Мне 35 лет, и я до сих пор не могу оторваться от маминой юбки и живу с ней. У меня есть неплохая работа и при желании нашлись бы деньги на съем отдельного уголка или на оплату ипотеки. Но все дело в том, что моя мать тяжело больна. По ее словам, виноват в этом я.
У меня есть девушка, ее зовут Юлиана. Мы даже пробовали снимать с ней вместе квартиру, но хватило меня ровно на три месяца. Больше не выдержал. Мама звонила почти каждый день посреди ночи, и мы долго разговаривали с ней, прежде чем она успокаивалась и засыпала.
- Все так больше продолжаться не может. Собирай вещи и езжай к своей матери. – Не выдержала Юлиана.
Ну а кто выдержит такое? Она каждый день работает с восьми часов утра. А последний месяц нашей совместной жизни маме не хватало разговоров, и я приезжал к ней в два или 3 часа ночи, чтобы успокоить и она могла бы заснуть, потом возвращался домой и под утро опять раздавался звонок.
- Антоша, мне плохо, он опять пришел ко мне, сидит и смотрит, песни свои поет, Антоша прогони его, я глаз не смыкаю. – Говорила в трубку моя мама.
После смерти отца, к слову, в этом тоже я виноват. Так мама говорит. Она начала его видеть, мол приходит к ней и жизни не дает. Говорит с ней нашептывает что-то. Таблетки, которые ей доктор прописал помогают только время от времени. Вот и в тот период, когда я решил съехаться со своей девушкой у нее была, ремиссия, которая закончилась, стоило мне только от мамы уехать.
- Антоша, доктор сказал, что на фоне стресса моя болезнь обостряется и никакие лекарства тут не помогут. А я очень сильно переживала, когда ты к Юлиане уехал, плакала в подушку и тут он опять пришел, отец твой и начал меня успокаивать, но мне только хуже становится от этого. Когда ты рядом я еще как – то жить могу. – Жаловалась мама.
И вот прошло такой жизни еще несколько лет. Юлиана купила свою квартиру, большую, с чем ей помогли ее родители. Она у меня очень добрый и великодушный человек. Предложила маму поселить в отдельную комнату к себе.
- Антон, мы уже взрослые люди, детей хочется, время идет. Раз уж тебе судьбой выпала ноша такая, давай я ее с тобой разделю. Я хочу, чтобы ты со мной жил, как живут нормальные люди. О твоей маме заботиться вместе будем, там и внуки появятся, может будет с ними возиться, отвлечется и полегчает ей.
Когда я маме объяснил всю ситуацию, рассказал, что мы рады будем принять ее в своем доме, она восприняла это в штыки.
- Антоша знаю я таких, уже жизнь прожила, на своем веку и не такое видала. Это ты, наивный и глупенький, ничего не понимаешь. Но для этого у тебя мама и есть, она тебя то уму разуму научит.
- Что ты имеешь ввиду, мам?
- Ну смотри, твоя эта Юлька, только прикидывается такой невинной и доброй. Но я ее сразу раскусила. Она меня к себе в квартиру заманить хочет, а потом мою квартиру вы продадите, а меня, как умалишённую в дом престарелых сбагрите. Скажет, что детишкам моя комната нужна, так и избавишься от мамки то, деваться некуда будет. Поэтому не водись с ней. С гнильцой она.
- Да не продавать, как мы продадим твою квартиру ты же в ней прописана. Она ее сдать предложила и то мимоходом. Так я и поддержал. Ты сама говорила, что пенсии не еду то толком не хватает. А тут и лишняя копеечка бы появилась, разве плохо?
- Ой не хочу тебя и слушать, родной сын из квартиры выживает, вы оба прогнили на сквозь, ни стыда не совести, кого я вырастила?
Мама отвернулась и начала бормотать что-то не членораздельно себе под нос. Ее голова теперь тряслась как в нервном тике. Раньше я такого не видел. – Мамочка что с тобой? – Кинулся я к ней и обнял, но она не реагировала, лишь закатила глаза и продолжала бормотать что-то под нос.
Я испугался и набрал нашего врача.
- Игнат Петрович, тут что-то с мамой не ладное, раньше не было такого. – Пытался объяснить все я.
- Нервничала?
- Да, был у нас тут разговор неприятный. – отвечал я, и хотел провалиться под землю от чувства вины.
— Ну значит так, не отходи от нее не на шаг, корми и пытайся разговаривать. Ей нужно твое внимание. Даже если не отвечает ничего, не сдавайся. И выясни приняла ли таблетки сегодня.
Мы закончили разговор с доктором как вдруг мама заговорила вслух.
- Совсем одна скоро останусь, совсем.
- Петь, скоро к тебе приду, доведет меня отпрыск твой, в могилу сгонит. -Петей звали моего отца.
- Как тебя сгубил, так и меня скоро, знает подлец такой дело свое. Квартира ему моя нужна.
- Так он теперь и сообщницу себе нашел, они вместе придумали, как от меня избавиться, представляешь?
Я слушал это и мое сердце прожигало вино насквозь. Ведь отец, прежде чем впасть в объятия зеленого змея и погибнуть в драке, рассказал историю.
Захотел я как-то в туалет ночью, встаю и смотрю на кухне батька сидит с бутылкой. Он подозвал меня таким властным тоном, что я и забыл, что писать хочу. И давай про жизнь рассказывать.
- Мы ведь с твоей мамкой жили и горя не знали, пока ты не появился.
- Знаешь сколько эти пеленки, распашонки стоят? А одежда эта, из которой ты постоянно вырастаешь? А как воняет все эти памперсы? А сколько бессонных ночей у нас было, прежде чем ты подрос?
Я стоял и молча хлопал глазами.
- Да ничего ты не знаешь, продолжал он, ты как заноза в нашей жизни.
Из-за тебя твоя мать на работу ненавистную ходит. А я машину починить не могу даже, все деньги на тебя дармоеда уходят.
Отец держал меня крепко за шкирку, было страшно даже пошевелиться. И продолжал свой монолог.
- Ах ты мелкий пакостник, вроде здоровый лоб, а в туалет ходить не научился? Мать, иди посмотри, что твой сын натворил! – Кричал он.
А я стоял, растерянный в луже. Даже сам не понимая, как так вышло, и тут вспомнил как сильно хотел в туалет прежде, чем попал на кухню.
- Ну чего разбудили, опять этот обделался, ну что-же такое, а ну брысь спать! Штаны то хоть сам себе поменяешь? – Кричала на меня мама, похожая на разъярённого медведя – шатуна, выдернутого из спячки.
Но в одно из моих ночных дежурств произошло нечто невероятное.
Работаю я диспетчером в месте отделе полиции. Время четыре утра, наблюдаю следующую картину. Заводят женщину, говорят ходила по подъездам, спать не давала, звонила в двери, а когда ей открывали, просила проводить домой. Но в отделе начала потихоньку приходить в себя, вывалила косметичку и просит лекарства, еле выговаривая слова. А там куча таблеток, рецептов, какой-то листок с диагнозом и печатью врача.
- Параноидальная шизофрения. – Прочитал в слух один из сотрудников.
- Ну и что с ней делать?
- Скорую вызывать давай, думаю разберутся, вроде ведет себя спокойно, не буянит.
Но в скорую дозвониться не удалось и я вспомнил про Игната Петровича, врача психиатра у которого наблюдается моя мама, который готов принимать мои звонки и днем, и ночью.
- Мужики, это по моей части, есть номер хорошего доктора, сейчас наберу скажу тут куча таблеток, может подскажет какие ей дать и сколько, чтобы в себя пришла.
Набираю номер Игната, но он не отвечает. И какое совпадение, в изоляторе напротив меня ровно в тот момент как я набираю Игната Петровича, звонит чей-то телефон. А изолятор – это такая комнатка, где вместо стен и дверей решетка с замком, скорее используются как вытрезвитель даже, где ночуют у нас всякие маргиналы и бомжи в основном.
Я продолжаю звонить, с третьего раза Игнат Петрович поднимает трубку.
- Алло, Антоша, чем могу быть полезен, я на дежурстве в больнице, был очень занят. – Окончание этой фразы я дослушал, опустив телефон и округлив глаза. Грязный бомж с виду, которого вечером на моих глазах под руки завели в клетку, который все это время спал на холодном полу в фуфайке, с важным видом расхаживал взад-вперед, разговаривая со мной по телефону.
Чтобы убедится, я уже подошел в плотную к нему.
- Антоша, подожди, пациент отрывает. – Бросил он трубку и уставился на меня.
- Какие-то проблемы, начальник?
Я молча набираю Игната и смотрю на его реакцию.
Бомж сморит на телефон и сбрасывает звонок.
- Да ты отвечай, Игнат Петрович, Антоше нужна помощь! – И с этими словами протягиваю ему свой телефон, где идет вызов.
- Да не может быть! – Теперь он с круглыми глазами стек по стенке.
Как потом выяснилось, он никакой не бомж, просто местный непутевый, любитель приложиться к бутылке. У него даже есть паспорт. И зовут действительно Игнат Петрович. Но никакой не врач. Так он еще и одноклассником моей матери оказался. Нигде не работает, живет на крошечно пособие.
- Так, где деньги на бутылку то берешь?
И тут он выдал, что с моей мамой у них давно договоренность.
До того, как ты родился дружили мы все, отец твой, мать и я. Со школьной скамьи так сказать. Только как ты родился у них они на работу устроились, все меньше пить стали, но иногда собирались вместе. Как ты подрос, отец твой сам знаешь, вернулся на прежние рельсы с пущей силой и не на тех нарвался, буянил излишне. Мамка в тот день тоже с горя переборщила и с белочкой попала в психдиспансер с глюками. Я там тоже в это время лежал. Но только она завязала после этого случая, ну а я как видишь, нет. Спустя полгода на связь со мной вышла, сказала, что ты не на ту дорожку свернул и с плохой компанией связался. И решила тебя изолировать от дурного влияния общества, привязав заботой к себе. Так вот с тех пор она меня обеспечивает провизией, ну и горючим само, собой, а я тебе лапшу на уши про ее диагноз по телефону вешаю. Про отца кстати я придумал.
- А как же таблетки, которые она кушает? Кто ей выписывает? Я узнавал, это сильные, рецептурные препараты! Просто так без диагноза такое не получить!
— Это я пару пачек стащил, когда в психушке лежал, мы в них витаминов насыпали, она тебе их и показывала.
Сказать, что после выяснения этих обстоятельств мой мир перевернулся с ног на голову – это ничего не сказать. С одной стороны, была жуткая обида злость и негодование. А с другой я поймал себя на том, что шел домой, после суток в припрыжку с радостью, что моя мать не больна, а я могу с чистой совестью начать жить новой жизнью.
Я поблагодарил огромным пакетом продуктов Игната и сказал, простил его и сказал, что обращайся если будет тяжело, помогу чем смогу, кроме бутылки, конечно.
Я переехал к Юлине и у нас появился малыш, живем нормальной семейной жизнью. Маму смог понять и простить, она тоже долго переживала этот кризис, но справилась и покаялась. Только Юлиана никак не смогла принять эту ситуацию, не разговаривает с мамой и не хочет видеть. Вышли из положения тем, что мама приходит играть со внуком ровно в те дни, когда ее нет дома.