Мафия пыталась обложить хоккеистов данью?
Михаил Татаринов - советский и российский хоккеист, защитник. Отличался мощным броском. В феврале 2001 года был осужден за убийство. Отсидел в тюрьме 11 месяцев.
В сентябре 2014 года Татаринов стал героем нашей рубрики «Разговор по пятницам» и дал интервью авторам «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. В отрывке ниже - о жизни хоккеистов в 90-е и дружбе со звездами.
– В 90-е писали, что русская мафия пытается обложить данью наших хоккеистов в НХЛ. Это правда?
– Наезжали на ребят. С некоторых требовали по 100 тысяч долларов за сезон. Вступился боксер Олег Каратаев. Переговорил с Япончиком, тот сказал: «Что вы к спортсменам прицепились? Это ж не музыканты, фонограмщики. Их долбите…» А Каратаева вскоре застрелили в Нью-Йорке.
– С артистами в Америке встречались?
– Конечно. Токарев, Звездинский, Люба Успенская… Помню, решили мы тафгая Джона Кордика познакомить с русской кухней. В Нью-Йорке с Каменским, Гусаровым и Коваленко привезли его в ресторан «Одесса». Пока Токарев перед нами глотку рвал за 20 долларов, мы Кордика кормили борщом, холодцом, оливье, селедкой под шубой, пельменями. Джон запивал все жигулевским пивом и уточнял: «Это точно переварится?» Потом неделю на еду смотреть не мог.
Сколько было приключений в Штатах… Тормознули за скорость. Американских прав нет. Ну, вышел из машины, иду к полицейскому. Тот перепугался. Газеты писали: «Русский напал на полицейского! KGB!»
С Рейганом в Белом доме в обнимку сидел. В 1990-м ходил с «Вашингтоном», фотография сохранилась.
– Вас Рейган о чем-то спрашивал?
– Нет. Вот когда Могильный убегал, был задействован Джеймс Бейкер. Госсекретарь. Вроде делал визу.
– Почему в НХЛ сменили несколько клубов?
– НХЛ – странная штука. Никогда не думал, например, что Каспарайтис там заиграет. А у Крутова – не пойдет. В «Вашингтоне» у меня не получилось, но сам виноват. Стартовал плей-офф, я с травмой загораю в Балтиморе на берегу океана. Наташа, первая жена, говорит: «Сходи к начальству, попроси, чтоб пораньше в Москву отпустили. Все равно не играешь». А я, дурачок, не понимал, что плей-офф – это цимес. Нужно быть рядом с командой. Если ты травмирован, приходи в раздевалку, болей, поддерживай ребят. Домой улететь разрешили. Но отношение ко мне резко изменилось.
– В «Квебеке», где отыграли два сезона, было лучше?
– Там мне очень нравилось! Жаль, не договорился по новому контракту, проиграл арбитраж. Забрал меня «Бостон» под знаменитого Рэя Бурка, на большинство. Отличный контракт, бонусы. Казалось, я в шоколаде. Поймал Бога за бороду. Но первые три матча – не пошло, команда проигрывает. Глен Сатер начал цепляться: «Ты с сигаретками притормози…» А в «Квебеке» на это никто не обращал внимания. Гусаров с Ги Лефлером в самолете спокойно курили. И я здесь вел себя так же. А Сатер продолжает: «Да и вес не мешало бы скинуть. Может, пару игр проведешь в фарме?»
Но в «Провиденсе» я психанул. В АХЛ переезды на автобусе часов по шесть. Молодежь после матча набирала в дорогу по 3-4 банки пива. А я – упаковку. Берегов-то не вижу. И сорвался. Запил.
– Был у вас в этом деле попутчик. Денис Червяков.
– Да, из Горького. И еще Жолток с Пантелеевым. В «Провиденсе» с ними зажег от души. Завис у них на квартире – перестал даже за зарплатными чеками ходить. Червяков-то выбирался на какие-то тренировки, а я плюнул на все.
В «Бостоне» долго терпеть не стали – предложили разойтись по-хорошему. Гандлер, мой агент, говорит: «Тебе заплатят больше 50 процентов от контракта». – «Прекрасно. Разрывай». К тому моменту миллион долларов я заработал. Тогда это – как сейчас десять. Не сомневался, на всю жизнь хватит. Но деньги кончились быстро.
– Смотрим на вас, Михаил, и думаем: сколько ж вы не доиграли?
– Лет семь. Недавно большой хоккейный человек сказал: «Сегодня у защитника твоего уровня контракт был бы не меньше, чем у Радулова!» А тот, насколько знаю, зарабатывает 300 миллионов рублей в год.
– После НХЛ играть не пробовали?
– Приехал из Америки в 1994-м. Вариантов было полно. Звали в «Динамо», другие клубы. Тузик договаривался с немцами, шведами. Я пару раз слетал на переговоры. Но уже не мог расстаться с бутылкой. Пил, гулял… Назовите статью «Двадцать лет ада». Это не громко будет?
– В самый раз. Когда вас посадили?
– В феврале 2001-го. Ситуация была, что либо меня, либо я.
– Кто-то говорил – убили вы ножом. Кто-то – кулаком.
– Ножом. Причем по-трезвому. Один раз ударил в живот, отбросил окровавленный нож в сторону. Была ночь, вышел на улицу, тормознул рейсовый автобус, приехал в милицию: «Я человека ударил». Позвонили: «Поступал такой?» – «Да». Спустя четыре часа он умер в больнице.
– Карточные дела?
– Да, играли. Карты, все карты… Они выпивали, колбасу резали. Ножик рядом. Этот блатной был, много раз сидел. Взял нож – и на меня. Я перехватил прямо за лезвие, вырвал. Вот, глядите, шрам у меня во всю ладонь.
– Действительно. Это в Москве было?
– В Химках. В морге при городской больнице. Он там водителем работал на труповозке. Но связи с криминалом не терял. Я был у него на могиле, тестя моего неподалеку похоронили… Меня пугали, что отомстят, до зоны не доеду. Но там в первую же неделю подошел смотрящий, спросил, как все получилось. Я рассказал правду. Выслушал он, подумал и ответил: «Ты все правильно сделал. Но зачем за деньгами поехал?»
– За какими деньгами?
– Я же проиграл. Всей суммы при себе не было. Блатной дал время, чтоб я деньги привез. Возвращаюсь, слышу: «Ты на две минуты опоздал». Ну и понеслось… После разговора со смотрящим вопрос закрылся. Сразу курево появилось, чай. Плюс ангарские ребята поддержали. Пришла малява на меня, чтоб нормально относились.
– Если б вы оказались не правы – был реальный шанс не доехать до зоны?
– Конечно. Это на блатном языке – «приговорить». И все, ты не жилец. Легендами обросла драка Знарка в кафе Юрмалы с хмельной бандитской компанией в 1988 году. Но мало кто знает, что его «приговорили». Он свернул челюсть одному авторитету, а тот его «розочкой» порезал, на щеке шрам остался. Значка уже начали прятать, по динамовской линии подключили КГБ. В итоге Значок сам с ним встретился. Распили бутылку водки и все уладили. Ему этот мужичок сказал: «Молодец, что вступился за жену. Не испугался».
– У Знарка прозвище Значок?
– Ну да. И Знара.
– Юного Николишина в «Динамо» благодаря вам стали называть по отчеству – Васильич.
– Да он с 8-го класса выглядел лет на сорок, голова – босиком.
– У вас прозвище было?
– В «Соколе» – Майонез. После Ангарска так мне полюбился, что за обедом мог целую банку сожрать.