметьева. Царь требовал от воеводы скорейшего движения к Троицкому монастырю. Сапега пришел к выводу, что обитель надо брать сейчас.
В июле 1609 года начался мощный штурм крепости «со всех четырех сторон». Вначале противнику сопутствовал успех: «зажгли Пивной двор». Защитники крепости потушили Пивной двор, отбили приступ и совершили дерзкую вылазку: «за ворами из острога в след гоняли и языков поимали»
Но силы защитников монастыря были на исходе, и это прекрасно понимал Сапега. Еще одно небольшое усилие и крепость падет. Как говорится, еще немного, еще чуть-чуть. Масло в огонь подлил разбитый ранее Скопиным-Шуйским польский военачальник Зборовский, который, по словам Авраамия Палицына, автора « Сказания об осаде Троице-Сергиева монастыря»: говорил «Что стоит бездельное ваше стояние около лукошка? Что стоит лукошко то взять да ворон передавить»?
В начале августа Сапега решился на последний штурм. Готовились очень тщательно. Согласно его дневнику, литовский полководец лично давал указания « каким образом и каким порядком начинать штурм». Приступ должен был состояться за три часа до рассвета. При первом выстреле из мортиры, если начнётся пожар, «то выскочить всем сразу». Если «не загорелось», то скрытно подбираться к стенам и ждать второго выстрела. Если и после второго выстрела ничего «не загорелось», то ждать третьего и тогда, «независимо от того загорелось или нет, смело бросится со всех сторон». Скажем так, немного мудрено.
В ночь на 7 августа защитники обители готовились к смерти. Они прекрасно понимали, что это последний штурм. Пощады не будет. Смерть ожидала в своей келье бывшая царевна Ксения Годунова. Одев доспехи и выпив напоследок, готовился принять смерть «неоднозначный» воевода Григорий Долгорукий. Молился о спасение своей души никому не известный монастырский служка Григорий Рязанов. Молились и ждали смерти все двести стойких защитников обители: иноки, воины, женщины, дети. Чудо никто не ждал, иллюзий не питали.
За три часа до рассвета раздался первый выстрел. Крики и шум из стана врага усиливались. Началась беспорядочная стрельба. Защитники монастыря в ответ пару раз выстрелили. Они готовились к последнему бою и ждали штурма. С каждой минутой стрельба становилась всё сильней и сильней, но врага на стенах крепости не было видно. От неопределённости напряжение нарастало. Что задумал противник?
Забрезжил рассвет и стрельба стихла. С первыми лучами солнца защитники крепости увидели трупы врагов под стенами монастыря. Чудо. Счастливое избавление от гибели тотчас связали с заступничеством святого Сергия. Авраамий Палицын в своем «Сказании…» приводит слова «воровского» атамана Андрея Болдыря: «Бога свидетелем выставляли они тому, что видели двух старцев, украшенных сединами, как снегом, и кричавших громким голосом с крепостной стены всем, кто их видел: «Всем вам, бедным, так плыть! Что о себе не подумаете!».
Что же случилось на самом деле? Как говорится: « Когда Бог хочет наказать человека, он лишает его разума». Отчасти это верно. Для разноязычного сброда Сапеги, указания литовского военачальника были слишком сложны. Каждый это понял по-своему. С первым выстрелом мортиры, кто-то пошел в атаку, кто-то задержался, а кто-то встал не по ту строну. В темноте все перемешались.
Услышав русскую речь, а среди штурмующих было много русских «воров», поляки решили, что защитники монастыря совершили вылазку, и открыли огонь по своим. «Свои», в ответ, стали стрелять по полякам. Результатом «дружественного» огня и стали трупы, лежащие под стенами монастыря в лучах утреннего солнца.
Неудачу последнего штурма в своём дневнике Сапега описал лаконично: «Приказа, не соблюдая и просьбы не выполнив, они, из-за беспорядочного, поспешного и небрежного приступа к стенам, ничего не добились».
Авраамий Палицын приводит следующий рассказ: «Збровский же отборное воинство, многих вооруженных людей погубил. Видя его в слезах, Сапега и Лисовский со своими воинами посмеивались: «Чего ради не одолел ты лукошко? Постарайся еще, ты ведь такой храбрый, не посрами нас, пойди разори это лукошко, доставь вечную славу королевству польскому. Нам непривычны приступы, а ты — премудр, позаботься о себе и о нас».
В итоге Сапега снял большую часть войск из-под монастыря и направился навстречу Шуйскому под Калязин. Монастырь блокировали небольшие отряды и жить стало легче.
Троицкое чудо стало переломным моментом в борьбе за монастырь. Осада еще продолжалась, но приступов и штурмов больше не было. Положение осажденных с каждым днем становилось все лучше и лучше. В октябре в монастырь прибыл большой отряд стрельцов под командованием Давыда Жеребцова и Григория Валуева, а в январе 1610 года Сапега снял осаду обители.
Чудеса все-таки бывают.
Автор: Михаил Фомичев