- Реверс, р-р-ревер-р-рс!
Наверное, любовь к монетам и нумизматике появилась у меня лет с пяти.
- Р-р-ревер-р-рс! Реверс! – говорил я твердо и четко, будто бы произнося сокровенное заклинание.
Мой логопед была дама явно с той или иной страстью к коллекционированию. Вместо стандартной "рыбы", "рака" или "дирижабля", она давала исключительно незнакомые и такие загадочные слова.
- Какая вы класивая! – сразил я ее на повал, впервые придя вместе со своей бабушкой к ней на занятие.
Через несколько месяцев меня ждал успех:
- Реверс, р-р-ревер-р-рс – это обратная сторона монеты. Там, где сидит двуглавый орел.
Бабушка меня горячо любила. Она невероятно обрадовалась, услышав это незнакомое большинству слово. Так две буквы "р" я не произносил уже года полтора. Я знал и "аверс" – решку, и гурт – ребро монеты. И даже "буртик" я знал, впрочем упорно называя его "бортиком". Ну просто потому, что это и правда бортик. У каждой современной монеты есть такой – чтоб не затёрлась, лишний раз не пачкалась и так далее.
Моя победа была триумфальной. Было решено собрать всех моих родственников – ближних и дальних. Чтобы вместе отпраздновать такую чистую победу над "фифектами фикции".
Все пришли с подарками. Тогда мне подарили мою первую и единственную плюшевую собаку. Подарили ее раньше, чем я ждал – не на день рождения. С этой собакой и сейчас играют мои дети. Но один подарок был совершенно особенный. Новый, чистенький, гладенький рубль с Пушкиным 1999 года. Только-только с конвейера.
Вместо единицы на нем красовался ажурный портрет Александра Сергеевича Пушкина, наверное, единственного писателя, которого я знал в лицо. Я знал его "Лукоморье". А еще у меня была раскраска, на последней странице которой он сидел рядом с кружкой пива и известным черно-белым котом.
Счастью моему не было придела. Это сейчас я понимаю, что дядя мой немного смухлевал, подарив мне этот рубль. Но тогда даже собака немного отошла на второй план. Я смотрел и дивовался на эту монетку. Ничего подобного я не видел. На всех, старых и новых, советских и только-только отошедших российских рублях были цифры. А тут – настоящая голова.
Радовал меня рубль, в прочем, минут десять-пятнадцать. Это время я провел с ним наедине. Я раскладывал свою коллекцию, считал монетки, чахнув над ними, как Кощей. А потом, Пушкин от меня такого решил убежать.
Буквально выпорхнув у меня из рук, маленькое колесико покатилось по зеленому ковру, перепрыгнуло на паркет, и… незамедлительно раздался мой рев. Люди в соседней комнате повскакивали из-за праздничного стола. Белая тяжелая деревянная дверь открылась. Я сидел перед ней и жалобно смотрел в угол.
Тот угол был совершенно необычным. Нет, меня в него не ставили, конечно. Он находился прямо у дверного косяка, и в целом не отличался от других углов нашей квартиры, но тем не менее был самым таинственным ее местом. Все дело в том, что половые доски у этого угла не сходились в своем паззле. Отчего в полу, прямо на углу находилась маленькая дырочка дюйм на дюйм. Вела она, разумеется, в подпол. Обычно туда, будто бы в неизведанный космос, мной отправлялись бумажные лягушки, маленькие самолетики и даже детали конструктора. Древний египтянин из киндер-сюрприза туда тоже отправлялся, но его всегда опоясывала волшебная белая нить. Так, чтобы он мог вернуться. Он залезал в эту таинственную бездну нашего подполья, вглядывался в нее и возвращался обратно.
- У меня есть лом! – тут же предложил мой дядя-рубледаритель. Бабушка очень выразительно на него посмотрела, и он, развернувшись, ретировался к столу. Несколько взрослых поочередно прядали к полу. Пальцы у всех были длинные, каждый мог попробовать. Но успеха не было. Дядя, не забывая про шпроты, периодически поглядывал на трудящихся. Рубля как не бывало.
Похоже, что Александр Сергеевич был далеко не простым малым. Уехал он в свое подполье основательно. Пыльные лягушки одна за другой извлекались на свет божий. Но это были единственные сокровища, которыми нас одаривал небольшой проем в полу.
Прошло не мало лет, прежде чем советский паркет решено было поменять. Но и тогда рубля не нашлось. Именно в тот далекий день, я понял, что семейные торжества – это не только сладкие тортики.