Глава 14
… Его взяли под локоть и бережно повели вверх по ступенькам.
Он слышал испуганный возглас госпожи Хироко, тихие всхлипы и перешёптывание сбежавшихся девочек, скрежет стула, с которого рывком поднялся профессор Исимори… Чувствовал холодную, как лёд, ярость Ховарда, но воспринимал это отстранённо, словно происходящее вокруг не имело к нему никакого отношения.
Ичикаве казалось, что вот сейчас он ещё разок моргнёт и непроницаемая чёрная пелена перед его глазами рассеется. Но она всё не рассеивалась, и сердце юноши сковал страх. Как он теперь будет учиться? А работать? Неужели ему придётся осваивать азбуку Брайля, чтобы читать книги? Ичикава с ужасом думал о том, что больше никогда не сможет смотреть фильмы, любоваться закатами и рассветами, наблюдать смену времён года. Не увидит тех, кто ему бесконечно дорог – бабушку, маму, отца и…
...Ховарда очень встревожила молчаливая неподвижность Ичикавы. Покорно опустившись в кресло, к которому его подвели, юноша впал в оцепенение и вывести его из этого состояния не удавалось довольно долго. И лишь когда профессор Исимори принялся настойчиво спрашивать его о Чаше Жизни, Ичикава отмер и потянулся к своему рюкзаку – утром он забыл отдать Чашу профессору и весь день таскал её с собой, до дрожи боясь, как бы с ей чего не случилось…
А ещё через минуту юноша стоял на заднем дворе «Маленького кафе» и умывался водой из этой самой Чаши. Но зрение к нему возвращаться не торопилось...
- Я ведь уже предупреждал, что эффект будет не мгновенный! – Пыхтел вертевшийся под ногами Ворчун.
- Мохнатик прав. – Согласился с ёкаем профессор Исимори. – Нужно немного подождать. Но чем больше ты будешь нервничать, тем медленнее пойдёт процесс восстановления.
- Я слышал, что люди успокаиваются, когда гладят что-то мягкое и пушистое. – Ворчун толкнул Ичикаву на диван, плюхнулся животом ему на колени и потребовал:
- Гладь меня!
Ичикава невольно улыбнулся и провёл по его всклокоченной шерсти ладонью. Ворчун, устроившись поудобнее, утробно заурчал, изо всех сил старясь создать умиротворяющую атмосферу. Остальные тоже как могли подбадривали Ичикаву: госпожа Хироко специально для него испекла восхитительный пирог, а её дочери собрали огромный букет цветов, чей аромат, по их мнению, также благотворно влиял на человеческую психику. Ичикава был очень благодарен им за поддержку, и страх, намертво вцепившийся в его душу, наконец-то разжал свои стальные когти.
Когда сумерки накрыли посёлок лиловым покровом и повсюду в окнах домов стал зажигаться свет, Ичикава с облегчением отметил, что начинает понемногу различать контуры окружающих его предметов. А спустя полчаса он видел их уже вполне чётко. И всё же… что-то было не так…
От Ховарда не укрылась его обеспокоенность, да Ичикава и не пытался её скрыть.
- Видишь не так, как прежде? – Переспросил ками.
- Да. – Подтвердил Ичикава. – Острота зрения не снизилась, но я как будто вижу… не всё. Словно что-то неуловимое ускользает от моего взгляда, но я не могу понять, что именно…
Услышав это, Ховард помрачнел.
- Это пройдёт? – Ичикаву охватило дурное предчувствие. – Или мне ещё раз промыть глаза водой из Чаши?
- Попробуй. – Кивнул Ховард. И тише добавил: – Только вряд ли это поможет.
- Почему?! – Вскинулся Ичикава.
- Потому что тебя лишили способности видеть. – Ответил нингё. – И теперь ты воспринимаешь мир как обычный человек.
Для Ичикавы эта новость явилась откровением. До сего момента он даже не догадывался о том, что его мировосприятие было не таким, как у других людей. И лишь утратив свой дар, юноша смог в полной мере оценить его уникальность.
- Как же так? – Растерянно прошептал он. – Ворчун говорил, что Чаша Жизни обладает свойством нейтрализовывать любые яды и устранять всевозможные проявления тёмной магии. Она обезвредила туман над твоим озером, сняла с тебя Чары Усмирения в Аокигахаре, но не смогла помочь мне… Почему?!
- Чаша помогла тебе. – Возразил Ховард. – Иначе ты так бы и остался слепым. Но почему она не вернула тебе твой дар, я не знаю.
- Наверное, Многоликий что-то с ней сделал – ведь она какое-то время находилась у него… - предположил Ичикава.
- Исключено. – Заявил профессор Исимори, входя в комнату. – Свойства Чаши изменить нельзя. Но в прошлом её часто использовали для создания всевозможных неядовитых снадобий или их составных частей. А уничтожить то, что она сама создала, Чаша не может. – Профессор поправил съехавшие на кончик носа очки и задумчиво продолжил: – Скорее всего, Многоликий успел каким-то образом изготовить с помощью Чаши некое дополнение к уже имеющемуся у него порошку, который, кстати, предназначался вовсе не для тебя.
- А для кого? – Удивился Ичикава.
- Для меня. – Ответил Ховард. – Но твоё внезапное появление нарушило его планы. Вот он и выместил злость на тебе.
- А что бы произошло, если бы порошок попал в тебя? – Напряжённо спросил Ичикава.
- Полагаю, то же самое, что и с тобой – я бы ослеп и опять потерял свои магические способности. – Ответил Ховард. – Именно так он похитил меня в прошлый раз: прикинулся тобой, подошёл, бросил порошок... А очнулся я уже в Аокигахаре, когда пришли вы с профессором.
- То есть, сегодня Многоликий пытался провернуть тот же самый трюк повторно? – Изумился Ичикава.
- И у него это почти получилось. – Усмехнулся Ховард. – Приди ты на несколько минут позже, и я снова оказался бы в его власти. И Чаша Жизни меня бы уже не спасла.
- Выходит, способа вернуть мне моё привычное зрение нет? – Удручённо поинтересовался Ичикава.
- Есть. – Сказал ками. – Но ты после этого необратимо изменишься.
- Как изменюсь? – Насторожился Ичикава. – Что это за способ?
- Я могу приготовить эликсир из своей крови. – Ответил Ховард. – Он вернёт тебе способность видеть, но, выпив его, ты… станешь таким же, как Сатоши-сан.
- Это значит… - Ичикава запнулся и посмотрел на профессора Исимори. Тот, не отводя взгляда, негромко произнёс:
- Это значит, что все твои родные и друзья будут постепенно стареть и умирать, а ты останешься таким же, как сейчас. Тебе придётся неоднократно менять имя, дату рождения, место жительства и род занятий. Всё, что в течение многих лет было привычно и дорого твоему сердцу – неизбежно и безвозвратно уйдёт. Ты станешь вечным странником по бесконечной дороге времени, а повезёт ли тебе с попутчиками – неизвестно. Слабые духом не выдерживают такой жизни и теряют рассудок – поверь, я знаю о чём говорю. Кроме того, обретя бессмертие, ты не станешь неуязвимым и можешь погибнуть в результате несчастного случая или преднамеренного действия. – Профессор честно делился своим опытом, не скрывая правду и не пытаясь её смягчить.
Ховард в разговор не вмешивался.
- А если я откажусь? – Глухо спросил Ичикава, которому изображённая перспектива не слишком понравилась.
- В таком случае ты вскоре привыкнешь к новому мировосприятию и смиришься с ним. – Ответил профессор Исимори. – А через несколько лет даже не вспомнишь, что когда-то мог видеть мир иначе.
«Забавно, - подумал Ичикава, - я ведь узнал, что обладаю даром видеть совсем недавно – всего несколько дней назад, после того как меня чуть не съели ночные посетители «Маленького кафе». А раньше я не придавал значения словам Ховарда о своём умении, уверенный, что и остальные люди видят мир точно так же, как и я, просто не всегда успевают замечать разные мелочи… Но смогу ли я забыть то, что видел прежде? И получится ли у меня смириться с этим?»
А потом в мозгу Ичикавы вдруг вспыхнуло: «ВЕЧЕРИНКА! Как же мы теперь поймаем Многоликого?!»
Когда он задал этот вопрос, Ховард и профессор Исимори озадаченно переглянулись – видимо, в данный момент их мысли были заняты совершенно другим.
- Ичикава-кун, это не проблема. – Заверил юношу ками. – Мохнатик опознает его по запаху.
- А? – Встрепенулся ёкай, втихомолку доедавший под столом остатки пирога. – Нет, по запаху не получится. – Ворчун стряхнул с усов налипшие крошки. – Многоликий почему-то пахнет по-разному. Когда он принимал облик святого Сатоши, у него был один запах, а когда обернулся тем охранником, который столкнул господина Ичикаву в озеро – его запах изменился. Как он это делает – непонятно. И в Аокигахаре я ориентировался не по его запаху, а по вашему, Симидзу- оками-сама… Так что мой нюх вам точно не поможет.
- Жаль… - протянул Ховард и повернулся к профессору Исимори. Тот нервно потеребил свой гладко выбритый подбородок.
- От меня тоже мало проку. – Признался он. – Я не Видящий, а вычислить Многоликого иным способом крайне сложно. Но вы, Симидзу-оками-сама… разве вы… - тут профессор осёкся, словно с его языка едва не сорвалась непристойность.
- Да, Сатоши-сан, вы угадали. – С видом разоблачённого заговорщика отозвался Ховард. – Я всё ещё не полностью восстановил свои силы. Поэтому и не смог отличить Многоликого от господина Ичикавы ни тогда, ни сегодня. Но об этом никто не должен знать, иначе сразу найдутся желающие посягнуть на мои владения.
- Никто и не узнает. – Пообещал ему профессор Исимори и выразительно глянул на Ворчуна.
- Мням! – Подтвердил тот, слизывая с тарелки последние капли вишнёвого сиропа.
- Получается, выбора у меня нет… - протянул Ичикава.
- Есть! – Оборвал его Ховард. – Я не допущу, чтобы ты принимал судьбоносное решение, находясь под давлением обстоятельств! Близится полнолуние. Когда оно наступит, Чары Подавления окончательно развеются и я сам смогу разглядеть Многоликого под любой личиной. Дальше за дело возьмётся Усаги-сан, а от него ещё никто не убегал. Поэтому у тебя будет достаточно времени, чтобы тщательно всё обдумать. На свежую голову. А когда будешь готов, сообщи мне.
- Ладно. - Согласился Ичикава, чувствуя, что действительно нуждается в передышке. – Тогда я пойду. Домой. Мне статью в пятницу сдавать, а я даже не приступал к её написанию. И интервью у профессора Исимори так и не взял…
- Ну, это беда поправимая. – Улыбнулся профессор. – Пока ты не приспособишься к изменившемуся зрению, в университет тебе лучше не ездить. Так что завтра с утра займёмся твоей статьёй.
Ичикава кивнул, попрощался со всеми и вышел из кафе в ночную тьму. Ворчун посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и, немного поразмыслив, отправился следом.
* * *
До полнолуния оставалось пять дней.
На следующее утро Ховард, не покидая свой храм, приступил к организации вечеринки «для избранных». Он также условился с Ичикавой и профессором Исимори, что видеться они будут только предварительно созвонившись, а при встрече называть друг другу пароль. Всё это походило на увлекательную шпионскую игру с той лишь разницей, что любой промах игроков мог привести к реальному трагическому финалу. В связи с этим и Ховард и профессор Исимори настоятельно рекомендовали Ичикаве соблюдать осторожность. Ворчун, превратившись в лохматую серую собаку, не отходил от него ни на шаг, мягко оттесняя от предметов, на которые юноша мог наткнуться. Ёкай начал это делать после того, как Ичикава, на ходу читавший сообщение от Ховарда, едва не врезался в фонарный столб. Впрочем, юноша и правда испытывал дискомфорт от своего нынешнего состояния. Тем не менее, статью он написал в рекордно короткий срок, а затем всецело сосредоточился на предоставленном ему выборе.
* * *
Раздумья Ичикавы длились два дня.
Шанс получить бессмертие выпадал далеко не каждому и упускать его не хотелось. Да, трудности, безусловно, будут, но они казались ему вполне преодолимыми – ведь профессор Исимори не только благополучно дожил до двадцать первого века, но и добился высокого положения в обществе. Однако Ичикава не был уверен, что и у него всё сложится так же удачно. То, что мир будет меняться, причём не всегда в лучшую сторону, его не пугало, но ему становилось по-настоящему страшно при мысли о том, что он переживёт всех своих близких. Ичикаве уже доводилось присутствовать на похоронах – воспоминания о них до сих пор наполняли его сердце горечью и болью невосполнимой потери. Он не хотел, чтобы это повторялось в его жизни раз за разом. Так может лучше не испытывать судьбу и остаться смертным человеком, каким он и родился? Однако без своего дара Ичикава ощущал себя неполноценным… Его не утешала даже слабая надежда на то, что кроме утраченного умения видеть, он, возможно, наделён ещё какими-то талантами, о которых пока не знает.
Вконец измучившись, юноша обратился за советом к Ворчуну. Но тот замотал головой:
- В таких вещах я тебе не советчик! Могу сказать лишь одно: если у тебя с чем-то возникли затруднения, прекрати об этом думать, переключись на что-нибудь другое и обязательно как следует выспись – и тогда правильное решение придёт само собой.
- Ты прав. – Согласился Ичикава. – Надо отвлечься. Но как?
- Давай сходим в «Маленькое кафе»? – Предложил Ворчун, принюхиваясь к залетевшему в открытое окно вечернему ветру. – Госпожа Хироко сегодня к ужину готовит медовые оладушки. Уж они-то непременно направят твои мысли в нужное русло!
* * *
На третий день Ичикава проснулся с первыми лучами солнца.
Потихоньку, стараясь не разбудить свернувшегося калачиком в изножье кровати Ворчуна, Ичикава поднялся и взяв с тумбочки телефон, вышел на маленький балкончик, с которого любил следить за вознёй малышни на детской площадке. Но сейчас на площадке было пусто.
Не раздумывая больше ни секунды, Ичикава набрал номер Ховарда и, дождавшись ответа, негромко произнёс:
- Симидзу-кун, я принял решение.
Глава 15
Подготовка к вечеринке шла полным ходом.
Госпожа Хироко и её дочери постарались на славу, приготовив целую гору всевозможных закусок и десертов. Кроме этого, они развесили по всему залу расписные бумажные фонарики и фигурки оригами с автографом Ховарда, которые планировалось раздать гостям в качестве памятных сувениров.
После полудня прибыла музыкальная группа со своими инструментами и многочисленной аппаратурой. Потом к ним присоединились бэк-вокалисты и ребята из подтанцовки. Их сопровождали молчаливые секьюрити и технический персонал. Народу становилось всё больше и больше, но на тесноту никто не жаловался – пространство «Маленького кафе» каким-то непостижимым образом расширялось по мере необходимости. И это никого не удивляло, как не удивляло присутствие пушистого серого пса, всюду сующего свой любопытный нос.
Перед самым началом мероприятия все столики украсили ароматическими свечами и изысканными композициями из роз.
Азуми – старшая дочь госпожи Хироко – поправив галстук-бабочку, встала за барную стойку, которой ещё мгновение назад и в помине не было, но и это тоже осталось незамеченным.
Приглашённые собрались почти без опозданий. В основном это были девушки – яркие, как стайка непрерывно щебечущих экзотических птичек. И все они из кожи вон лезли, чтобы привлечь к себе внимание Ховарда, но тот, как обычно, никому не давал поводов для ревности или обиды.
Ичикава бродил по залу с фотоаппаратом наизготовку, подсаживался за столики и предлагал гостям свои услуги. Его предложения принимались охотно – все уже знали, что Недотрога присвоила себе его статью и благодаря этому скандалу популярность молодого журналиста взлетела до небес, так что получить фотографию от «знаменитого Ичикавы» хотели все.
- Ой, Ичикава-кун, а почему ты щуришься? И глаза у тебя красные… Ты плохо видишь? Или заболел? – Обеспокоенно спросила Ёко-тян – одна из тех «беззащитных малышек», от которых Ичикаву коробило. Такие девушки, вне зависимости от своего реального возраста, одевались и вели себя как маленькие, не преуспевшие в умственном развитии девочки. Они намеренно придавали своим лицам наивное выражение (порой граничащее с лёгкой придурковатостью), считая это невероятно милым (1). Ичикава был иного мнения, хотя лично знал парней, которые млели от подобного проявления женственности.
Вот и сейчас Ёко-тян, утопая в волнах бесчисленных рюшечек, ленточек и оборочек, смотрела на него трепеща неестественно длинными ресницами и приоткрыв чересчур пухлые губки, абсолютно уверенная в собственной привлекательности, которую она дополнительно подчеркнула нарисованным на лбу – точно между бровями – причудливым узором. Ичикава улыбнулся.
- Я в порядке, просто не выспался. – Ответил он и усталым жестом потёр воспалённые веки. – Ты такая красивая, Ёко-тян! Давай я тебя сфотографирую?
- Давай! – Радостно подскочила девушка. Её и без того коротенькая юбочка взметнулась на совсем уж опасную высоту.
Вечеринка шла своим чередом. Пообщавшись с гостями, Ховард поднялся на импровизированную сцену и взял микрофон. Зрители заворожённо притихли.
- В море земных страстей,
Изменчивых, словно тени,
Нет ничего прочней,
Чем родственных душ сплетенье…
Ховард умел петь так, что у каждого, кто его слушал, создавалось впечатление, будто он поёт лишь для него.
Ичикава совершил ещё один неспешный круг по залу и остановился возле барной стойки. Азуми поставила перед ним высокий бокал с коктейлем.
…Голос айдола замер на бархатной ноте…
… и в тот же миг Ичикава сорвался с места:
- Внимание! Снимаю!
* * *
- Отпустите меня немедленно! Что вы себе позволяете?! – Возмущалась Ёко-тян, безуспешно пытаясь вывернуться из захвата сурового секьюрити. – Я протестую!!
- Протестуй сколько угодно. – Хмыкнул Ховард. Он спустился со сцены и выдернул из вазы на ближайшем столике полураспустившуюся розу. За ней потянулся талисман, привязанный к стеблю красной нитью.
Ичикава огляделся вокруг: в зале «Маленького кафе» всё застыло, как если бы вечеринку вдруг поставили на «стоп-кадр».
Ховард провёл цветочными лепестками по лбу Ёко-тян, стирая с него слабо светящийся узор. И тотчас вместо миниатюрной хрупкой девушки в руках секьюрити затрепыхался низкорослый пожилой мужчина с весьма заурядными чертами лица и жёстким ёжиком седеющих волос.
Таинственный и неуловимый Многоликий наконец-то был схвачен.
Он неприязненно зыркнул на всех присутствующих и сжал пальцы в кулак. Послышался треск электрических разрядов, и державший его секьюрити резко вздрогнул.
- Только посмей причинить вред ещё кому-нибудь. – С пугающим спокойствием предупредил Многоликого Ховард и коснулся его щеки снятым с розы талисманом. Мужчина сразу же прекратил сопротивляться и обмяк, словно тряпичная кукла.
- Где настоящая Ёко-тян? – Спросил у него Ичикава, но Многоликий в ответ лишь презрительно скривил рот.
- Она в подсобке, оглушённая! – Раздался запыхавшийся голос. К ним подбежал Ворчун – на его шее красовался повязанный кем-то пышный розовый бант. – С ней сейчас Хироко-сан. Говорит, что беспокоиться не о чем и девушка скоро очнётся. Помнить о произошедшем, разумеется, не будет. Остальные гости не пострадали.
- Хорошо. – Кивнул Ховард. – Талисманы и благовония сработали как надо.
- А с ним вы что собираетесь делать? – Молчавший до этого момента секьюрити встряхнул за шиворот обездвиженного пленника.
- Он хотел бессмертия? – Недобро усмехнулся Ховард. – Что ж, он его получит.
Ками вытянул руку и разлившееся от неё сияние заключило Многоликого в плотный кокон. А когда он распался, в воздухе повисла прозрачная, наполненная водой сфера, внутри которой плавал… едва различимый пульсирующий комок студенистой массы.
Все, за исключением самого Ховарда, вытаращились на него, онемев от изумления.
- Э-это что? – Первым пришёл в себя Ичикава.
- Медуза Turritopsis dohrnii (2). – Пояснил Ховард. – Она обладает уникальной способностью останавливать свой жизненный цикл и запускать его заново, с самого начала.
- Это как? – Оторопел Ичикава.
- Представь, что старая курица вдруг превратилась обратно в яйцо, а затем вновь вышла из него цыплёнком. – Объяснять непонятное Ховард умел так же виртуозно, как и петь. – Но куры так делать не могут, а медузы этого вида – запросто! И этот процесс может повторяться до бесконечности. Иными словами, медуза, которую вы сейчас видите, действительно бессмертна.
- И как ты с ней поступишь? – Поинтересовался Ичикава.
- Отправлю её в «Камо» (3). Там работает мой давний друг, он о ней позаботиться. – Ховард щёлкнул пальцами, и сфера с медузой исчезла.
- А вернуться в человеческий облик она не сможет? – Высказал терзавшие его опасения юноша.
- Нет. – Заверил его ками. – У медуз нет ни мозга, ни сердца, поэтому Многоликий никогда не вспомнит о том, кем был до трансформации. И возврата к его изначальной форме не произойдёт. Зато он будет жить вечно, как и хотел. Причём в самых комфортных условиях, какие только можно себе представить.
- Воистину следует остерегаться своих желаний... – Пробормотал секьюрити и провёл пальцами по тонкой полоске усов над верхней губой. – Симидзу-оками-сама, думаю, что мне уже можно прекращать этот маскарад. Хоть грим у вас и первоклассный, но как-то мне в нём непривычно…
- Конечно, профессор, – кивнул Ховард. – Вы отлично справились со своей ролью, так что теперь вольны поступать как вам угодно. А, кстати, где Усаги-сан?
- Я здесь! – Отозвался рыжеволосый парень, выходя из неприметного закутка рядом со служебным помещением. Из-под его сбившейся набок бейсболки выглядывало чутко подрагивающее кроличье ухо.
- Возобновляй движение. – Ховард одним прыжком вскочил на сцену. – Вечеринка должна продолжаться.
_____________________________________
(1) – в Японии действительно существует мода на подобную манеру поведение не только среди девушек, но и вполне уже взрослых женщин.
Медуза Turritopsis dohrnii (2) – на сегодняшний день это единственное известное ученым бессмертное живое существо на Земле.
«Камо» (3) – Муниципальный Аквариум «Камо» (鶴岡る立加茂水族館). Расположен на берегу Японского моря в городе Цуруока (остров Хонсю). В Аквариуме представлена крупнейшая в мире коллекция медуз – более 60-ти видов.
Эпилог
-…Сейдзи-кун, как твои глаза? – Первым делом осведомился Ховард, когда они с Ичикавой пришли на приозёрную поляну, которую накануне выбрали для проведения фотосессии. – Может повременишь с работой ещё несколько дней?
- Нормально всё со мной. – Отмахнулся Ичикава. – Кроме того, через несколько дней погода может испортиться. А сейчас и освещение идеальное и место удачно подобрано. Ты же хотел натурную съёмку с минимально обработанными снимками? Вот и не отлынивай теперь. Становись вон туда. И поживее, а то свет уйдёт!
- Я не ожидал, что у моего эликсира окажется такой побочный эффект… - Не унимался Ховард, послушно вставая под красиво ниспадающие ветви плакучей ивы. – Глаза точно не щиплет-не жжёт, как на вечеринке?
-Точно. – Уверил его Ичикава. – Да и на вечеринке жгло не очень сильно. К тому же именно этот побочный эффект помог мне усыпить бдительность Многоликого. Он ведь и правда поверил, что я его «не вижу»… Повернись влево!
-Ты был убедителен. – Ховард с неподражаемой грацией развернулся в указанную сторону – позировал он профессионально.
-Учитывая, как я в тот вечер выглядел, это было несложно. – Усмехнулся Ичикава, не менее профессионально меняя ракурсы. – Но знаешь, Акио-кун, кроме того, что ко мне вернулась моя способность видеть, я больше никаких изменений в себе не ощущаю… Ты уверен, что я в самом деле обрёл бессмертие?
-Уверен. – Ответил Ховард и, небрежно прислонившись к стволу ивы, посмотрел прямо в объектив сногсшибающим взглядом. – И, если честно, меня это несказанно радует – я впервые за свою долгую жизнь встретил родственную душу. И не хочу её терять. Тем более, что и потенциал у тебя походящий…
-Подходящий для чего? – Не понял Ичикава.
-Для того, чтобы со временем стать божеством.
-Ты это серьёзно?! – Юноша едва не выронил фотокамеру. – А простые люди разве могут становиться богами?
-Ты не простой человек, раз родился Видящим. – Сказал Ховард. – В твоём роду определённо были аякаси. И отнюдь не низкоранговые. Если хочешь, мы проведём расследование. Думаю, что его результат удивит нас обоих… Сейдзи-кун, ты закончил съёмку или будешь продолжать?
Ичикава встрепенулся, вновь переключаясь на работу.
-Здесь – закончил.
- Дай посмотреть, что получилось. – Попросил Ховард, присев на ствол поваленного дерева. Ичикава устроился рядом и продемонстрировал ему отснятый материал. Ховард одобрительно кивнул.
- Пока освещение позволяет, давай сделаем ещё пару кадров у воды. – Предложил Ичикава.
Айдол согласился.
Направляясь к озеру, Ичикава увидел уже знакомое дерево с трещиной, через которую они с Ворчуном и профессором Исимори попали в Аокигахару. Сейчас дерево было обвязано верёвкой-симэнава и накрыто мощным барьером.
-Этот портал надёжно запечатан. – Предугадал незаданный вопрос ками. – Проход, соединявший Приют Отшельника и Дзигоку – тоже. Других межпространственных аномалий не обнаружено.
-А пруд возле «Маленького кафе»? – Вспомнил Ичикава.
-Те врата создал я сам. И сам же потом их заблокировал, так что никто, кроме меня, ими воспользоваться не сможет. – Успокоил его Ховард. – Но после всего случившегося я всё-таки поставил вокруг «Маленького кафе» защитный заслон... Кстати, госпожа Хироко сегодня подаёт к чаю тайяки (1). Заглянем к ней после съёмок?
* * *
Госпожа Хироко встретила их радушно.
- Ах, как жаль, что вы разминулись с профессором Исимори! – Воскликнула она, провожая их к свободному столику. – Завтра он возвращается в Киото и хотел с вами повидаться на прощанье.
-Ворчун поедет с ним? – Спросил Ичикава – он вдруг понял, что будет скучать по ёкаю-хранителю, если тот последует за своим хозяином… или кем там он считает профессора Исимори.
-Нет. – Качнула головой тануки. – Господин профессор звал его с собой, но Ворчун… то есть, Мохнатик… заявил, что не любит большие города и останется здесь, чтобы приглядывать за вами – хотя бы до тех пор, пока вы сами не пожелаете перебраться в большой город.
-Буд рад его компании. – Искренне ответил Ичикава. – Да и с профессором, полагаю, мы ещё не раз встретимся.
-Господин профессор тоже выразил надежду на это. – Улыбнулась госпожа Хироко. - Мы очень благодарны и ему и вам за всё, что вы сделали. - Тануки смущённо оправила белоснежный передник. – С сегодняшнего дня «Маленькое кафе» снова начинает работать в прежнем режиме: днём для людей, ночью для аякаси. Конечно, этого недостаточно, чтобы отплатить вам за вашу доброту, Ичикава-сан, но для вас наши двери открыты в любое время.
КОНЕЦ
_____________________________________
Тайяки (1) – японское печенье в форме рыбок со сладкой начинкой.