Сегодня ровно год, как этот Странник ушел в свою Вечность.
Эдуард Медведский - поэт, журналист, редактор, философ, мистик и просто неординарная Личность. Издавал не только свои книги стихов, но и книги многих белорусских авторов, а чьи-то – и за свой счет. Просто из любви к искусству.
Эдуард Иосифович раз в месяц приходил в типографию, а заодно заглядывал к нам в редакцию поговорить. Один из разговоров и был взят за основу этого материала, который вышел 31 октября 2018 года в «Днепровской неделе».
В 1991 году Эдуард Медведский работал ответственным секретарем в «Могилевской правде», под его руководством в начале 90-х выходила газета «Могилёв-Таймс», 20 лет руководил коллективом газеты «Трудовая слава», но кроме того, он успел стать редактором свыше 30 книг белорусских литераторов, автором 7 собственных поэтических сборников и «вывести в люди» не одно молодое дарование.
На стихи Медведского написано около 20 песен российскими и белорусскими бардами: Алексеем Нежевцом, Евгением Грандом (на одном из его дисков 11 песен на стихи поэта) и Тарасом Юркевичем.
О том, чем настоящие поэты отличаются от графоманов, где черпать вдохновение и как удалось пронести сквозь всю жизнь любовь к поэзии, мы и поговорили с Эдуардом Иосифовичем накануне его 70-летия.
Любовь на всю жизнь
— Эта история началась с того момента, как я научился читать в семь лет и нас всем классом отвели в библиотеку им.Я.Коласа. Там я увидел на стенде новенькую книгу бордового цвета, попросил подержать ее в руках, восхитился запахом типографской краски. Это был первый том полного собрания сочинений Маяковского, который вышел в том же 1955-м году. Библиотекарь не хотела давать мне его домой (мал еще!), но я очень просил, и мне его выдали вместе с книгой «Волшебные сказки». За два дня я прочел этот том Маяковского от корки до корки. Захватила ритмика поэм «Облако в штанах», «Флейтапозвоночник» и других ранних произведений поэта. Конечно, тогда я мало что понял из его творчества, но от этой книги веяло мощной энергетикой, как от всякой настоящей поэзии. Я просто влюбился в Маяковского и вообще в поэзию. До 10 лет прочитал Лермонтова, Фета, Багрицкого, Хлебникова, Слуцкого, Ксению Некрасову и других поэтов, доступных в то время.
В 9 лет я упал с высокого дуба в прямом смысле слова и остался жив, даже не покалечился. Этот момент перевернул мое сознание: еще ребенком стал интересоваться чудесными спасениями людей, которые побывали в страшных ситуациях, и, казалось бы, их гибель должна была быть неминуема, но они оставались живы. Собирал вырезки из газет, рассказы очевидцев… Меня волновал вопрос, что же со мной произошло, и есть ли в истории подобные случаи. Тема познания себя, мира с тех пор красной нитью проходит через всю мою жизнь — это то главное, для чего человек приходит в мир. У Карлоса Шермана в поэме «Стороны света» есть верные строки, что существует семь направлений сторон света:
«Север, Юг, Восток, Запад,
Низ, Верх и Внутрь
Самого Себя».
В это же время возникло любопытство к технике стихосложения. За два года освоил различные стихотворные формы и стили. Исписал примерно три общих тетради всякой халтуры — стилизации, которые потом сжег. А в старших классах школы я начал издавать самиздатовский литературный журнал, где публиковал стихотворные опусы школьников и свои собственные. В конце концов этот журнальчик попал в руки секретаря Могилевского отделения Союза писателей Петра Шестерякова, и в 1964-м году он пригласил меня на заседание местных писателей. Мне тогда было 15 лет.
Дружба с советскими писателями
— Литературная жизнь советского периода отличалась тем, что графоманов не приветствовали в Союзе, хотя их всегда хватало, конечно. В то время в Могилевском отделении Союза писателей состояли Алексей Пысин, Михаил Шумов, Иван Аношкин и другие авторы, с которыми мы дружили.
Правда, с Алексеем Васильевичем Пысиным мы однажды «поцапались», когда он мне дал совет: чтобы мои стихи печатали, не упоминать Бога и обходить подобные темы стороной. Я в отместку написал ему стихотворение «Вот пысится пушкинский череп,/ Не может ни петь, ни вздохнуть,/ Но шагом я твердым через /Него перешагну…» Положил листок со стихотворением Пысину на стол, после чего Алексей Васильевич два года со мной не разговаривал. Но правда, потом мы хорошо общались. Он даже приходил к нам в поэтический клуб «Родник», который мы организовали на «Химволокно», отобрал подборку стихов для печати.
Сам по себе он был замкнутый человек, как всякие гении. Круг друзей его был довольно узок. Помню, как я случайно встретил его на остановке на Пушкинском проспекте в последний день его жизни. Это был август 1981-го года. Мы с Алексеем Васильевичем решили пройтись пешком и около часа беседовали о литературе. Утром мне позвонили, сказали, что Пысин умер: вечером случился приступ, его срочно забрали в больницу... Потом ходили слухи, что его убили, но все это было трагической случайностью.
От писания в стол – к изданию книг
— Когда мне исполнился 21 год, я женился на Надежде Полубинской (прим. автора: могилевский поэт, автор нескольких поэтических книг), у нас родился сын, я поступил на заочное отделение в БГУ, посменно работал аппаратчикомиспытателем на ЗИВе. Забот хватало, и я немного отошел от писательской среды. Писал в стол, учился, много читал… Мы всю жизнь с Надей занимаемся самообразованием — пишущий человек должен постоянно расширять свои знания.
А в 1995м году, когда я уже был редактором «Трудовой славы», в Могилеве появился Олег Зайцев, чтобы сформировать здесь отделение писательского союза «Полоцкая ветвь», которое существует и по сей день. Самое интересное, что меня приняли в союз только из-за того, что я взялся за организацию могилевской ячейки. Но уже через полгода я стал секретарем секции поэзии всего союза «Полоцкая ветвь» и возглавлял ее 12 лет вплоть до того момента, как все могилевчане ушли из союза.
Это был значимый отрезок времени, за который были изданы книги наших разных авторов. А в 1998-м году у нас, могилевского отделения «Полоцкой ветви», вышел коллективный сборник «Здесь и сейчас».
30 поэтических книг прошли мою редактуру. Прежде всего это книги Надежды Полубинской, Валентины Воробьевой, Евгения Матвеева и других.
Горжусь тем, что в 90-е помог мозырскому прозаику Виктору Рябинину издать книгу его пародийных рассказов «Леди в бане». Сначала я ее издал за собственные деньги. Сам Рябинин бывший офицер. На тот момент у него были проблемы с работой, платили ему копейки. Я ему сказал: «Эта книга тебе исправит жизнь». Издал, привез в Мозырь. Витя подарил книгу секретарше предприятия, на котором подрабатывал вахтером. Она прочитала, говорит: «Подари начальнику». Начальник пришел в восхищение, выдал Виктору премию. 30 книг у Виктора купила мозырская районная библиотека и, что интересно, выдавала читать ее только за деньги, чтобы не украли. Через месяц автор книги вернул мне долг. Я же на них издал в Бобруйске две части его романа «Бред сивой кобылы». Сейчас уже четыре российских издательства продают электронный вариант этих книг.
О счастье писать
— Я считаю себя счастливым человеком, потому что смог реализовать и сейчас продолжаю выполнять ту программу, которую я наметил для себя еще в отрочестве. Дело других разбирать, какой я поэт, но всю жизнь я занимался тем, что мне нравилось, а главное, что мне удалось сделать, — это стать наставником для многих талантливых людей, помочь им в определенный момент понять, как найти себя в поэзии, журналистике и вообще в жизни.
Я во все времена при любой власти мог делать то, что хотел, поэтому всегда был свободен. Ни перед кем не пресмыкался, не желал славы человеческой. Мы знаем множество примеров из прошлого: когда художник слова начинает идти на поводу у славы или системы, он деградирует как творец.
О поэтах и графоманах
— Сейчас для поэзии переходное время, мало гениев. Поэзия всегда проявлялась всплесками. Когда начинает меняться программа Земли, истории, и еще до того момента, как совершаются перемены, появляются гении. Их поэзия строится на предчувствиях. Они начинают писать задолго до предстоящих событий. Настоящие поэты предчувствуют будущее и погибают, когда это будущее наступает.
Графоманов хватало во все века, а теперь в век интернета, что и говорить… Вот на портале Стихи.ру зарегистрировано более 800 тысяч авторов, вопрос только: сколько из них поэтов? Но так было всегда. В 80-х годах вышло 7 томов словаря «Русские поэты 19-го века», где было напечатано более тысячи авторов. Из них хороших поэтов всего 50. Конечно, встречаются и у дилетантов стоящие вещи. Автор «Лучинушки» — яркий тому пример. Напечатанных стихов у него было около сотни и только одно — настоящее.
Чтобы быть поэтом, нужно прежде всего иметь дар, нужна работа над собой, необходимо постоянно познавать себя и мир, расширять словарный запас, пропускать поэзию через свою душу. У настоящих стихов всегда есть второй план, подтекст, а настоящая поэзия всегда современна и при этом вневременна.
«В начале было Слово…» Вся вселенная создавалась с мысли. И для поэта главное — та внутренняя мысль, которая в него заложена Вселенной, Богом. Если поэт найдет связь со своей душой, он не будет трафаретить и не будет писать заказные стихи.
Одиночество времени
Эдуард Медведский.
Мир стал другим –
Его не узнаю.
Лишь тень былого в чувствах.
И в печали
Иду на Север –
Открываю юг,
Зову друзей –
Они не отвечают.
Волной сиротской
Затопило вдруг
Всё существо моё.
И сердце стынет.
И нет людей –
Лишь призраки вокруг.
И я один
Бреду своей пустыней.