Добрый день! Как всегда, в это время в эфире программа «Особый взгляд с Андреем Островским». Авторская программа приморского журналиста, публициста и краеведа Андрея Островского. Современная интерпретация событий прошлого, которые повлияли на ход истории Приморья, а также анализ текущих политических и социальных явлений.
Непогода, похоже, от нас наконец-то отступила: жара на пике, пляжи забиты приезжими, а воздушное, если так можно сказать, пространство заполнено грациозными и неторопливыми махаонами, которые, если говорить точно, называются парусниками Маака, хотя их так, конечно, мало кто называет. Махаоны напоминают о детстве, о пионерском лагере, даче и бабушке, варящей варенье; все ведь мы, в конце концов, живем ассоциациями. Что касается настоящих парусников, то у них тоже пик сезона – белые косые треугольники, едва ли не круглые сутки украшают акваторию залива Петра Великого, напоминая о бессмертном стихотворении Лермонтова, которое опять же каждый из нас помнит со времен школьной программы.
Море, окружающее нас с трех сторон, напоминает о себе ежедневно и ежеминутно, параллельно навевая темы для разговора и подсказывая полузабытые, но крайне важные для нас, приморских жителей, календарные даты, о которых сегодня не грех вспомнить.
120 лет, 16 августа 1904 года Владивосток, тогда уже ставший главной базой для русских военно-морских сил на Тихом океане, узнал горестную весть о тяжелом и плохо закончившемся бое владивостокского отряда крейсеров под командованием контр-адмирала Карла Петровича Иессена с японским 3-м боевым отрядом из 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсеров под командованием вице-адмирала Хиконодзё Камимуры.
Силы были далеко не равны: в Корейском проливе три российских крейсера «Россия», «Громобой» и «Рюрик» приняли 14 августа бой с шестью японскими крейсерами. Корабли под андреевским флагом были несколько крупнее по водоизмещению, однако существенно уступали противнику и по броневой защите и по артиллерийскому вооружению. Тем не менее нельзя сказать, что это было одностороннее избиение: российские корабли сумели выпустить по противнику более 4 тысяч снарядов (представьте себе эту цифру, учитывая, что скорострельность орудий того времени была не слишком высока). Несколько японских крейсеров после этого боя надолго ушли в ремонт. Но и наши потери были очень высоки.
Выйти из боя, оторваться от преследующего Камимуры и вернуться во Владивосток с большим трудом сумели только израненные «Россия» и «Громобой». При этом на крейсере «Россия» были убиты 1 офицер и 46 нижних чинов, ранено 5 офицеров и 156 нижних чинов; на крейсере «Громобой» были убиты 4 офицера и 87 нижних чинов, ранено 5 офицеров и 177 нижних чинов. Как писала в те дни наша любимая прекрасная Элеонора Прей, над Владивостоком навис траур. Но главной причиной горестной печали стала судьба крейсера «Рюрик». На нем был сосредоточен огонь нескольких японских крейсеров с первых минут боя. Вскоре погибли командир и старшие офицеры; командование крейсером на себя принял вахтенный офицер лейтенант Иванов 13-й (была такая традиция цифровых обозначения в династиях на российском флоте). Да и сам он был несколько раз ранен и контужен. На втором часу боя все орудия «Рюрика» были выведены из строя. Из 800 человек команды около 200 человек было убито, и 278 ранено. Когда на севере показались возвращающиеся из погони крейсера Камимуры, а с юга подошли еще 3 японских крейсера и 5 миноносцев, Иванов приказал затопить «Рюрик». Поскольку все штатные плавсредства были уничтожены в ходе артиллерийского боя, команда спасалась с помощью матрасов и деревянных обломков. В 10 часов 42 минуты местного времени крейсер затонул, а оставшиеся в живых члены команды были подобраны японскими кораблями и доставлены в лагерь военнопленных в Нагасаки.
Трагический, конечно, для нас бой, но с другой стороны он продемонстрировал силу духа и бесстрашие русских моряков. Тогда ведь никто еще и предположить не мог, что спустя полгода в ходе позорного для отечественного флота цусимского сражения несколько российских боевых кораблей просто опустят флаги и сдадутся на милость неприятеля. На этом фоне экипажи «России», «Громобоя» и в особенности «Рюрика» выглядят абсолютно героически. Такой же, к слову, была и верховная, монаршья оценка: контр-адмирал Иессен был награждён орденом Святого Георгия IV степени и зачислен в императорскую свиту; высокие государевы награды получили и многие офицеры и нижние чины, участвовавшие в бое в Корейском проливе.
В пандан трагической странице есть в эти дни и другая дата, по праву являющаяся предметом для беспримесной гордости. 174 года назад, в следующем году юбилей, 14 августа 1850 года амурская экспедиция под командованием капитана Геннадия Невельского поднял флаг на мысе Куегда в амурском устье. Одновременно был основан Николаевский пост (впоследствии город Николаевск-на-Амуре), названный в честь здравствовавшего на тот момент российского императора Николая 1-го. Это было первое русское поселение в Приамурье, уже через шесть лет получившее статус города. А тогда, водрузив флаг, Невельской по факту провозгласил присоединение к Российской империи Приамурского края и Сахалина, чем едва не вызвал переполох в имперской столице. Тем не менее, имя Геннадия Ивановича, впоследствии адмирала, прочно вошло в истории освоения Дальнего Востока, формирования его границ и закрепления за Россией. Для российского офицерства, особенно флотского офицерства он был одним из кумиров и образцом служения Отечеству – наряду с не менее выдающимся современником, защитником Камчатки адмиралом Завойко. Не случайно их именами называли и называют город на Сахалине и поселок на Камчатке, улицы и проспекты, суда и корабли. Ни тот, ни другой никогда не были во Владивостоке, но оба горячо ратовали за необходимость основания хорошей, относительно южной гавани и военно-морской базы имеющей прямой выход в море.
Так что вместе с еще одним современником, графом Николаем Николаевичем Муравьевым-Амурским вполне могут быть отнесены к тесному кругу отцов-основателей нашего города. Не случайно ведь первые памятники в крохотном и, по большому счету, еще только начинавшемся тогда Владивостоке были установлены именно этим двум адмиралам – Невельскому и Завойко. Недалеко, буквально в несколько сотнях метров друг от друга. Очень важно и то, что памятники эти, как говорится, не насаждались сверху; ода – сначала Невельскому, а следом и Завойко – были сооружены исключительно на добровольные пожертвования горожан, ключевую долю которых составляли офицера Российского флота. Поучаствовала, кстати, своими пожертвованиями и императорская семья.
Несмотря на последовавшие в 20 веке многочисленные попытки Советской власти, если не изуродовать, то, как минимум исказить памятник Невельскому, он устоял, и сегодня являет собой практически первозданный вид. С Завойко, к сожалению, получилось хуже – его, не помнящие родства большевики, сковырнули и уничтожили, не постеснявшись на том же постаменте установить памятник герою гражданской войны со стороны красных, Сергею Лазо. Последний, очевидно, тоже заслуживает памяти, однако стоять на чужом постаменте, на мой взгляд, - не комильфо. Как-то очень хочется, однако верить, что получится дожить до того момента, когда историческая справедливость будет восстановлена. Тем более, что, на мой взгляд, время для такого решения самое подходящее.
Это была программа «Особый взгляд с Андреем Островским». Берегите себя, пожалуйста, и будьте здоровы и тогда, я надеюсь, ровно через неделю мы непременно в новь встретимся в эфире.
Удачи!