Стараюсь не писать заметки, статьи в тот же Дзен, к красным, круглым… или "квадратным" датам. Это все могут по традиции . Но когда неожиданно вспоминаешь того, или иного человека, твоего современника, вот и хочется изложить не только свои мысли и чувства, но и возмутиться.
Сколько вокруг людей, которые пытаются пиариться на чужих материалах, пишут не пойми что об известных людях. Записывайте, написатели, свои мысли, рассуждайте на темы из собственной жизни, а не сдувайте чужие материалы, не перефразируйте их.
После посещения музея В.Высоцкого, где посмотрел в зрительном зале учебную постановку «Макбет» (актерских курсов) с участием моего товарища, зашел на следующий день и в сам музей.
Всё, как и положено в музее: экспонаты, стенды, фотографии, но нет, лично для меня, кому посчастливилось видеть Высоцкого при жизни, нет восприятия поэта, как личности нашей эпохи.
В Екатеринбурге в музее В.Высоцкого выставили в экспозиции даже его «мерседес».
В городе есть памятник Владимиру Семеновичу и Марине Влади.
В Краснодаре выставлен бюст В.Высоцкого.
Но нет в этом радости жизни. Есть замороженные, в бронзе, в экспонатах, моменты из прошедшей жизни поэта.
Даже на Ваганьково, в годовщины со дня рождения поэта, со дня смерти, собираясь у памятника поэту, люди как-то вяло, тоскливо читают его стихи, подражают его пению. Нет того подлинного, хриплого крика души, надрыва, который был свойственен только Высоцкому. Согласен, важна память людская. Пока она жива, жив и поэт. Но память должна жить не только в пафосных концертах, где песни Высоцкого исполняют те же представители «попсы» или «медиа-лица», но и на улицах, в скверах, как в свое время бардовских движений исполняли песни Владимира Семеновича и мы.
В советские времена, когда в сквере перед Ваганьково, близ серых, панельных пятиэтажек собирались люди, потаенно и негромко исполняли песни Высоцкого, тогда их было можно понять. Милиция сразу же задерживала особо крикливых и «буйных».
На одну из годовщин рождения Владимира Семеновича, в конце 80-х годов прошлого столетия, выхожу из ворот кладбища, слышу в рощице хриплые звуки из магнитофонных динамиков и негромкие напевы патлатого студента о «баньке по белому». Не удержался, подхожу, прошу в перерыве гитару и пытаюсь напеть рифмы собственного сочинения в память Высоцкого к 30-летию со дня рождения моего товарища, фаната поэта, почитателя его творчества с незапамятных времен.
Песня так и называлась «Многокрестие» - ХХХ. Мы как бы зачеркиваем прожитые десятки лет. Студенты выслушали внимательно, кто-то даже записал на магнитофон. Патлатый, забрав обратно гитарку, перевирая слова Высоцкого, пытаясь хрипеть под него, затянул про «Жил я славно…». К толпе студентов подошел огромный бородач, ростом за два метра. С растрепанной черноволосой шевелюрой звонаря на самой высокой колокольне. Этакий басовитый дядя из провинции. Забирает он гитарку у Патлатого и говорит сочным баритональным басом:
- Студентики, разве ж так исполняют Володеньку?
И как дернул пальцами, размерами с сардельки, по стальным струнам, как пропел громогласным голосом первый куплет про «баньку по черному». Тут уж с соседних милицейских бобиков в рощицу нагрянули два наряда, взялись дядьку таскать за сюртук из толстого драпа, пытаясь отвести в сторонку. Дядька спокойно таскает, в свою очередь, щуплых милиционеров, мотает их из стороны в сторону и спрашивает меня:
- Ты, студент, про кресты пел?
На мой кивок головы, хватает меня под локоть и запальчиво говорит с такой мощью, что у меня закладывает левое ухо:
- Сарынь на кичку! Айда в ресторан, помянем Володеньку!
Первую фразу я позже вспомнил по кинороману В.Шукшина о Разине и уточнил, что это «Приказ волжских разбойников собраться команде корабля в передней части судна для беспрепятственного ограбления.» О как!..
Но в тот момент, «с высокого старта» мы дёрнули сквозь толпу студентов и растерявшихся милиционеров вместе с громадным дядькой, лихо пробежались мимо армяно-григорианского кладбища, завернули несколькими переулками и… оказались в ресторане «Бега», где, «как следует», помянули Владимира Семеновича. Грандиозный дядька, с крутым шаляпинским басом, оказался дьяконом из Тобольска. Он совершенно не пьянел, до полуночи читал стихи Высоцкого и возмущался, почему стихи его любимого поэта нельзя читать или пропеть во весь голос, как это делал и сам «Володенька». Захмелевший от стресса побега, объяснить, разумеется, я этого не смог. Да и дьякону не нужны были объяснения. Ему нужен был собеседник, который выслушает наболевшее, не только по поводу запретов на публичное исполнение песен Высоцкого в те остатки застойных времен.
Встреча с грандиозным дьяконом запомнилась до сих пор, вспоминаю и восхищаюсь мощью его голоса и необъятностью натуры.
Недавно решил пересмотреть фильм о Высоцком «Спасибо, что живой» (2011). С первого просмотра на премьере осталось грустное чувство от загримированного Безрукова, что на экране вижу ожившего мертвеца. Неприятное чувство, знаете ли! Да и сама картина о чем?! Вот если абстрагироваться и задуматься…
Спрашиваешь зрителя после просмотра:
- О чем фильм? Если можно, в две строчки.
- О великом поэте! – отвечают, например.
- Разве? Не соглашусь. Это кино о наркомане, который поехал на халтуру и чуть не умер, потому что вовремя не привезли наркотики.
Разве таков ОН был? Разве этот, практически, последний эпизод жизни Поэта отражает его реальную, грандиозную, пусть и неоднозначную личность, но столь важную и значимую для всей страны?
Приведу в пример, эпизоды из личных наблюдений.
Конец семидесятых годов прошлого столетия. Командировка в один из провинциальных городов. Областной ДК. Афиша концерта Владимира Семеновича. Понятное дело, все билеты раскуплены заранее. Пронырливые киношники достали билетики «по блату» у перекупщиков. Вечер. До начала концерта менее 20 минут. Народ с билетами толпится на площади и на ступенях ДК при входе. Ни в холл ДК, ни, тем более, в зал никого не пропускают. На возмущенные вопли толпы администратор отвечает в мегафон, что концерт отменяется. Но никто не расходится. Опытные киношники проникают в зал через тайные ходы подсобок. В зале мест на 700 – человек тридцать, на первых рядах, костюмах и при галстуках, рядом суровые тёти с фигами из волос на макушках. Видимо, из местной администрации городка.
И вот на сцену выходит ОН. Удивляется, что мало зрителей, но концерт начинает. Работает два часа без перерыва. «На бис!» исполняет «Баньку» (и ту, и другую), «Кони!», «Цыганочку»… Малочисленные зрители, в том числе, и «галерка» не отпускают ЕГО со сцены. После концерта ОН выходит через главный вход под колонны ДК, замирает от удивления. Вся площадь заполнена народом. Многие машут билетиками. Выясняется: указ местных партийных бонз: концерт запретить, отменить! Полностью отменить не смогли. ОН вынимает гитару из чехла и со ступеней ДК начинает второй концерт. По ходу исполнения подтаскивают звуковые колонки. Еще два часа выступления. Еще исполнение песен «на бис!».
Предфинальный эпизод повторился не только в этом городке, по словам моих же знакомых и коллег.
Толпа провожает ЕГО к гостинице (вариант: или на вокзал!). По улицам, где ОН проходит, люди выставляют в окна магнитофоны. «Яузы», «Маяки», «Кометы». Хрипят динамики ЕГО голосом.
Вот это, я понимаю, известность, популярность, уважение к ЕГО творчеству. Вот это, я понимаю, был бы фильм о Поэте. На все времена. Для наших детей и внуков, чтоб понимали, кто жил рядом с нами.
А были еще «квартирники». Перед одним из таких «квартирников» близ будущего музея В.С.Высоцкого мы заранее сбрасывались на входные билеты. Цена доходила порой до 25 рублей. В конце 70-х, при цене билета на трамвай в 3 копейки, а на метро в 5 копеек, это были приличные деньги. В тот вечер в гостиную квартиры, где пел песни Высоцкий мне пробиться не удалось. Народ толпился даже в коридоре квартиры. Благодаря высокому росту, я выглядывал поверх голов в гостиную, где были сдвинуты журнальные столики, установлены «елочки» из микрофонов, перевязанных синей изолентой, от катушечных и кассетных магнитофонов. Столы были уставлены закусками и бутылками со спиртным. Владимир Семенович был уже нетрезв, хрипел под гитару, на радость «избранным» и «прорвавшимся» на «квартирник». Передо мной, уперевшись плечом в косяк двери гостиной от натиска страждущих не только послушать поэта, но и увидеть, стоял невысокий, лысыватый, пожилой мужчина. В паузу, когда Высоцкому подлили в стакан спиртного, при общем молчании, это мужчина с упреком негромко сказал, но услышали все:
- Эх, Владимир Семенович, на что ты себя размениваешь?!
Высоцкий взглянул мутными глазами в сторону выхода из гостиной, что-то промычал, смел рукой с ближнего стола всё: микрофоны, бутылки, тарелки с едой и проч., откинулся на спинку дивана и устало прикрыл глаза. Концерт окончен.
За возмущенным гулом собравшихся, в полутьме коридора я быстренько вывел мужчину на лестничную площадку, прикрыл дверь квартиры и предложил сбежать, пока оба не подверглись суду «линча».
В кафешке близ театра на Таганке выяснилось, что мой собеседник тоже весьма известный бард и ученый. Вот такие метаморфозы жизни.
А ведь были еще замечательные спектакли на Таганке, где Высоцкий играл Хлопушу и Гамлета, была неожиданная поездка с Владимиром Семеновичем в одном купе СВ…
Многогранная, потрясающая личность поэта, нашего современника. Кто был на похоронах, тот помнит другой финал, возможного фильма, с огромной толпой перед театром на Таганке, провожающих в последний путь поэта.
Как сказал актер Борис Хмельницкий, выйдя в зрительный зал театра на Таганке после первого акта спектакля «Ревизская сказка»:
- Фатальный антракт, господа!
Вот о чем стоило бы снять фильм. Не приукрашивая, но и не напирая на один единственный эпизод из жизни Высоцкого, практически, перед самой его кончиной.
Приведенные выше примеры, напомню, исключительно из личных наблюдений, жизненного опыта, знакомства и сотрудничества с коллегами Владимира Семеновича.
Так что, работаем, господа, «от печки». От сценария. От режиссерского, в том числе. Только со своим, понимающим, и «разделяющим» режиссером, (а теперь и продюсером) кто добавит своих, образных, режиссерских дров, возможно, оживут персонажи будущего фильма, станут достоверными, правдивыми, жизненными.
Фальшь – она лишь на короткое время заработков, подлинность живет долго.
Как там говорили умные? Сейчас в историю легче влипнуть, чем войти.
Но все-равно, зачем же обязательно плевать в вечность? Профессионалы, не опускайтесь до халтуры! Можно слегка, что называется, «потрафить» телеканальному начальству, можно десятки раз переписывать сценарий в «угоду» продюсерам и распределителям бюджетных средств, но даже от наличия «медиа-лиц канала» фильм лучше не станет. Останется пустопорожней, разовой «телепродукцией». Иногда финансово окупаемой, спорить не буду. А морально? («А» отдельно от слова «морально», прошу заметить!)
Работаем. В любых условиях. Как же иначе, если связал свою жизнь с этим заманчивым понятием - «кинематограф»?
Кино – это же как коммунизм! Хочется бесконечно верить в светлое будущее.