Сердце Ани ухнуло, казалось, в самые пятки. Девушка, не включая свет, быстро метнулась в кухню, схватила тяжёлую чугунную сковородку, доставшуюся от бабушки, и встала за шкафом.
Двери открылись, и кто-то вошёл в прихожую. Мало того, что вошёл, так ещё и свет включил. Потом раздались шаги. Надо же, странный какой воришка! Будто и не крадучись залез, а зашёл в квартиру как к себе домой.
— Аннушка, а ты где? — раздался удивлённый голос Димы.
Сковородка выпала из рук Ани и загремела по полу. Бедные соседи снизу! Хоть бы у них была установлена шумоизоляция!
Тут же в кухне вспыхнул свет, и Аня увидела Дмитрия. Ей не померещилось! Это и вправду был Дима! В том самом пропавшем спортивном костюме, с поясной сумкой и с букетом в руках.
— Дииииимаааааааа! — заверещала Аня, забыв о соседях и о шумоизоляции.
Девушка перешагнула через сковородку и повисла на шее у Алымова.
— Но как же так? Но ведь ты же... Почему?! — сквозь рыдания бормотала она.
— Аннушка, почему ты плачешь? Ведь всё хорошо! Вот, возьми цветы. Это тебе.
— Дима, но как ты вернулся? — Аня наконец-то сподобилась на составление целой фразы.
— Аннушка, а у нас суп остался?
— Господи... Ты голодный? — всплеснула руками Аня и, опять перешагнув через сковородку, кинулась к холодильнику.
Дмитрий положил букет на подоконник, поднял сковороду и убрал в ящик под плитой.
— Я переоденусь и умоюсь, Аннушка, а после обо всём расскажу.
— Хорошо, хорошо, — кивнула Аня, но как только поставила кастрюлю на плиту и включила конфорку, тут же пошла следом за Дмитрием.
Она уже несколько раз тайком ущипнула себя за руку и за ногу, опасаясь, что спит. Но Дима не исчез.
— Аннушка, а где шорты и футболка?
— В шкафу... Я сейчас, сейчас, — суетилась девушка. — И вазу надо найти.
Ваза, которую Аня доставала дважды в год, — в день рождения и восьмого марта, — обнаружилась в самой глубине шкафа с посудой. В этой вазе обычно красовались цветы, подаренные родителями, братом и племянниками.
Дмитрий с жадностью съел первую порцию супа, а вторую — уже медленнее, но тоже всю. И только за чаем начал отвечать на вопросы Ани.
— Как только ты скрылась за деревьями, я побежал очень быстро, правда, в другую сторону. К счастью, я ориентируюсь в тех местах, потому не заблудился и вышел к станции.
— Но зачем, Дима?
— Потому что я и не собирался возвращаться назад. Что мне там делать? У меня не осталось там ни одной родной души. Ничего и никого. А здесь ты. И ещё... вдруг ты носишь под сердцем нашего ребёнка? Как я мог уйти и оставить тебя, Аннушка? Кто я после этого? К тому же, Вячеслав Макарович сказал, что мои следы затерялись, обо мне ничего не известно. Помнишь? Значит, в своём времени я так и не появился.
— Но почему ты мне просто не сказал, что хочешь остаться, Дима? — снова заплакала Аня.
Щёки Алымова вспыхнули, он опустил глаза.
— Дима? — настойчиво повторила девушка.
— А вдруг ты не хотела, чтобы я остался? Или сомневалась? А сейчас уже поздно что-либо менять, второго шанса вернуться у меня не будет. Я знаю, что ты не сможешь оставить меня, не бросишь, твоё доброе сердце не позволит тебе.
— Боже мой... — всхлипнула Аня. — Как ты мог подумать, будто я не хочу, чтобы ты остался? Мне кажется, меня самой не стало, когда ты ушёл!
Дмитрий несколько секунд молча смотрел на Анну, а потом опустился перед ней на колени и поцеловал её руку.
— Дима, да ты что? Встань немедленно! — испугалась девушка и вскочила.
— Я завтра же буду просить у твоих матушки и батюшки твоей руки. Надеюсь, они благословят нас, — тихо сказал Дмитрий, когда они стояли лицом к лицу.
— Благословят, конечно! — заверила Аня. — А где ты был целый день, Дима?
— Я решил, что должен замкнуть круг и завершить начатое. Я же собирался ехать в Москву, когда переместился, вот и поехал. Но сначала приехал сюда и переоделся. У меня ведь есть ключи.
— Точно, я и забыла про этот комплект ключей! А ты... так и ходил в костюме и в тапочках?
— Да. Свои вещи сложил в саквояж, накидал туда камней и утопил саквояж в речке, в пустынном месте. Бумаги и ценности спрятал здесь, у тебя дома.
— У нас дома, Дима! Теперь это твой единственный дом.
— Да, Аннушка! Спасибо тебе. Я взял... как же? Карточку! Ту, которую ты мне дала, и мне на неё... платят жалование. И ключи. Потом быстро ушёл, пока ты не вернулась, и уехал в Москву. Я должен был это сделать. Мне предстоит провести жизнь здесь, и я не смогу всегда ходить за руку с тобой. Какой же из меня глава семейства, если я как ребёнок?
— И как в Москве? — Аня обняла Дмитрия за шею и прижалась к его груди.
— Всё прекрасно. Шумно, многолюдно и суетливо. Все спешат.
— Я горжусь тобой! Ты настоящий молодец!
— Супер?
— И космос! А потом, здесь? Как добрался? Без приключений?
— Мне навстречу попались какие-то юноши, четверо. Один из них сказал: «Зацените, какой веник чел своей крашихе тащит! Она точно даст!» И они начали смеяться. Я решил, что не стану учить их манерам. Пусть это беспокоит их родителей.
— Вот и правильно! Ещё не хватало с глупыми малолетками связываться!
— А что значит «крашиха»? Это не оскорбительно для тебя? — хмуро спросил Алымов.
— Сейчас найдём через поисковик. Так... Это предмет обожания.
— Тогда всё верно! — просиял Дмитрий.
Окончание:
