Александр Зайцев, журналист, автор книги «Африкано-американская музыка ХХ века»
125 лет назад родился Андрей Платонов. Главные его книги так и не напечатали при жизни. Яростный и противоречивый, как и вся раннесоветская эпоха, Платонов писал так, будто заново изобретал словесность. Многие подражали его стилю, но мало кто согласился бы повторить сложную судьбу инженера и писателя.
«Колокольный звон и паровозы»
Андрей Платонов рос в большой семье машиниста паровоза Платона Климентова недалеко от Воронежа. Впечатления от работы отца смешивались с почти деревенским образом жизни.
От отца Платонов перенял любовь к технике, которую в своем творчестве довел до поэтического восхищения. Стихи юноша писал с 12 лет, но поэзия его была традиционной и вторичной.
Первую славу ему принесли пламенные статьи в послереволюционных газетах. Был он и конторским служащим, и заводским рабочим. Тогда же появился псевдоним Платонов. Скорее даже не псевдоним, а вторая фамилия, произведенная по старинному обычаю от имени отца.
«Не бояться стать убийцей»
Молодой Платонов бросил историко-филологический факультет ради учебы на инженера. Участвовал в Гражданской войне. Но писательское перо полагал не менее важным для революции оружием, чем штык винтовки.
Максималисту-революционеру не терпелось построить коммунизм. «Пролетарий не должен бояться стать убийцей и преступником... Без зла и преступления ни к чему в этом мире не дойдешь и умножишь зло, если сам не решишься сделать зло разом за всех и этим кончить его», – гремел Платонов со страниц газет. Он объявлял врагом не только буржуазию, но и природу. «Чем меньше природы среди людей, тем человек человечнее, имя его осмысленнее», – утверждал он.
Еще одна радикальная концепция молодого революционера: сексуальное влечение – буржуазный пережиток, а вместе с ним и женщина, как носительница соблазна, расточающего половую энергию, которая могла бы пригодиться мужчинам в строительстве коммунизма. Через несколько дней после выхода этой статьи он познакомился со своей будущей женой Марией Кашинцевой и вскоре начал забрасывать ее любовными письмами.
Ум Платонова был не только мечтательным, но и критическим. Уже в первых рассказах он конструирует свою прозу так, чтобы исключить возможность прямолинейного понимания. Говоря языком его современников, читатель не понимал, поддерживает ли Платонов революцию или ругает.
«Электромонтер, а не писатель»
Проза Платонова переплавлялась из записей, которые накапливались в записной книжке воронежского репортера. Основой его стиля стала народная речь молодого советского государства, в которой архаика сочеталась с неологизмами, а наивный лиризм – с плакатной риторикой.
Приспосабливаться Платонов не умел и не хотел. В 1920-м он стал кандидатом в партию большевиков, но через год его выгнали как «шаткий элемент». Не нравилась ему бюрократическая система, построенная вместо коммунизма.
Новости о голоде в Поволжье наложились на тупик в литературной карьере. В начале 1920-х прозу Платонова нигде не публиковали. Писатель на несколько лет стал инженером и организатором. Под его руководством построили сотни прудов и колодцев, мосты и дамбы, дороги и электростанции.
Тогда же у Андрея и его возлюбленной Марии родился сын Платон. Официальный брак они оформили только через 20 лет непростой совместной жизни. Андрей был человеком страстным, и жить не мог без своей избранницы. Мария же, более холодная и отстраненная, не раз грозилась найти ему замену, но все же прошла трудный жизненный путь до конца.
В 1926 году Платонова избрали в Центральный комитет Союза сельского хозяйства и лесных работ. Казалось, он может стать большим чиновником. Но со столичной бюрократией он не ужился. Поработав недолго в Тамбове, Андрей вернулся в Москву, на литературное поприще.
Тревога за будущее
Благоприятный для писателей момент начала 1920-х Платонов пропустил. Он быстро перешел в разряд подозрительных. Не удалось опубликовать самое крупное произведение, роман «Чевенгур». Даже ценивший Платонова Максим Горький отказал в помощи.
Не увидела свет и повесть «Котлован». Она и в 2020-е кажется немыслимой, а в 1930-е шансов на ее публикацию не было.
Яростную критику вызвал рассказ 1929 года «Усомнившийся Макар», в котором Платонов выместил свое давнее недовольство бюрократией. На повесть о коллективизации «Впрок» обрушилось личное недовольство Иосифа Сталина, который назвал ее «рассказом агента наших врагов».
Впрочем, Платонова не затоптали окончательно. Возможность печататься он потерял, но вместе с братом Петром плодотворно работал в тресте «Росметровес», изобретая там электрические устройства.
Он продолжал писать с удивительной продуктивностью, но без надежды быть опубликованным. Опалу переживал тяжело, и искал способ реабилитироваться.
«Культ Платонова»
Репрессии Платонова миновали, но вот его 15-летнего сына Петра по доносу в 1938-м отправили в Норильлаг. Через два года писателю удалось вернуть сына из заключения, но заразившийся туберкулезом Петр умер в 20 лет.
Во время Великой Отечественной Платонов работал военным корреспондентом. Снова начали выходить брошюры с его рассказами и очерками. Победу писатель встретил в звании майора, но полностью изможденным физически – заразился туберкулезом от смертельно больного сына.
В 1944 году, после рождения дочери, жизнь Платонова начала налаживаться. Но уже в 1946 году старый враг писателя критик Ермилов, много лет боровшийся с «культом Платонова», разгромил его рассказ «Семья Иванова» в рецензии во влиятельной «Литературной газете». Больше Платонову публиковаться не разрешали. Максимум – заниматься литературной обработкой сказок. А ведь Эрнест Хемингуэй в переписке с переводчиком Иваном Кашкиным называл Платонова своим учителем.
Тяжело больной, впавший в глубокую депрессию Платонов умер в возрасте 51 года. При жизни свет так и не увидели ни «Чевенгур», ни «Котлован», ни «Ювенильное море», ни десятки других вещей. Своя эпоха не приняла писателя будущего.
Полный вариант статьи читайте на сайте журнала "Профиль".