Начало истории -
Не услышав ответа противницы, тётя Таня, подумав, сменила вид оружия, перешла в другой регистр и заголосила с подвывом:
- Алексееей! Ты чо удумал, варнак?! Чо ты удумал?! Утресь лошадь пришла, под окошки пала, корова недоена, племяшка ревмя ревёт, а ты кобелируешь?! Кобелина ты, кобелина, душу ты из меня вынул и назад не положил!
Прибывающая к месту сражения публика живо реагировала на происходящее.
- Девчошка-то чейная? Ево девчошка-то или материна?
- Ну, не Моторовны же девчошка! По которой дорожке много ног ходит, там трава не растет...
- Ишь ведь, д.уры-бабы, никак не поделят мужиков!
Воительница взяла паузу, уяснив, что первая атака захлебнулась, и победа будет трудной.
Она осмотрела окрестности взглядом опытного бойца и, углядев рядом с вагончиком кривой сучковатый дрючок, вооружилась для нового этапа суровой битвы.
Ухватив дрючок покрепше, резко рванула в сторону вражьей двери и, саданув её плечом, исчезла на территории неприятеля.
Внутри вагончика что-то удивленно завыло.
Раздавались придушенные хрипы, кто-то пыхтел, метались в оконцах пёстрые занавески...
Бой был коротким, но жестоким.
Наконец, вылетел на свалку взъерошенный дядя Лёша, босой, в брюках и с полотенцем на голом торсе.
Публика дружно ахнула, точно вместо пойманного на месте преступления коварного изменщика ожидала встретить разбуженного шумом жизни медведя-шатуна.
- Динка! И ты тут! - увидев меня, громко удивился дядька.
- Мы твои матрасы всю дорогу собирали, - важно сообщила я, - мнооого! Один в болотине лежал, а сверху - жаба! Большааая...
- Вот тебе и жаба! - согласился он, и оттащил меня с линии огня, поскольку шум сражения неумолимо приближался.
Из вагончика вылетело цветное лохматое черногривое нечто, шустро пронеслось мимо нас, издавая полувой-полуплач, и скрылось в ближайших развалинах.
Следом возникла в дверях тётя Таня с дрючком в руке и жаждой мести в сверкающих глазах.
Победительными искрами сияли в её торжествующих ушах разноцветные камушки, переливались в широкой улыбке сахарные зубы, бесследно исчезнувшая морковная "мазУта" уже не портила впечатления, и была моя любимая тётушка такая родная, красивая и гордая, что собравшиеся откликнулись взволнованно и дружно:
- Вишь, вышла и ухом не ведет...
- Выселить в 24 часа самогонщицу! Выселить лахудру!
- Отвалтузила разлучницу!
Смирно стоявшая поодаль от битвы Маруська неожиданно оживилась и тронулась в сторону тётки, грохоча пустой телегой.
Не ожидавшая подвоха от союзника воительница повернула взлохмаченную голову ей навстречу, и была предательски укушена внезапно сдуревшей кобылой.
Кусалась Маруська пребольно и с большим удовольствием.
Ошалевшая от боли тётушка кинулась в сторону и, точно разом поняв, кто во всём виноват, с криком "Ты и скотину на меня натравил!" - огрела по хребтине любимого мужа, уже привычно и ловко орудуя дрючком.
Дядька стремительно обратился в бегство.
Взбесившаяся Маруська оглядела поле боя тоскливым мутным взором пацифиста, неожиданно обнаружившего себя на передовой, дёрнулась в сторону и понеслась туда, где замерло цветное лохматое и черногривое...
Подлетевши к разлучнице, своенравная кобылица вознесла копыто и саданула что есть мочи во вражеский стан.
"Убиваааююют..." - зычно заголосила Моторовна и полетела навзничь прямо в грязные покрышки.
Очухавшийся дядя Лёша, справившись с одуревшей лошадью, схватил меня в охапку и ринулся прочь с места сражения.
Наблюдатели отозвались одобрительными возгласами:
- Глянь, мужик-то резвый - девчонку в беремя и поскакал, как заинька...
- Убиваююют... милицанееера...
- Разъязви ее в душу, здорова же баба орать!
- Как самогонку гнать, дак она не орала...
Тётка, празднуя окончательную победу, шла за телегой, помахивая дрючком, точно маршальским жезлом. Барабанный бой явно звучал в её душе на парадно-высокой ноте.
Шествие победителей свернуло в сторону тракта, оставив за спиной поверженного врага и благодарную публику.
Двенадцать километров пути до родной деревни уставшее войско провело по разному. Успокоившаяся Маруська резво трусила в сторону дома, я болтала ногами, стараясь не пропустить момент истины, которого победительница-тётка настойчиво добивалась от дяди Лёшы, подвергнув мужа допросу с пристрастием.
Преступник держался стойко и не уставая твердил одно и тоже: "проставился", в.ыпил, очнулся - Моторовна.
Не добившись признания, тётушка довезла свою бесценную половину до дома, погрузившись в оскорблённое молчание.
Позорно разрушивший блистательную свою карьеру дядя Лёша три дня приходил в себя.
Он протяпал картошку в огороде, починил провисшую банную дверь и перебрал стайку.
Тётушка съездила в райцентр, вернула матрасы в дом-интернат и возвратилась успокоенная - конфуз был улажен родственниками.
Дядя Лёша мог вернуться на конюшню к обожаемым своим лошадкам.
После субботней бани виноватый муж выложил на кухонный стол маленький флакончик духов с трогательным названием "Нашей маме".
Мгновенно превратившаяся в курицу тётя Таня взмахнула крылами, как лебедушка, выдала сакральное "Гликочо!" и нанюхавшись сладких духов, сменила гнев на милость. В доме установилось хрупкое перемирие.
Продолжение истории -
