«Пароход белый-беленький, Дым над красной трубой. Мы по палубе бегали — Целовались с тобой…»
Геннадий Шпаликов был, несомненно, талантливым человеком. Не стану перечислять его известные работы в кино. Это сделают другие, кинокритики, киноведы или просто собиратели чужих материалов.
Некоторые стихи Шпаликова до сих пор звучат для меня, например, рефреном песней из кинофильма.
«Рио–рита, рио–рита, Вертится фокстрот, На площадке танцевальной Сорок первый год…»
Правда, меня всё время смущало, почему фокстрот вертится, а не, скажем, слышится фокстрот? Но это теперь не важно…
Прекрасна талантливая актриса Инна Гулая в роли искренней, наивной Наташи в фильме «Когда деревья были большими» (1961), но…
…насколько же трагично сложилась судьба их дочери Даши!
Насколько же безответственными оказались родители.
По моему твердому убеждению, ни одно талантливое произведение, гениально сыгранная роль в кино, театре не стоит загубленной жизни ребенка.
Не собираюсь никого осуждать, но, когда лично был знаком с той же Дашей Шпаликовой, убеждение только возрастает, что родители, при любых жизненных обстоятельствах, должны до конца нести ответственность за своего ребенка. А не уходить в нетрезвом угаре, от разочарования или от неуспехов в творческой и личной жизни, и не бросать дочь на произвол судьбы.
С Дашей я познакомился в гостях у одного режиссера в арендованной им квартире близ станции метро Маяковская. Мы готовились к новому кинопроекту. С известным актером А.А. отправились вечером к режиссеру на «деловые посиделки».
Пока собирали на стол в гостиной, А.А. предупредил меня, что в гостях Даша Шпаликова, попросил не задавать ей никаких вопросов. Она только что вернулась из монастыря и чувствует себя в мирской жизни скверно, неуютно, одиноко. Ей нужно время, чтобы адаптироваться.
Я кое-что знал о судьбе дочери Инны Гулая и Геннадия Шпаликова и был не из тех людей, кто кидается к незнакомым людям с расспросами. Тем более, когда в полутемной кухне застал худенькую девочку, в одиночестве сидящей на табурете в позе сгорбленной старушки.
Нам было известно, что Даша на некоторое время уходила паломницей в Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь в Коломне, но девочке не хватало заботы, любви близких людей, и она опять вернулась в «мир» в поисках своего призвания, с надеждой обрести новых друзей.
Пройдя в кухню, я поздоровался, предложил Даше пройти к столу, поужинать с нами. Пока ставил чайник на плиту, девочка за моей спиной негромко спросила:
- Вы – сценарист?
- По первому образованию и окончанию курсов я – кинооператор по спецсъемкам: вертолетным, подводным… Учусь на сценарном, заочно-вечернее отделение. Только - т-с-с!.. - я шутливо приложил палец к губам. - Это тайна для друзей и коллег. Но кое-какие работы в кино уже есть.
- Кое-какие? – грустно усмехнулась девочка.
- Да. Кое-какие. Гениальные люди стартуют сразу с гениальных работ, а талантливые расцветают позже, - пошутил я.
- Мой папа гениальный? – спросила Даша.
- Без сомнений.
- А толку?! – вдруг с плохо скрываемой обидой проговорила девочка. – Они бросили меня!.. Бросили!..
Вернувшийся в кухню А.А. выручил, спас меня от ненужных слов утешения. Он присел перед Дашей на корточки, о чем-то долго, негромко беседовал с ней наедине. Я удалился в гостиную. Мастер курса киноинститута, где когда-то учился наш с А. А. знакомый режиссер, держал поучительную речь мэтра.
Когда в гостиную вернулся А.А., он вдруг наклонился ко мне и негромко сказал, что Даша хочет со мной поговорить.
- Со мной? – удивился я.
А.А. передернул плечами, мол, как-то так…
- Может, ей что-то принести поесть в кухню?
А.А. кивнул и сам отнес Даше тарелки с салатом, с запеченным мясом и гарниром.
Я не спешил отправляться следом, совершенно не понимая, о чем я могу говорить с затравленным жизнью ребёнком, загнанным в угол такими ужасными трагическими событиями, как преждевременная смерть родителей.
Позже режиссер рассказал, что родители Даши, когда девочке и 9-ти лет не было, часто ссорились, в чем-то постоянно обвиняли друг друга, затем снова мирились, снова ругались. Бабушка Даши, мама Инны возмущалась, что Гена невыносимый человек, постоянно выпивает, заявляется домой в непотребном состоянии…
Пока же я пришел на кухню, присел рядом с Дашей за стол, налил себе чашку чая.
- Готовы стать биографом моей ужасной жизни? – явно саркастично спросила Даша.
- Нет. Не готов, - откровенно признался я.
- Почему?
- Я же пытаюсь быть сценаристом, а не журналистом, который слёту хватает «жареные» факты, облачает их в желтые одежды и пару месяцев плывет на гребне успеха своей бредовой фантазии. Сценарист должен переосмыслить прошедшие события, и не один раз, и много позже превратить их в сценарную метафору чьей-то жизни. Тогда, может быть, получится достойное кино, повесть или роман.…
- Мудро, - задиралась девочка, не сдержалась, тихонько всхлипнула с грудным хрипом. – Тогда женитесь на мне.
В кухне было довольно сумеречно. Кирпичное здание было выстроено углом. В окно кухни от фасада другого крыла жилого дома отражался желтый уличный свет. Лицо Даши, со ртом, искаженным гримасой обиды и душевной боли, казалось гипсовой театральной маской, пожелтевшей от времени, из какой-нибудь древнегреческой трагедии. Девочка была младше меня лет на восемь. Не так уж и много. Но в ее устах предложение жениться на ней звучало жесткой шуткой, не более того.
- Я женат. Растет маленькая дочь... - начал рассказывать я.
- А. тоже не хочет жениться на мне, - уже пыталась шутить девочка.
- Он тоже женат. И тоже маленькая дочь.
- Вы же не будете их бросать?!
- Дочерей бросать не будем, но, думаю, с их мамашами разведемся…
- А они бросили! – негромко прохрипела Даша, имея ввиду своих родителей.
- Вы еще найдете себе достойного друга! – попытался я зарядить оптимизмом несчастного ребенка.
- Никто не выдержит моего стервозного характера! – отрезала Даша.
- Не стоит обижаться на весь свет, - попытался я успокоить её. – Надо запастить терпением, бороться за свое место в жизни, несмотря ни на что. И всё получится!
- Нет! – жестко ответила Даша. – Ничего не получится.
Она поднялась и ушла по длинному, темному коридору в спальную комнату, где ярко светилось окно с видом на Садовое кольцо.
Через много лет я понимаю состояние девочки, предельно озлобленной на жизнь. Мы пытались ей помочь. Ничего не вышло. Она отказывалась от помощи. Сбегала без сообщения адреса, без номеров телефонов, по которым можно было бы её найти.
Несколько лет назад увидел Дашу Шпаликову по телевидению в каком-то ток-шоу. Она стала инвалидом и проживала в благотворительном учреждении. В каком? Я даже выяснять не стал. Судьба дочери талантливых родителей скатывалась в трагический тупик душевного одиночества. Ужасно.
Взрослые, а тем более, родители должны нести ответственность за своих детей. Никакие творческие неурядицы, неуспехи в кино, на сцене, на телевидении не оправдывают добровольный, истерический уход из жизни, оставляя, бросая на произвол судьбы своего беззащитного ребенка.
«Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит…»
(Г.Шпаликов)
П.Н. (После Написанного). Так получилось, статью завершил ко Дню кино. При любом творческом успехе, или неудаче, коллеги, не стоит впадать в истерический восторг от самих себя или уходить с головой в уныние. Всё приходит и уходит. Но детей своих оставлять, обрекать на одиночество нельзя ни при каких условиях.
К празднику повторю свой афоризм. Кино – это как коммунизм. Хочется верить в светлое будущее…