Не помню, как он появился, а как его звали - тем более. Просто обычный парень, каких много. В первую же неделю пребывания в части он умудрился заболеть дизентерией. Но будучи человеком скромным и интеллигентным, никому не сказал, даже в санчасть не обратился и ни с кем не поделился своим и страданиями до тех пор, пока как то на построении на плацу части не потерял сознание. После этого он провалялся в инфекционной палатке в санчасти батальона, затем по плану был отправлен в тыл, и на месяц как то потерялся из виду.
По возвращении в часть, с легкой руки какого-то весельчака, который не имел, я думаю, злого умысла, за ним закрепилась некрасивая кличка "дрищ", которой он, надо сказать, даже в здоровом состоянии соответствовал.
Он не курил, не пил. Глаза его нельзя было различить за толстыми стеклами вечно запотевших очков, которые он, щурясь, ежеминутно протирал грязным оторванным подворотничком либо своим либо чужим, таким образом вызывая стойкое раздражения как сослуживцев так и командиров. Фигура Дрища была нескладна: короткое туловище, длинные ноги и руки, красные обветренные кисти которые свисали, ниже колен, как у обезьяны. Грязная замызганная форма сидела мешковато. Безобразно натянутая на глаза и уши большого размера панама, ставили жирную точку во всей его нелепой и комичной фигуре и как казалось, натуре, всем кто с ним общался.
Известно, что прапора бывают трех типов. Первый - это всем известный герой анекдотов и армейских баек, который ходит с одним погоном, чтобы легче было мешки таскать. Это, как правило, начальник какого - либо склада, продовольственного, вещевого, начальник столовой, ГСМ, обычно какой-нибудь Мириленко, Арутюнян, Магомедов, с толстым пузом, свисающим через сшитую из двух портупею, самодовольный и не боящийся никого, кроме более серьезного вора, который может его "нагнуть" по службе. Среди настоящих офицеров этот тип презирается, а слабовольные стараются как можно тщательнее лизать ему пятую точку, чтобы урвать свой кусок вкусняшек и ништяков. Они как правило при увольнении в запас, всегда были увешаны боевыми наградами, хотя за всю свою службу ни разу не выходили на боевые. Но весь дефицит, который был в их распоряжении, был как правило и в руках штабников. От сюда и следует их благодарность, в виде боевых наград, которыми они рассчитывались.
Второй тип - технари. Места их обитания - парк. Это они, проваливаясь по колено в грязищу "пластилиновой страны". Это они поднимают машины с колен после боевых действий и на выходе, могут завести сразу несколько машин одним аккумулятором, или дюжину танков в двадцатиградусный мороз. Это их черные заскорузлые пальцы с обломанными ногтями без ключа закручивают гайки на тринадцать, и их железные прокуренные зубы мгновенно снимают оплетку с проводов, добывая связь ниоткуда. Выпив с малознакомым прапорщиком пару литров, они могут добыть для вас что-то ценное, например стартер или дефицитный генератор для танка, причем и выпивка и закуска будут за счет принимающей стороны.
Третий тип - псы войны. В ППД (пункт постоянной дислокации) - звери, на войне няньки, зубами грызущие врага за своих бойцов, добывающие победу тяжким ремеслом огня и меча. Как правило, бритые наголо, со старыми истёртыми войной не по годам лицами, потерявшие свою молодость за алкоголем и боевыми выходами. Имеют обычно прокуренные желтые усы и огонь в глазах. Не позволят "засохнуть" от скуки, могут накормить своих солдат кашей из топора. Это был самый уважаемый тип на любой войне.
"Дрищ" не относился ни к одному из этих типов прапорщиков. Он был липовым прапором, наверно потому, что когда-то окончил техникум, и меньшего звания просто не заслуживал. За пару месяцев службы он доказал свою полную никчемность, и командование махнуло на него рукой. Отныне он посылался "старшим куда пошлют", на всякие малозначительные работы (например, копание ям под туалеты или копание траншеи от забора до обеда. С командой как правило во главе которой стоял какой-нибудь бойкий сержант или старослужащий, который, пользовался авторитетом среди сослуживцев и подчиненных и сам мог организовать такую работу, без возражений со стороны солдат.
Нам, молодым двадцатитрехлетним офицерам было на него просто наплевать, ибо в свои тридцать с небольшим он был для нас "старпером", и поэтому никакой ценности как товарищ или соперник не представлял. Как тогда говорили просто "ни о чем". Мы мнили себя юными героями, приписывали себе в мечтах мнимые подвиги, и полугражданский "дрыщь" казался нам чем-то позорным, недостойным нашей, военной службы. Поэтому, как только поступила команда откомандировать прапорщика в распоряжение Центрподвоза, комбат и начальник штаба направили свои указательные персты на него. "дрыщь" ответил "под козырёк" и отбыл в командировку. После этого, разумеется, был мгновенно забыт. Впрочем, через некоторое время он еще раз напомнил о себе, т.к. однажды при нападении на колонну пропал без вести. Но, поле отписки на прокурорский запрос с приложением в виде выписки из приказа на откомандирование, все это стало головняком командиров в Центрподвозе.
В те времена ходили видеокассеты как правило не очень хорошего качества, это были копии с каких-то КГБшных материалов, местами комичные монологи, типа "Как я поехал на войну". Местами - записи духов с кадрами подрывов техники, расстрелов колонн, или откровенная чернуха с последними минутами жизни наших, попавших в плен. Большого интереса эти источники не вызывали, потому что жизнь была и так насыщена выходами с длительными командировками, после которых мы, возвращаясь, чувствовали себя намного взрослее и, с прищуром глядя на закат, глубоко затягиваясь, выдыхали: "Да -а -а, всяко бывало".
Помню, что шел я как то с обеда, ощущая неприятное вздутие живота после перловки и вареной кильки в томате, когда кто-то, обгоняя меня, хлопнул по плечу, и сказал: "пошли быстрее в штабной КУНГ, там "дрища" по видику показывают. Я ускорился, поднялся по ступенькам и окунулся в мертвую тишину кунга. Вернее от телевизора шел звук, но всеобщее холодное напряжение создавало такое ощущение тишины, что на меня, под ногами которого заскрипел дощатый, покрытый местами рваным линолеумом пол, сразу зашипели, многие из собравшихся. Кто-то сказал: "поставь сначала" и вот, после серой метели и паузы, замелькало вибрирующее изображение.
Съемка была духовская, плохого качества. Сначала на переднем плане метался из угла в угол жухлый кустик травы, слышен был чей-то невнятны напряженный шепот, потом изображение установилось, и стал виден кусок горного серпантина, заворачивающий под прямым углом, за ним - обрыв и белое каменистое русло высохшей реки; мрачные очертания гор, с трехъярусно окрашенным лесом: внизу - зеленым, выше - желтым, а на самом верху - белым, окутанные сизой дымкой венчали пейзаж. Картинка периодически шла квадратиками, но детали все - таки можно было различить.
Духи сидели выше дороги метров на двадцать. По дороге двигалась колонна из трех машин. В голове шел БТР, за ним - ещё БМП, замыкал колонну 131-ый ЗИЛ - водовозка. Не знаю, была ли это вся колонна, или просто отставший хвост, но только ни во время нападения, ни после, попытки помощи мы так и не увидели. Сначала сработал фугас под бэтэром, который в адском пламени подпрыгнул, скинув с брони пехоту, затем опустился и замер. Духи завизжали "Аллаху-Акбар!", по водовозке сработали сразу два РПГ( гранатомёт), кабина сразу взорвалась изнутри.
МТО-шка, уже скорее всего с убитым водителем, уткнулась "мордой" в бок "бэтэру", да так и замерла: скорость на повороте была невелика. Трескотня автоматов и пулеметов с дикими воплями "духов" слились в единый умопомрачительный вой, который продолжался не долго. После этого духи стали оглядываться по сторонам с опаской, спускаясь к колонне, съемка запрыгала в такт ходьбы оператора. Когда передовикам осталось метров десять до машин, у МТО (машина технического обслуживания) открылась дверь кунга, оттуда с перекатом вывалился человек и очередью срезал первую тройку - камера запечатлела нашего "дрыща". С озверевшим лицом поливающего огнем врага с колена. Оператор с камерой упал, она уставилась в какую-то точку, выхватив часть дымного неба, силуэты гор и кусок кунга.
Автоматная трескотня возобновилась, были слышны крики раненых и хриплый тоненький голос Дрища, который, надрывая связки, орал диким матом. Почему-то больше всего запомнились эти несколько минут боя, когда ничего не было видно, но воображение дорисовывало всю картину, безнадегу и отчаяние схватки, последние секунды короткого боя. Последнего для Дрища боя.
Затем прогремел взрыв, и все стихло.
"Мухой с-сволочи..." - прошептал кто-то из зрителей.
Следующие кадры показали поляну, с лежащими на ней рядком пятью убитыми бородачами, над которыми остальные, человек пять или шесть, выли молитву. Ни дороги, ни разбитой техники в кадре видно не было. Рыжие кустарники вплотную обступили поляну. Затем оператор повернулся, и в кадр попал снова "дрыщь", лежащий без сознания со струйками крови, текущими из ушей и носа, очков на нем не было; он медленно приходил в себя после контузии. Вот он, потряхивая головой поднялся на локтях, открыл глаза и сел, раскачиваясь и очумело окидывая взглядом "духов". Он принялся собирать окровавленными пальцами какой-то мусор с рукавов и штанин, как будто это было сейчас самое главное. В этот момент кто-то выстрелил ему в живот, он упал на бок, и, подтянув колени, свернулся калачиком. Один бородач подошел к "дрищу" и что-то у него спросил. Тот сдавленно, но достаточно четко произнес: "пошел на ...". Оператор подошел вплотную, стремясь получить наиболее подробную картинку. Бородатый вытащил из разгрузки нож и продемонстрировал его друзьям и в камеру. Это был длинный узкий тесак без гарды с накладной деревянной рукоятью и вытравленной на сером клинке арабской вязью. Духи вновь взвыли. То, что происходило с "дрищем" дальше, у меня нет ни сил, ни желания описывать, достаточно сказать, что в последние несколько минут своей жизни он немало пережил. И все время, пока продолжалась кровавая потеха, он ни разу не завыл, ни заблеял и не запросил пощады, изрыгая такие проклятия и ругательства, что ни сами духи, ни их предки не могли оставить ему право на жизнь. В конце перерезанное горло испустило клокочущий кровавый хрип. Запись кончилась. Все стояли, и молча смотрели в рябящий экран. Я ощутил сильную боль в правом плече, которое мой сосед сжал пальцами до белых ногтей. Думаю, многие из нас, если не все, не раз с содроганием думали о том, как поведут себя, оказавшись в подобной ситуации. И никто, я уверен, не дал себе однозначного ответа. Но именно этот прапорщик, наш нелепый Дрищ, показал всем нам, как можно и должно вести себя, принимая смерть достойно...
Вот вам и "ДРЫЩЬ"!!! Он был просто обычный парень, над которым посмеивались, а на самом деле, как оказалось, ГЕРОЙ!!! Каких много было в афганской войне. История которая была рассказана, давно кочует по страницам интернета и в памяти ветеранов "афганцев" и каждый по своему её пересказывает и восхищается этой героической жертвой простого русского человека, который отдал свою жизнь за свою Родину!
А кто то из нынешних правителей назвал эту войну ошибкой, и всех кто там воевал и погибал, тоже ошибкой! Они позволили себе вычеркнуть из истории нашей страны подвиги, таким образом предав своих мальчишек, которые отдали свою жизнь за свой народ! И не важно, какое было время и кто руководил. Всё ниже сказанное и есть героическая история Великой страны, СССР и ныне России, и об этом не стоит забывать, а чтить и помнить заслуги своих ветеранов, отныне и во веке веков, во все времена!
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ, СТАВЬТЕ ЛАЙКИ, КОММЕНТИРУЙТЕ!