(повесть )
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Глава 8. Пушок в семье.
Время 21.00. Я сижу на стуле смотрю телевизор. Пушок у меня на коленях. Звонок телефона. Звонил Петрович. Оказывается, он окончил свою фото сессию тремя часами раньше. Проводил он её в ванне, которую Валентина наполнила холодной водой до его возвращения. После её окончания карп и два карася были ещё живы. Он прилёг на диван и вскоре уснул. Его разбудила Валентинина и сообщила, что рыба пожелала долго жить, и потребовала освободить ванну от улова. Карасей он затолкал в морозильную камеру, а карпа начал разрезать ножом на две половины, как и договаривались. Но не смог. Тогда он взял ножовку, распилил верхний плавник и мягкие ткани, а костистый хребет не поддавался ножовке. Он не знает, что делать? Я посоветовал взять топор и разрубить хребет. В молодости я ловил рыбу и по крупнее, правда её было тогда гораздо больше и крупные экземпляры были не в диковинку.
Две недели нашей холостяцкой жизни пролетели быстро. Жена с сыном благополучно возвратились домой. К их приезду Пушок окреп и значительно подрос. Гостей он встретил не с особым восторгом, хотя я им очень обрадовался. Пушок к жене и сыну близко не подходил, а если те пытались приблизиться к нему, чтобы погладить, то убегал под диван и выходил от туда лишь тогда, кода я заходил в зал. Приближение близких ко мне, он воспринимал с большой ревностью и всегда опережал последних. Пушок становился впереди меня, занимал агрессивную позу, издавая при этом полу шипение, полу мяуканье. «Не подходи, а то загрызу!» - дразнил его Сергей. Мы с Сергеем вышли на работу, а жена Машенька осталось наедине с Пушком. Вначале они относились с недоверием друг к другу. Откровенно говоря, жена его побаивалась, хотя он ей нравился. Но спустя некоторое время в их отношениях наступил паритет.
Пушок просыпался вместе со мной. Я кормил его молоком, убирал за ним лоток, который находился в туалете, и уходил на работу. Пушок провожал меня до порога, возвращался в зал, подтаскивал лапами свою чашку за входную дверь, так что она уже находилась в коридоре, садился у порога и ждал, пока проснётся Сергей.
Сергей просыпался через час после моего ухода и сразу бежал на кухню завтракать. Натыкался на чашку, вспоминал про нашего сожителя, открывал холодильник, доставал свежую мойву, и клал Пушку в чашку. Пушок с чувством собственного достоинства затаскивал её в зал, обходил чашку по кругу несколько раз, как бы выбирая, с чего начать. Потом набрасывался на рыбу. Хватал её за голову и жадно съедал. После чего вылизывал блюдце, тщательно умывался, запрыгивал на диван, где усыпал на несколько часов. Иногда Сергей спешил, и не заметив чашку, начинал завтракать. Тогда Пушок жалобно мяукал, брал чашку одноразового пользования в рот и приносил её к ногам Сергея на кухню. Тот вынужден был прервать трапезу, и положить в неё мойву. Пушок на его глазах расправлялся с угощением, и оттащив чашку к мусорной корзине, уходил в зал, где тщательно приводил себя в порядок, перед тем как улечься спать. Сергей в таких случаях говорил: «Таможня даёт добро!»
Жена старалась Пушка не беспокоить, и не заходила в зал, пока тот спит. Проснувшись, Пушок важно потягивался, потом расправив все части своего заспанного тела, начинал искать жену. В этот момент, в отсутствие меня, он считал себя хозяином. В Пушке просыпался охотничий инстинкт. Он долго выслеживал жену, потом ползком подкрадывался, и резко в самый неподходящий момент, набрасывался на её ноги. Иногда в азарте карябал или прокусывал их. Та не желая терпеть экзекуции, зная его звериные повадки, заблаговременно надевала на ноги лёгкие чуни из овчины. Разгулявшегося Пушка, могла успокоить чашка молока, выпив которую он добрел, оставлял Машеньку уходил в зал и начинал играть с желудями, каштанами, шариками для настольного тенниса. Он гонял их лапами по всему залу, под диваном, столом, стульями. Жена в это время закрывала дверь в зал, мыла полы в остальных комнатах, занималась прочими делами по дому. Когда жена мыла пол у дверей зала
Пушок ложился на пол, просовывал лапу под дверь и ловил влажную тряпку. Иногда когти настолько сильно впивались в неё, что жена останавливалась и ждала, пока Пушок соизволит отпустить тряпку. Чтобы убраться, помыть пол в зале, она клала в чашку кусочек мяса, выманив котёнка в коридор, переходила в зал, плотно закрыв за собой дверь. Съев угощение, Пушок садился у двери и начинал громко мяукать. «Обратно хочешь? Хочется, перехочется!», -
насмехалась над ним жена, продолжая заниматься своими делами.
Спустя некоторое время котёнок прекращал мяукать и начинал бродить по квартире. В один из таких дней, чувствуя, себя в полной безопасности, жена уже домывала пол. Невесть откуда появившийся Пушок, сверху набросился на тряпку перед ней. Котёнок с журнального столика в атаке перепрыгнул через согнутую спину жены и до полусмерти напугал её. Жена посмотрела на дверь, та была плотно закрыта. Оказывается Пушок, через открытую форточку в окне спальни проник на лоджию, на которую выходили дверь и окно зала. Форточка в окне зала тоже оказалась открытой, и Пушок без особого труда совершил свой замысловатый манёвр.
В будущем при первой возможности он пытался его повторить, но это ему удавалось крайне редко. Чаще он попадал в ловушку. Жена, иногда, желая, избавится от надоевшего проказника, умышленно оставляла открытой форточку в спальне. Стоило Пушку проникнуть на лоджию, затворяла форточку.
Почувствовав себя в ловушке, лоджия была остеклённой, котёнок особо не расстраивался. Он взбирался на подоконник лоджии, грелся на солнышке, с большим интересом наблюдая за пролетающими птицами. Со временем лоджия стала его излюбленным местом пребывания.
Крики и щебетания птиц сводили его с ума. Он часто становился на задние лапы во весь рост, а передними пытался поймать подлетающих к гнёздам стрижей и воробьёв, забывая о стекле. Гнезда были свиты над окнами лоджии под плитами перекрытия. В солнечную погоду дверь на лоджию не закрывали. Пушок уходил оттуда лишь для того, чтобы поесть или отметится в лотке. Однако минут за десять до моего прихода, котёнок садился в прихожей у входной двери.
Он жадно ловил каждый звук, исходивший со стороны лестничной площадки, и с напряжением ждал моего возвращения. Домой я возвращался позже всех, часто задерживаясь на работе: то на час, то на два, а то и на более длительный период в зависимости от обстоятельств. По словам сына и жены, Пушок безошибочно определял время моего возвращения. Они заметили ещё некоторые странность в поведении котёнка. Когда я уходил на работу, в гараж, по делам в город, то он провожал меня до порога и возвращался в зал к своим повседневным делам. Уехать на дачу, рыбалку или просто сходить в магазин без Пушка я не мог. Он преграждал мне дорогу и вынуждал забрать с собой. Со временем я приучил его играть во дворе до моего возвращения с магазина.
Он лазил по деревьям, прятался в кустах, охотясь за воробьями и голубями. В тёплые солнечные дни котёнок просто бродил по газонам, иногда пробовал на вкус траву или пойманных им насекомых. Когда я уезжал в командировку на несколько дней, он скучал. В квартире наступала тишина. В любое время суток его можно было видеть свёрнутым клубком в кресле.
Всё это время он практически ничего не ел. «Пушок, ты заболел?!», - переживала жена. Болезнь заканчивалась с моим возвращением. Котёнок начинал носиться по всем комнатам, показывая кульбиты, и прочее своё озорство.
В один из таких дней Сергей пришел домой с девчонкой Катей. Они встречались несколько месяцев и забежали после работы перед концертом перекусить. К всеобщему удивлению Пушок Катю не обидел. Он просто показал, что он здесь главный, а та не стала ему перечить. Катя приходила всё чаще и чаще. У них завязались доверительные отношения.
Она всякий раз приносила ему гостинцы. Однажды она принесла ему мышку,
которую сшила с клочка меха от шубы. Мышка была как живая. Катя опустила её на пол и за ниточку протащила несколько метров по залу. Пушок всем телом прижался к полу. Его глаза зорко следили за передвижением мышки. Через несколько секунд он в прыжке накрыл её передними лапами,
и утащил под диван, где старательно пытался разжевать пойманную добычу. Сергей и Катя уже ушли, а Пушок всё продолжал мусолить мышку, перетаскивая её с места на место. После этого случая Пушок с Катей стали «не разлей вода». Стоило Кате переступить порог, Пушок встречал её с мышкой в зубах, разрешал себя погладить. После чего они проходили в зал и играли в кошки - мышки.