Театр – это не только история художественных завоеваний, но и реестр потерь, человеческих драм, не раскрывшихся во всю свою силу талантов. 12 августа исполнилось 135 лет со дня рождения актрисы Веры Николаевны Поповой (1889 – 1982). Народная артистка РСФСР, жена Анатолия Петровича Кторова, своей игрой она переворачивала души зрителей. Про нее писали, что ей дан редкий дар – «искусство потрясать».
Но лучшие роли Веры Николаевны были сыграны до того, как она пришла в Художественный театр. Во МХАТе большой актрисе не нашлось достойного применения.
Вера Попова родилась в Москве, училась в частной женской гимназии фон Дервиз (в ту же гимназию, только через три года, поступила и Марина Цветаева). В 18 лет она стала посещать драматические курсы Адашева, потом перешла в театральную школу Ивана Пельцера, отца Татьяны Пельцер.
О ее первых шагах на сцене мы знаем благодаря мемуарам знаменитого актера-неврастеника Павла Орленева. По своей натуре и по всему течению жизни Орленев был премьером, но это не мешало ему видеть других людей. В частности, нежнейшие страницы он посвятил юной Вере Поповой, чей талант разглядел в Саратове в августе 1910 года.
«В Саратове я в первый раз встретился с молоденькой актрисой, которая произвела на меня хорошее впечатление тем, что, даже не будучи занята на репетициях, приходила раньше всех занятых актеров и скромненько и тихо сидела в уголочке, поглядывая в лорнет на мою репетиционную работу, — смотрела и слушала меня благоговейно. Меня это внимание очень заинтересовало. Я с артисткой не был знаком и даже не знал ее фамилии. Она только что начала свою карьеру в Саратове. Еще до начала моих спектаклей, во время раздачи ролей из “Братьев Карамазовых”, ей дали в очередь играть небольшую, но очень для меня важную роль деревенской девушки, горничной Фени у Грушеньки.
В маленькой роли горничной она схватила все мои указания и прорепетировала на первой же пробной репетиции так красочно и ярко и с такой непосредственной силой, что невольно привлекла своим талантом мое внимание. После репетиции я послал за антрепренером и категорически заявил ему, чтобы он на роли моих партнерш в пьесах с моим участием никакой другой артистки, кроме Поповой, не назначал. За маленький промежуток моих спектаклей она провела все роли со мной с углубленным пониманием и талантом. В последней роли Гильды из пьесы Г. Ибсена “Строитель Сольнес” она с первых же сцен заставила меня забыть Аллу Назимову, которая со мной работала в этой роли в Нью-Йорке и так хорошо ее играла, что после этой роли получила от лучших нью-йоркских директоров приглашение перейти на американскую сцену, изучив для этого английский язык. Так она и сделала. И как мечтал я повезти Веру Николаевну в Америку, выступить с ней в Нью-Йорке в “Строителе Сольнесе”!»
Молодая актриса играла Регину в «Привидениях» Ибсена, царицу Ирину в «Царе Федоре Иоанновиче» А.К. Толстого – то есть выступала партнершей Орленева в самых главных его работах. О ней писала пресса, отмечая теплоту исполнения и верный тон. А сам Орленев вскоре убедился в ее профессиональной требовательности:
«Однажды я играл царя Федора с любимейшей и уважаемой мною В.Н. Поповой в роли Ирины. После сыгранной пятой картины “Я царь или не царь”, я проходил по общему коридору в свою уборную, наполненную смотревшими этот спектакль актерами. Среди бывших в коридоре стояла Вера Николаевна, как раз перед моей уборной, и когда я проходил мимо нее, она, качая со скорбной улыбкой головой, произнесла мне в упор: “Царь Павел Николаевич, мне стыдно за тебя, прости”. Эта фраза, сказанная словами Ивана Петровича Шуйского из только что сыгранной картины, произвела на меня такое впечатление, что я, войдя в свою уборную, чуть не разрыдался – от правды, высказанной так смело мне в глаза. С тех пор я ее еще больше полюбил и стал ценить Веру Николаевну как человека».
До 1920 года Вера Попова работала в провинциальных труппах: в Двинске, Витебске, Киеве, Краснодаре, Ростове-на-Дону. После революции судьба свела ее с еще одним большим артистом – Илларионом Певцовым. Певцову, который в тот момент не служил ни в одном театре, потребовалась актриса на роль в спектакле «Савва» по пьесе Леонида Андреева. За три месяца зимы 1919–1920 годов они сыграли «Савву» более шестидесяти раз – объездили со спектаклем все московские окраины, играли в холодных клубах, и хорошо если артистов после представления могли отблагодарить тарелкой пшенной каши.
Именно Илларион Певцов познакомил Веру Николаевну с Анатолием Кторовым. Кторов был его учеником, одним из самых любимых. Певцов излечил Кторова от заикания: Илларион Николаевич знал в этом толк, ведь вне сцены он и сам заикался. Когда произошла эта встреча, Кторову едва исполнился 21 год, а Поповой было уже 30, но разница в возрасте не смутила юношу. Союз оказался счастливым, на всю жизнь.
В 1923 году Вера Попова стала актрисой бывшего Театра Корша и оставалась ею десять лет, выходя в ведущих ролях. То, как она играла Катерину в «Грозе», Ларису Огудалову в «Бесприданнице», потрясало зрителей. Оба спектакля поставил в Театре Корша режиссер Василий Сахновский, который говорил, что у Поповой в роли Катерины был «античный темперамент», что «когда она читала монолог в первом акте, ему всегда казалось, что еще чуть-чуть, и она взлетит к небу, так силен был ее эмоциональный порыв» (рассказ Сахновского приведен в книге Бориса Голубовского «Большие маленькие театры»).
В «Бесприданнице» ее Лариса искренне хотела найти новое счастье с Карандышевым, которого играл Кторов. «Режиссера потрясло, – передает рассказы Сахновского Борис Голубовский – как однажды на репетиции Попова незаметно ласково положила руку на руку Карандышева и как Кторов почувствовал ее внимание и ответил ей. Спектакль был неожиданным в смелым именно в трактовке этих двух персонажей. Лариса начинала презирать Карандышева в моменты, когда он считает деньги, фанфаронит, пытается хвастаться перед Паратовым. Она уходит не к Паратову, а от Карандышева».
В 1933 году Театр Корша был закрыт. Ведущие артисты – Вера Попова, Анатолий Кторов, Борис Петкер, Михаил Болдуман – получили приглашение вступить в труппу МХАТа. Получил его и руководитель Театра Корша актер и режиссер Николай Радин, который ответил резко: «Я не могу играть раз в два года!» – и ушел в Малый театр. (Прожил он после этого, кстати, как раз два года, в 1935-м Радина разбил инсульт.)
Во МХАТе Попова и Кторов чувствовали себя чужаками. Здесь и своих сильных актеров было немало, и все они рассчитывали на главные роли. Впрочем, мхатовская жизнь началась для Веры Николаевны неплохо: в 1934 году она блистательно сыграла «умную и внутренне свободную» Глафиру в спектакле «Егор Булычов и другие» («Великолепна Попова – Глафира, нежная, простая, очень искренняя, с очень заразительным драматизмом. И характерная, словно никогда никаких ролей, кроме горничных, не играла», – писал Немирович Станиславскому). А также очень удачно ввелась в роль Насти в спектакль «На дне». «Для нее Попова находит совсем новые приемы, совсем особые краски, – писал критик Сергей Дурылин – вся душа Насти искривлена глухим страданием. У нее на душе, как на теле, нет живого места».
В конце 1934 года во МХАТе вышел спектакль «Гроза», который Вл.И. Немирович-Данченко при участии Ильи Судакова поставили на Клавдию Еланскую. Попова была введена в него как дублерша Еланской, и это было далеко от той Катерины, которую она сыграла в Театре Корша. Роли Еланской доставались ей и дальше – например, Любови Яровой в одноименном спектакле. Но не было образа, который бы был создан во МХАТе специально «на Попову».
Театр кормил планами, подпитывал надеждами. Немирович-Данченко, не слишком любивший Попову, тем не менее думал, что она может стать Машей в «Трех сестрах», Аркадиной в «Чайке», Гертрудой в «Гамлете», Саррой в «Иванове». Василий Сахновский, который во МХАТе начинал работу над «Анной Карениной». в главной роли видел только ее. Все это оказалось либо вовсе не осуществлено – как спектакли «Гамлет», «Иванов», как новая версия «Чайки», либо – осуществлено, но без ее участия.
В одном из писем секретаря дирекции Ольги Бокшанской Вл.И. Немировичу-Данченко есть поразительный эпизод. В 1937 году Ольга Сергеевна передает внутритеатральную сплетню (сама она не присутствовала при разговоре) о том, как Вера Попова ходила на прием к директору театра Якову Боярскому. Ходила, чтобы попросить роль Кручининой в «Без вины виноватых». «Я.О. (Яков Осипович – прим.) был решителен и даже, кажется, что-то сказал о том, что руководство театра не видит ее мхатовской актрисой, да еще для которой надо ставить специально пьесу». Действительно ли директор Боярский это сказал Поповой, или коллегам хотелось видеть место Веры Николаевны в театре именно таким, но случай показательный.
По сути, после пары ролей тридцатых годов ее единственный звездный час на мхатовской сцене случился в 1943 году в спектакле «Глубокая разведка» по пьесе Александра Крона. И эта комедия о поселке бакинских нефтяников, и сам спектакль Михаила Кедрова сегодня благополучно и справедливо забыты. Единственное, что осталось в истории театра – то, как Вера Николаевна Попова играла Марго, жену коменданта, «стареющую поселковую Клеопатру», неунывающую неудачницу, легкую и резкую, тактичную и бесцеремонную, полную юмора, бесконечно живую.
Параллельно во МХАТе шла актерская жизнь ее любимого мужа, Анатолия Кторова. Шла тоже непросто – он считался мастером отточенной формы и в основном играл небольшие характерные роли, неизменно, впрочем, поражая своим мастерством. А в 64 года Кторов вдруг пережил второе актерское рождение. Во МХАТе вышел спектакль «Милый лжец» по пьесе Джерома Килти, основанной на реальной переписке английской актрисы Стеллы Патрик Кэмпбелл и драматурга Бернарда Шоу. Стеллу играла Ангелина Степанова, Шоу – Анатолий Кторов. В этом спектакле Анатолий Петрович раскрылся как большой трагический актер.
Вспоминает Борис Голубовский:
«После премьеры “Милого лжеца” я встретил Веру Николаевну и поздравил ее с огромной победой мужа. Горькая улыбка, легкий кивок головы и ответ: “Я дождалась…” У нее не было ни секунды зависти к успеху любимого человека. Она знала, что у него так будет. Все же мне кажется, что и она рассчитывала на свой успех – большой, настоящий, какой пророчили ей в еще не таком давнем прошлом. Видел “Глубокую разведку” во МХАТе два раза и оба раза встречал в зале Анатолия Петровича. Мне довелось встречаться с этой чудесной, как я однажды сказал им, диккенсовской парой, безумно счастливой взаимной любовью и глубочайшим уважением. Меня всегда волновало то внутреннее достоинство, с которым они переносили все незаслуженные обиды, наносимые им театром… Вижу, вижу их как сейчас: Вера Николаевна, одетая с предельной скромностью (в этом и есть высший шик – ничего вызывающего, “модного”), и Анатолий Петрович, аккуратный, начищенный, лишенный внешнего блеска своих киногероев. По переулкам близ Тверского тихо идут два пожилых человека, две погасшие звезды».
В 1964 году актрису «проводили на пенсию». Отстаивать свое место в театре ей не позволила гордость. Вера Николаевна Попова умерла в 1982 году, в 93 года, на два года пережив своего любимого мужа. Сегодня на доме №12 в Брюсовом переулке, где они жили, размещена мемориальная доска.
Фото из фондов Музея МХАТ