Две монахини разговаривают по дороге к храму.
- Батюшка уехал больную соборовать, а я опять на катехизисе, - вздыхает мать Анна. – Не люблю я это. Прости Господи.
- А что, благое дело, - отзывается другая монахиня. – Через просвещение миряне к Богу приходят…
- Ты мать Серафима мира не знаешь, поэтому такая наивная. На прошлой неделе пришла одна, крестной, говорит, собирается стать. Я ей икону Святой Троицы показываю, спрашиваю - знаешь кто изображен? А она, лоб свой узкий сморщила и говорит: трое близнецов за чаепитием? Нет, мать Серафима, не желают они Бога знать, ритуалы одни им подавай. Мы для них – духовная обслуга!
С досадой перекрестившись, мать Анна вошла в храм.
В храме было пусто. К назначенному времени на огласительную беседу никто не явился. Монахиня с облегчением вздохнула и уже собралась возвращаться обратно в келью исполнять прерванное монашеское правило, как заметила во втором пределе фигуру худого, как тень, подростка.
Переходя от иконы к иконе, он близоруко всматривался в лики святых.
- Ты на беседу? – спросила монахиня.
Подросток обернулся, кивнул.
- Как зовут?
- Дима.
Они присели на скамеечку у стены под хоругвью. Слева возвышался Крест с распятым Спасителем, на которого подросток то и дело искоса бросал взгляды.
- Почему решил креститься? – по обыкновению начала мать Анна.
- А, нам в школе задали! – небрежно махнул он рукой.
- Что… задали? – ошарашенно взглянула на подростка монахиня. Неужели креститься теперь задают в школах?
- Да сочинение написать задали, - пояснил Дима.
- О том, как таинство крещения происходит?! – мать Анна аж вся похолодела. Она, конечно, слышала, что в современных школах чего только не происходит, но, чтобы такое…
- Да нет! - парень покосился на несообразительную монахиню. – Задали о смысле жизни сочинение написать.
- Понятно. И… что? – смутилась мать Анна.
- Есть у меня для таких случаев один вариант, - неопределенно произнес школьник и замолчал.
- В интернете скачать? – поспешила показать продвинутость в мирских вопросах монахиня.
- Я в интернете принципиально ничего не беру! - отрезал Дима. – Во-первых, в интернете сами училки сидят, они там все сочинения наизусть знают. Во-вторых, так и так придется переписывать от руки, да еще потом за чужие ошибки отвечать. Не-е, я таким не занимаюсь. У меня для этого тетя Надя есть.
- А, тетя Надя помогает тебе писать сочинения!
- Нет. Тетя Надя мне не помогает. Она оставляет родителям ключи от квартиры, когда уезжает на юг, чтобы кота кормили. Я туда, конечно, не ради кота хожу, - презрительно фыркнул Дима. - Просто у тети Нади чулан есть... Обычно в чуланах хлам всякий держат, старье ненужное, а у нее там – клад настоящий!
- Что? Клад? – недоверчиво переспросила мать Анна.
- Ну да. Клад. Книги там хранятся, - не обращая внимания на скепсис, продолжал школьник. - Я захожу в чулан, сажусь на пол. Расстояние, знаете, такое, что, прислонившись спиной к стене, коленями упираешься в полку. Так и читаю. Но в этот раз по-другому вышло. Ситуация у меня неприятная случилась накануне…
Подросток замолк, замялся, словно сомневаясь стоит ли рассказывать. Но решился.
- В общем дело было так. Мы с Серегой поссорились. И он при всем классе обозвал меня ботаном. Обозвал, кстати, незаслуженно, - уточнил Дима. – Ботаном я никогда не был, а домашки выполняю ровно настолько, чтобы с училками и предками не конфликтовать.
- Ну это понятно! - поддержала его монахиня.
- Так вот, пришел я на квартиру к тете Наде, а сам не то что о сочинении, вообще ни о чем не могу думать, кроме как о Сереге - что я мог бы ему сказать, а не сказал. В общем, решил искать ответ в книгах. Сел на пол, глаза закрыл, достал первую попавшуюся. Оказалось, стихи какие-то, про любовь. Поставил обратно – про любовь я все понял уже в седьмом классе, смысла там никакого нет. Взял другую книгу. Открываю наугад страницу, а там написано … - он сглотнул и испытующе посмотрел на монахиню, обдумывая, как она воспримет.
- Что написано?
Губы подростка дернулись и промолвили:
- Сначала было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
У матери Анны внутри аж что-то задрожало, и даже рот раскрылся от удивления. Никогда еще при ней в этом храме мирские на катехизации не цитировали Евангелие.
- Я конечно не все понял из того, что в книге написано. Только, знаете, странно очень… Вокруг меня все как будто меняться стало. Комната, книги вроде те же… но другие. Все другое... Я, значит, пошел на кухню, достал из шкафа корм, насыпал Рыжику в миску… Потом взял и позвонил маме, сказал, что люблю её. И отцу тоже позвонил…
Дима испуганно взглянул на монахиню, опасаясь увидеть в глазах насмешку, но успокоенный ее сосредоточенным вниманием, продолжил:
- Еще я Сереге позвонил. Сказал ему: «Сначала было Слово, и Слово было у Бога…». Он, правда, не дослушал, трубку бросил. Но мне уже тогда все равно стало… О Сереге я почти и не думал больше.
- А что с сочинением о смысле жизни? Написал? – не зная, что и сказать, поинтересовалась мать Анна.
- Да сочинение-то я написал! – досадливо сморщился Димка. - Вот только слов мне не хватило.
- Как это?
- Ну так. Задание было не меньше ста пятидесяти слов написать, а я только: «Сначала было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», потом еще дописал что запомнил, но там все равно не набралось ста пятидесяти… Да это и не важно! - решительно мотнул головой подросток. – Важно другое. То, что я теперь все сам знаю!
- Смысл жизни знаешь?
- Конечно нет, – Дима взглянул снисходительно, как взрослый на неразумного ребенка. – Разве можно так быстро смысл жизни узнать? Я теперь про Бога все знаю!
Они вышли из храма – долговязый Дима и мать Анна. Монахиня шла, косолапя ногами в черных ботинках.
- Ладно, в воскресенье в девять тогда приду, - бросил на прощание подросток.
Колокол мерно забил благовест, оповещая о начале всенощного бдения. Трезвон наполнил, расширил пространство медными протяжными вздохами. Словно черные птицы к крыльцу храму слетались монахини, осеняя себя крестным знамением, исчезали за тяжелой дверью.
Колокол стих, шаги умолкли, а мать Анна все еще стояла и провожала взглядом скрывшегося из виду Диму.