Великий актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд родился в Пензе 10 февраля 1874 г. Его отец Фридрих Эмиль Мейергольд (Meyerhold) (25.08.1835–19.02.1892) и мать Елизавета Альбина Люшигарда Мейергольд (урожденная Невзе) (18.01.1837–10.12.1905) в Пензу попали случайно, но прожили здесь большую часть жизни и похоронены на лютеранском участке Мироносицкого кладбища.
Отец был купцом второй гильдии и занимался производством водок и наливок. Одна из его водок «Углевка» так понравилась известному журналисту и общественному деятелю Владимиру Гиляровскому, что он считал ее лучшей в России. Гиляровский в 80-е годы XIX века выступал на сцене пензенского театра, лично был знаком с Ф. Э. Мейергольдом и давал ему как личности высокую оценку. Мейергольды жили на улице Лекарской в центре города в собственном доме. Дом сохранился. Сейчас там музей театра и В. Э. Мейерхольда, который существует с 1984 г. Дом реконструирован по плану усадьбы и рисунку — «Проекту на постройку дома купцу Эмиль Федоровичу Мейергольду в Лекарской улице 2-й части города Пензы 1881 г.». Собственно, усадьбу Мейергольда составляли три рядом расположенных строения. В деревянном доме жили, а в двух других производили и хранили продукцию. Эти строения и еще два небольших дома, принадлежавшие другим владельцам, составляли замкнутый двор, который с 1919 г. имел адрес: улица Володарского, д. 59.
Мейерхольд провел в этом дворе детство и юность. Учился во Второй мужской гимназии, которую окончил в 1895 г. В Пензе он стал завсегдатаем театра и еще мальчишкой пытался лицедействовать. По воспоминаниям его сестры Лидии Эмильевны, он приводил в отцовскую загородную усадьбу мальчишек и они с удовольствием ставили представления. «Его мальчишки в шалаше проводили с ним все дни. Как-то раз я пошла в шалаш к ним и застала их не в своем виде. Смотрю на Карлуху (Всеволода) и смеюсь — вдруг усы, борода, кафтан наизнанку и что-то говорит и машет рукой, а другой мальчуган тоже наряжен. «Лидуха, садись, у нас театр», — говорит он», — писала в своем дневнике Лидия Эмильевна. Мейерхольд занимался в драматическом кружке под руководством местного искусствоведа Д. С. Волкова (1865–1917). Гимназистам запрещалось даже присутствовать на спектаклях, не только в них участвовать. Поэтому он выступал под псевдонимом Ухтомский. Дебют Мейерхольда на любительской сцене в Пензе состоялся 17 февраля 1892 г. в пьесе «Горе от ума», где он исполнял роль Репетилова и являлся помощником режиссера.
После смерти отца у Мейерхольда не просто складывались отношения в семье, и в конце 90-х годов он уехал из Пензы. Его родственники продолжали жить на Лекарской. Семейная связь поддерживалась не слишком активной перепиской.
В годы гражданской войны дом был реквизирован советской властью и постепенно стал заселяться новыми жильцами. К середине 20-х годов XX в. все помещения строений представляли собой квартиры, даже большой подвал под домом, где в пяти отдельных квартирах проживали семьями.
Кто тут только не жил! Жили бывшие монахини упраздненного в 1918 г. Троицкого монастыря Соня и Оля (в подвале) и городские хулиганки 20–40-х гг. Рая и Лена. Камеристка актрисы Галины Маар М. Никулина и крестьянки, никогда не учившиеся в школе. Военнослужащие армий Юденича и Деникина и демобилизованный красноармеец китаец Чжен (у него была удивительная карма: всю жизнь занимался тем, что вырезал из бумаги, красил и продавал цветы для похоронных венков). Жили бывшие сидельцы и водитель автозака (во время обеденного перерыва он ставил автозак напротив своих окон, где сейчас вход в музей театра), советские инженеры, награжденные медалями ВДНХ, и мастеровые. Русские, мордва и татары.
Было много питерских, которых выслали сюда в 30-х годах до и после убийства Кирова. Питерские внесли свой вклад в общий колорит двора.
Например, они говорили: «парадное», «шпиц», «фонталка» (колонка для набора воды), «бульвар» и др. Слова эти были удивительными для пензенского уха и даже смешными. Бульваров в Пензе не было. До начала 50-х годов на иных улицах продолжали оставаться, как до революции, дощатые настилы.
Даже темп речи питерских упрямо не хотел переходить на медленный, певучий темп пензенской речи. На судьбу свою питерские не роптали. Я запомнил фразу одной из дам: «Ну что же. Мы приехали из Северной Пальмиры в поволжскую Швейцарию» (имелся в виду ландшафт города и мягкий континентальный климат).
Сосуществование проходило довольно мирно, но в условиях скученности и общей кухни нередко случались перебранки. Дети и подростки не ругались вообще. С детства слушая непечатные обороты речи, подростки не употребляли мата, т.к. он в их среде не производил должного эффекта. Их можно сравнить с современными детьми и подростками, которых после компьютера уже невозможно удивить никакой порнографией. Кроме того, во дворе существовала строгая возрастная иерархия, которая укладывалась в формулу: «вот будете взгослыми, тогда можете иггать, пить, кугить и гугаться». Жильцы были людьми занятыми и целыми днями работали. Свободное время каждый проводил по-своему. Дамы стирали, судачили и варили варенье. Представители сильного пола в основном играли в шахматы.
Вероятно, для того чтобы навсегда стереть воспоминания о бывшем во дворе водочном производстве, администрация Ленинского района в 50-х годах учредила в одном из строений, принадлежавших некогда Мейергольду, медицинский вытрезвитель. Он выходил фасадом на ул. Володарского и занимал весь первый этаж углового дома (дом не сохранился).
Отопление было печное. Невозможно представить себе радость жильцов, когда в 1974 г. провели природный газ. Стали перекладывать печи под отопление газом. Но нет добра без худа. Пришли рабочие из домоуправления и сломали все дровяные сараи, где у людей кроме дров хранилось много других полезных для хозяйства вещей.
Во время перекладки голландки у участника Первой мировой войны И. М. Пузарина был обнаружен камин (сейчас эта комната является маленьким зрительным залом, где проходят спектакли местного театра). В камине находился тайник, а в нем лежали плотно свернутые в трубку купюры в 100 и 500 рублей выпуска 1910 и 1912 гг. на несколько тысяч рублей. До революции сумма очень большая. Кто их положил туда? Владельцы дома? По диспозиции Деникина осенью 1919 г. Пензу должны были взять войска Кавказской добровольческой армии генерала Врангеля. Ждали белых? «Близко беленькие — береги керенки». Это были настоящие «романовские» деньги, которыми даже в начале 20-х годов возможно было расплачиваться на пензенских базарах. Никто из новопоселенцев дома не мог положить такую драгоценность в камин и забыть.
Жители двора давно научились воспринимать действительность такой, какой она была. Все были горды успехами страны, все были добросовестными строителями коммунизма. Некоторые предубеждения, связанные скорее с собственной безопасностью, безусловно, были.
Мне 4 года. Я хожу по двору с журналом «Мурзилка», где помещен на целую страницу портрет генерального секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева. Ко мне подошла соседка М. Никулина и сказала: «Деточка. Иди, пожалуйста, домой и отдай журнальчик маме». Я так и сделал. Был октябрь 1964 г. На очередном пленуме Никита Сергеевич лишен своих постов и отправлен на пенсию. Люди помнили, как в 30-х годах заставляли уничтожать портреты бывших ленинцев, а теперь врагов народа. Упоминание о них грозило большими неприятностями.
В 60–70 гг. жители, кроме всего прочего, вспоминали Мейергольда особенным образом. Нагонят самогонку и начинают уверять, что де все сделали по старинному рецепту. И что это не самогон, а настоящая «Углевка».
До создания музея театральные деятели из Москвы и Ленинграда не баловали дом Мейерхольда своими посещениями. В 60-х годах приезжали В. Плучек и И. Ильинский. В 1972 г. приходил посидеть на крыльце внутри двора писатель А. Гладков (1912–1976) — автор книги «Годы учения Всеволода Мейерхольда». Сидел ночью, смотрел на луну и вдыхал запах сирени. Это было время, когда были целы все строения усадьбы и деревья, двор был почти в том виде, какой был при великом режиссере. Гладков хотел написать еще «Годы странствий Всеволода Мейерхольда» и «Годы зрелости Всеволода Мейерхольда», но не успел.
В 1977 г. началось расселение жильцов из дома Мейерхольда и строений на новые квартиры. В 1978 г. рабочие стали разбирать дом для последующей реконструкции. Вынесли комод, стулья и большое зеркало. Бросили на улице. Мы, ребята, подобрали. На мебели было выбито «1892 г.». Ходили в отдел культуры, говорили, что в это зеркало, скорее всего, смотрелся сам Мейерхольд. Из отдела культуры пришли, посмотрели и сказали, мол, мебель в плохом состоянии, в музее будет такая же, но новая, не волнуйтесь. Мебель пропала.
Мы с мамой переехали из строения № 15 по улице Володарского, д. 59, одними из последних, 10 марта 1979 г. Сейчас я живу в «спальном» районе Арбекова. Всегда, проезжая мимо дома Мейерхольда, я испытываю волнение и восторг, связанные с тем, что здесь тоже прошло мое детство и я своей рукой где-то прикоснулся к отпечаткам пальцев великого человека.
Летом 1904 г. Мейерхольд приезжал в Пензу на гастроли вместе со своим театром. Играли «Привидения» Г. Ибсена, «Юбилей» А. П. Чехова, «Вечную любовь» Г. Фабера. Это был последний приезд Мастера в родной город.
По воспоминаниям А. Гладкова, Мейерхольд никогда не забывал Пензу и пензенцев. Время, проведенное в детстве и юности в стенах родного дома, считал одним из лучших периодов своей жизни.
А. Г. ШАРИКОВ, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Теория государства и права и политология»