На прошлой неделе произошло событие, о котором я мечтала 5 долгих лет. Тогда, 5 лет назад я, словно маленькая девочка, навзрыд рыдала, уткнувшись в плечо своей мамы, а она никак не могла понять причину моих слёз, поэтому просто гладила меня по волосам, завитым в крупные локоны, и приговаривала: «Успокойся, моя дорогая, всё будет хорошо». А хорошо уже никак не могло быть, потому что через два часа меня ждали в ЗАГСе на моё собственное бракосочетание. Как могла я объяснить маме, что до скрежета зубами не хочу выходить замуж за Игоря? Заяви я такое, сразу возник бы резонный вопрос: а зачем тогда я затеяла весь этот фарс со свадьбой, белым платьем и кольцами с бриллиантами? Хуже всего то, что я и сама не смогла бы ответить на это что-либо вразумительное. До сих пор для меня остаётся загадкой, как Игорь сумел так обработать мои мозги, что я решилась связать с ним свою жизнь. Не иначе, как он владеет каким-то волшебным даром внушения или гипнозом.
И только, когда до приезда моего жениха оставалось каких-то там полчаса, на меня неожиданно свалилось озарение. До меня вдруг дошло, что с этим чужим человеком мне придётся жить под одной крышей. Вместе завтракать, вместе ложиться в постель, вместе проводить большую часть моей единственной и неповторимой жизни. Воочию представив всё это, я ужаснулась. Появилось желание взять телефон и, позвонив ему, завопить, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах не смел больше приближаться ко мне! Потом внести его номер в чёрный список и навсегда забыть о его существовании. Но я не сделала этого. Почему? Да потому что в шикарном ресторане был оплачен банкет на сто человек, которые нас ждали с цветами и подарками. Я знала, что мои подруги задолго начали готовиться к этому торжеству. Родственники с обеих сторон приехали, прилетели, приплыли с разных уголков земли. Наши отцы вместе делали ремонт в квартире Игоря, чтобы мы, по возвращении из медового месяца, смогли устроиться в уютном любовном гнёздышке. Как я могла их всех подвести? Да я потом от стыда глаза бы постеснялась на них поднять! Какие бы доводы я ни привела, факт остался фактом: я струсила.
Потом, где-то через полгода после свадьбы, когда я каким-то чудом смогла вырваться из дома, чтобы посидеть в кафе с подругами, меня спросили, не жалею ли я, что вышла за Игоря замуж? Вопрос этот был задан таким шутливым тоном, что было понятно: девчонки ждут от меня восторженных рассказов о счастливой жизни с красавчиком, о котором так мечтали многие, менее везучие невесты. А он выбрал меня! И поэтому я обязана была порхать от счастья. Посему мой ответ прозвучал словно гром среди ясного неба: «Жалею? Нет! Я убить себя готова за этот безумный поступок!» Что такое какая-то жалость по сравнению с чувствами, обуревавшими мной?!
Сколько лет я проживу в этом мире? 80? 90? Не так уж и много! И пять из них я добровольно провела в настоящей камере пыток. Испугалась тогда чужого мнения, вот и расплачиваюсь. Какое дело гостям до моей жизни? Если бы тогда, 5 лет назад, я не спасовала и отменила свадьбу, то через пару лет об этом никто бы и не вспомнил. Перемыли бы мне косточки и забыли. А я обрекла себя на 5-летний тюремный срок. Точнее выразиться, это была не тюрьма, а настоящая каторга! За какие преступления такой срок назначают? Явно не за трусость и глупость!
И вот спустя несоразмерно длинные 5 лет, я подала на развод. Могла ли я сделать этот шаг раньше? Наверное, могла. Но, к сожалению, не хватило сил, ни физических, ни моральных. Все эти годы Игорь планомерно высасывал их из меня, превращая в безвольную амёбу до тех пор, пока у меня не открылось второе дыхание. И вот тогда я вылетела от него, подобно сжатой пружине.
На суд мы ехали вместе. Он специально подкараулил меня около дома моей подруги, куда я сбежала с сыном. Как мог он пропустить такой случай, чтобы не попытаться снова превратить меня в податливую амёбу? Он даже оставил свой автомобиль на стоянке, потому что я категорически отказалась садиться к нему в машину, и поплёлся за мной на автобусную остановку. Сорок минут, которые мы ползли по пробкам до здания суда, он мотал мне нервы. Причём делал это так тихо, чтобы слышала только я. Для всех остальных он нацепил на физиономию приветливую улыбку. Народу было много, и он, без всяких усилий, смог прижаться ко мне, чтобы шептать на ухо гадости. Он прекрасно знал, как его слова влияют на меня и получал от этого садистское наслаждение. За пять лет он так виртуозно научился манипулировать моими чувствами, что делал это играючи. А я, чтобы не слышать его слов, даже отодвинуться от него не имела возможности. Я молчала, хотя он пытался вывести меня на разговор. Мне безумно хотелось завопить на весь автобус, защищаясь и опровергая его лживые нападки. Тогда бы он с видом поруганной добродетели посмотрел по сторонам, показывая всем, как он страдает, живя с такой психически неуравновешенной особой, как я. И ему бы все начали сочувствовать. Как можно не сочувствовать мужчине с таким ангельским взглядом и нежной улыбкой на губах. Поэтому я, собрав в кулак всю волю, не проронила ни слова.
Но сорок минут рядом с Игорем всё-таки сыграли свою роль, потому что перед судьёй я предстала с видом безмозглой идиотки, не способной нормально связать пару фраз. Что творилось у меня внутри, знала только я сама и, конечно, Игорь. Он не мог этого не знать, потому что за 5 лет изучил меня досконально. Он прекрасно видел в глубине моих глаз слёзы, готовые вырваться в виде истерики, едва я дам себе слабинку. А он стоял перед судьёй, воплощая собой само обаяние и добродетель. Судья сразу прониклась к нему симпатией. Женщина, что с неё возьмёшь?! Он, таких как она, на раз-два вокруг пальца обводит. Ясное дело: такой видный мужчина! К тому же держится уверенно, но без тени надменности. Говорит мягким голосом, на вопросы отвечает по существу, грустная улыбка с лица не сползает!
На вопрос, согласен ли он на развод, Игорь, хлопая длинными ресницами, воскликнул: «Нет-нет, ни в коем случае! Я очень люблю свою жену». Судья посмотрела на меня так, словно перед ней стоял оборотень в женском обличии. По её взгляду было понятно, какой ураган вопросов бушует у неё внутри. И один из них звучал примерно так: «Как эта замухрышка может желать развода с таким прекрасным мужчиной? Не иначе ей пора в психушку». Но стоит отдать должное профессионализму этой женщины. Она-таки постаралась разобраться в истинных причинах, задавая мне вопросы, на которые я не могла ответить ничего вразумительного. Я бормотала что-то нечленораздельное о том, что мы не сошлись характерами и я устала от семейной жизни. Увы, прессинг, устроенный мне Игорем по дороге, достиг своей цели, выбив у меня из-под ног почву.
А ведь я, готовясь к этому процессу, намеревалась рассказать всю правду о нашей семейной жизни. К примеру, то, что мой дорогой муж страдает от скрытого алкоголизма. Вернее, страдала я. А он, выпивая каждый вечер порцию крепкого алкоголя, начинал изображать из себя героя-любовника. А на деле становился просто садистом, получавшим наслаждение от издевательств и побоев. Хотела рассказать о том, как он своими оскорблениями и непрестанными нотациями высасывал из меня все силы. Поведать о его требованиях иметь всё самое дорогое и вкусное, в то время, как сам он швырял мне в лицо жалкие крохи, на которые невозможно было даже памперсы сыну купить. Кстати, когда нашему малышу исполнилось 3 месяца (не года, а месяца!), он вынудил меня выйти на работу, потому что отказался обеспечивать такую закоренелую нахлебницу, как я. Мои родители ругали меня, потому что Игорь всё обставил так, будто я сама решила оставить ребёнка ради работы. Будто бы мне всегда мало денег, которые он мне приносит. Что удивительно, даже мои родители верили его басням, а не мне. Я на них не в обиде. Кто в состоянии разглядеть в нём такого виртуозного манипулятора?! Свекровь помогать с ребёнком сразу отказалась, поэтому моим родителям пришлось взять на себя заботу о внуке в те дни, когда я вынуждена была ездить в офис. В остальное время я работала дома в то время, когда сынок спал. А муж приходил домой и долбил, долбил, долбил мне мозги.
Всё это я могла рассказать судье, но язык не слушался. Судья, видимо что-то заподозрив, всё-таки решила уточнить:
— Скажите правду, может быть муж вам изменял?
— Нет.
— Может быть он вас избивал?
— Нет.
— Господи, что же тогда? — воскликнула она.
Во время этого диалога я исподтишка наблюдала за Игорем. Он стоял, скромно опустив глаза и сцепив руки в замок. Нимба над головой только не хватало. Но я обратила внимание на его губы. Как хорошо я изучила эту его гримасу! Когда он улыбался самыми кончиками губ, это говорило о том, что он торжествует! Меня трясло от бессилия и какого-то неосознанного страха, и он уже праздновал свою победу. Мерзкий абьюзер, пускающий пыль в глаза! Перед входом в зал суда он прошипел, что, если я не вернусь, он отнимет у меня сына. Да, он может перед всеми выставить меня пьяницей и кукушкой. Плевать! Я буду бороться! Этот его торжествующий жест вызвал во мне злость, а вместе с ней небывалый прилив сил. Я подняла голову, расправила плечи и, посмотрев прямо в глаза судье, твёрдым тоном рассказала всё то, что собиралась.
Судья, словно окаменев от неожиданного поворота дела, не перебивая выслушала мою тираду. А когда я без тени стыда расстегнула блузку и выставила на обозрение синяки, покрывавшие моё тело, она даже привстала. Это были следы нашего последнего разговора с мужем, когда я заявила, что намерена подать на развод. К счастью, сын в это время был у моих родителей и не видел того, что творил его отец. Я смогла вырваться и сбежать, прихватив только сумку, в которую заранее положила деньги и документы. Напоследок этот милый, добрый мужчина пнул меня ногой и я чуть ли не кубарем скатилась по лестнице. «Приползёшь на коленях, дрянь!» — гаркнул он и захлопнул дверь.
Нас развели, не взирая на мольбы Игоря дать нам время для примирения. Выскочив из зала суда, я сумела сбежать от него. Пока он ездил за своим автомобилем, я помчалась к родителям, у которых оставила своего сына. Взяв рюкзак с его вещами, мы сели в такси и поехали в аэропорт. В квартире Игоря мне ничего не нужно, пусть оставит мои вещи себе на память, а я проживу и без них. Главное, что у меня теперь есть свобода и сын, которому больше ничего не угрожает.