В последнее время часто случается видеть и слышать неумеренные восхваления советских времен. Была уверенность в завтрашнем дне, гарантированная зарплата, от предприятий выдавали квартиры, особенно молодым специалистам. Все это так.
Но было и другое.
В начале 80 – х годов после авиационного института я работал на аэродроме авиационного завода инженером - испытателем. Работа была интересная, но существующая советская система сильно отравляла впечатления от нее.
Зарплата у инженеров на рабочей сетке была самой маленькой. Штатные ИТР (мастера и старшие мастера) имели приличный оклад плюс неплохие премии. Авиамеханики, особенно с высокими разрядами (пятым или шестым) зарабатывали довольно много – по пятьсот – шестьсот рублей и почти все бригадиры имели высокие государственные награды – ордена Ленина и Трудового Красного Знамени, причем некоторые были награждены неоднократно.
Моя зарплата инженера была (вместе с премией) сто девяносто рублей и заработать больше было невозможно, хоть лоб разбей. А мы были молодыми и хотелось иметь хорошую одежду и обувь, но их можно было купить только на толкучке, по сумасшедшим ценам, а зарплата инженера этого не позволяла.
Сильно досаждала штурмовщина. В начале каждого месяца работы почти не было, рабочие маялись от безделья. Но примерно со второй декады начинался аврал. Я постоянно пропадал на работе, рабочими были даже выходные, особенно в конце месяца, когда нужно было выполнять месячный план – с этим делом тогда было строго. Рабочими были все субботы и почти все воскресенья, особенно летом. Никто не пытался восстановить законность, ведь формально работа в выходные дни запрещалась Кодексом о защите труда. За работу в выходные дни полагались отгулы, но выпросить их у начальства просто так было невозможно – требовались очень серьезные причины.
Ситуация осложнялась ещё и тем, что Горький был закрытым для иностранцев городом, ввиду насыщенности его секретными оборонными предприятиями. Поэтому его централизованное снабжение в том числе маслом, колбасой и мясом фактически прекратилось. Эти продукты пропали в Горьком примерно в 1976 году. Положения спасало то, что по месту работы каждому горьковчанину в месяц выдавали по килограмму мяса и килограмму колбасы. Детям ничего этого не полагалось. Иногда, чаще всего к праздникам, в продажу «выкидывали» (так это тогда называлось) селедку и зеленый горошек.
Помню курьёзный случай: получив на работе перед уходом домой с работы свою очередную «пайку», завернутую в пергамент и развернув её дома, я обнаружил большую гладкую кость. Очевидно, она принадлежала какому – то крупному животному, однако установить её принадлежность не представлялось возможным – кость была абсолютно гладкой, без следов какого – либо мяса. Решил я сварить себе из этой кости суп, достал кастрюлю, но, вот незадача – кость в кастрюлю не помещалась. Попробовал перерубить её кухонным ножом, но кость не поддавалась. Можно было перепилить её ножовкой, но ножовки у меня не было. Изрядно помучавшись, я нашел гениальное решение: налил в кастрюлю воды, сунул туда кость одним концом, поварил её полчаса, затем перевернул, поварил другим концом, после чего без сожаления выкинул – даже обгладывать было нечего. На получившемся бульоне сварил себе жидкий супчик, который с аппетитом съел за два приема.
Хорошо жили в Советском Союзе только партийные и советские чиновники, начиная с уровня первого секретаря райкома и председателя райисполкома, а так же работницы торговли. У торгашек была даже своеобразная униформа – кожаное пальто, и обязательный мохеровой шарф на голове. И, конечно, огромное количество золотых украшений – кольца и браслеты на руках.
Чашу моей лояльности к Советской власти переполнил один случай, так сказать, послуживший «вишенкой на торте». В один прекрасный момент меня поразил жуткий радикулит, сваливший меня почти на год. В профкоме цеха пообещали выдать мне бесплатную путевку в южный санаторий для реабилитации.
Я не очень – то в это поверил, но в начале августа мне действительно выдали бесплатную курсовку в Крым, в Саки, в санаторий, где с помощью грязевых ванн лечили болезни опорно – двигательного аппарата.
И там меня чуть не убили. Вот как это было.
Поселили меня в частном секторе, во флигеле небольшого частного домика, хозяевами которого были супруги – пенсионеры. В комнате вместе со мной жили ещё два мужика: парень – рабочий невыразительной внешности и мужичок средних лет и маленького роста по имени Жора, тракторист из Сибири, имевший в своей жизни пару ходок в «места, не столь отдаленные». Как и большинство бывших зэков, был он озлоблен на всех и вся. Они часто выпивали с соседом, я почти всегда отказывался.
Но мои соседи были этим очень недовольны и однажды поздно вечером, после обильного возлияния, они решили меня …зарезать. Жора после пятого стакана вдруг произнес: «А давай горьковского убьем!» Второй собутыльник засомневался: «А чем, у нас даже ножа нет». Тогда Жора предложил убить меня … обычной столовой вилкой!
Я лежал рядом со столом, за которым они сидели. Спасло меня только то, что я не спал и всё слышал, начал демонстративно шевелиться, переворачиваться, показывая, что не сплю. Дождался, пока они выпили еще и еще и сами не заснули.
Вот так «забота о трудящихся» чуть не стоила мне жизни.
И поэтому меня не нужно убеждать о прелестях жизни в Советском Союзе.