Вчерашний репост оказался на редкость скудным по просмотрам. В общем, или заново переписывать статью, или вспоминать новую (старую) историю.
В репосте я упомянул, что мой отец никогда не устраивал больших скандалов, но, тем не менее, его месть порой была очень жестокой. Таким был и его батя – мой дед, которого я никогда не видел (он умер за шесть лет до моего рождения).
В самом-самом конце 60-х годов из деревни в город переехали бабушка с дедушкой по материнской линии. Заранее отец купил им дом в частном секторе недалеко от нас. Завели курей, поросят и корову. И если для курей и поросят всё понятно (курам – зерно, поросятам – ячневая крупа), то корове в зиму корм в магазине не купишь – ей надо сено.
С площадями под сенокос в те далёкие годы было туговато. Коров держали во многих дворах, участки под покос были заняты. И, что интересно, с косами на чужие покосы не заходили – каждый знал кто где косит.
Отец нашёл себе свободный участок, но для покоса пришлось немало потрудиться. У нас за домами проходила дорога на шахтные шурфы. Почва глинистая, после дождя раскисает и превращается в грязевый каток. К тому же местность сильно холмистая – вниз юзом скатишься, а наверх без бульдозера уже не поднимешься. Доставку леса-кругляка и пиломатериалов на шурфы необходимо было осуществлять круглодично, невзирая на погодные условия. И чтобы в распутицу грузовикам не буксовать в глиняной грязи, дорогу отсыпали породой. Никаких дорожных строителей не было – самосвалами навалили куч, вплотную друг к другу, бульдозером растолкали, выровняли ножом более-менее, а далее колёсами автомобилей утрамбуется. И пока бульдозер расталкивал кучи, немало кусков породы раскатилось по сторонам. Обычно раскатывался песчаник – крепкий, белесый монолит, вполне пригодный для изваяния монументов. Серый аргиллит имел слоистую структуру и зачастую откалывался плоскими кусками – естественно, он дальше края дорожной насыпи не катился. Что интересно – через пару недель под воздействием солнечного ультрафиолета аргиллит трескался и рассыпался в мелкую крошку. Песчаник как был монолитом, так таковым и оставался – ни ультрафиолет, ни погодные осадки, ни время были ему неподвластны.
Относительно приемлемым участком для сенокоса, на который никто не претендовал, был рядом с дорогой. Обилие раскатившегося песчаника отбивали всякое желание здесь косить.
Весной, когда снег уже сошёл, но пока ещё не пошла в рост трава, отец с дедушкой потратили несколько дней, чтобы расчистить участок от кусков породы. И затем на полных правах косили тут траву. Однако пару раз нашлись «мудрецы», раззявившие рот на чужой каравай. Сегодняшняя история про один такой случай. Про второй случай как-нибудь в следующий раз.
Лето. Трава поднялась и пришло время косить. Отец как раз наметил, что в ближайший выходной займётся сенокосом. Заранее приготовил косу, отбил лезвие, прошёлся брусочком.
Наступил выходной. День погожий, ярко светит солнце, по небу плывут редкие облака. Отец берёт косу и пошёл косить. И каково же было его удивление, когда увидел, что траву уже скосили! Причём, не вчера, а дня три назад – трава уже успела «подвялиться» и высушиться на солнце. Дедушка скосить не мог, а иначе он бы непременно поставил зятя в известность. Значит, кто-то из чужаков залез. Повертел отец головой, видит вдали мужик граблями сено переворачивает. Ну, вот он и «мудрец» нашёлся.
Подходит к нему отец, спрашивает:
– Ты зачем скосил траву? Ты же знаешь, что это мой участок.
Мужик отвечает:
– А зачем тебе сено? У тебя же нет коровы.
Отец ему:
– У меня нет, зато у тёщи с тестем есть. Вы же в одно стадо коров гоняете. Знаешь ведь.
Мужик согласился:
– Да знаю.
Отец наезжает:
– Если знаешь, зачем скосил?
Мужик оправдывается:
– Да я смотрю, ты не косишь. Подумал, что тебе покос больше не нужен. Вот я и скосил.
Отец объясняет:
– Я выходного ждал, потому и не косил.
Мужик виновато развёл руками:
– Ну, я уже скосил. Тебе что-ли отдавать?
Отец махнул рукой:
– Я тебя в работники не нанимал. Скосил – себе и забирай.
Мужик остался дальше сено ворошить, отец в расстроенных чувствах ушёл домой.
Кроме короткого разговора с мужиком на сенокосе скандала больше не было. Всё так же, как и прежде, здоровался с ним при встрече, перекидывался парой фраз. В общем, как-будто и не было неприятной истории с сенокосом. Эх, знал бы он заранее, с кем связался и чем ему сулит захват чужой территории...
Вернулся отец домой после неудачного сенокоса, по дороге в голове уже созрел план. Мать удивилась:
– Ты чего так рано?
Отец повесил на черёмуху косу:
– Генка, гад, скосил.
Мать изумилась:
– Это он чего? И как теперь?
Отец смирился:
– Да никак! Скосил – пусть забирает.
Мать воскликнула:
– А как же мы без сена?
Отец спокойным голосом ответил:
– Без сена не останемся.
Забегая вперёд скажу, что на зиму корм для коровы заготовили – на обширной поляне в тайге, которую отец знал по прошлым годам, когда ходил за грибами. Никто её никогда не косил, хотя и была тут рядом грунтовая дорога, видимо, оставшаяся после геологоразведки. И да – чтобы привезти сено, пришлось нанимать машину.
Отец покопошился во дворе, взял трёхлитровую банку с полиэтиленовой крышкой и пошёл на шахту. В ламповой поговорил с девчонками, они налили ему электролит. Как потом признался отец, позднее он принёс им коробку шоколадных конфет.
Вечером того же дня, когда солнце давно закатилось за горизонт и сильно свечерело, отец с банкой электролита и перчатками из толстой резины пошёл на свой покос. Прошёлся по всему покосу, небольшими порциями поливая сено электролитом – понемногу, по чуть-чуть. Вылил всю банку и про себя злорадно ухмыльнулся: «Вот теперь забирай».
Не подозревая о подлянке, мужик сено собрал, увёз к себе домой, сложил в сенник. Пока не выпал снег, корова паслась на пастбище. А затем наступила зима...
Вечером мужик как обычно дал корове очередную порцию сена, а утром хозяйка заходит в сарай, а корова уже холодная лежит...
Не знаю, вызывали ветеринара или нет, но вроде бы так и не узнали, отчего слегла корова. И отец долгие годы хранил молчание. Рассказал лишь спустя много десятилетий, когда уже жил у себя на родине в Центральном Черноземье. Помнится, он любил приговаривать: «Не бойся ту собаку, которая брешет, а бойся ту, которая не лает».