Наследие эпохи господства магического мышления, – времён, когда человек жил буквально в сказочном мире, где можно запросто поговорить с волком, с деревом и с месяцем на небе, – запечатлелось не только в мифологии, но и в лингвистике. Характерным примером может служить слово «медведь» – «знаток мёда». Хорошо известно что это эвфемизм. Так опасного зверя называли, чтобы не произносить истинного имени. Которое потом забылось… Но почему Винни-Пуха нельзя было прямо назвать, как он того заслуживает?
Потому что, он услышит и придёт. Демон же явится, если – даже случайно – произнести его истинное имя. Вот так и медведь.
...И здесь нужно сосредоточиться. На том, что медведь – не демон. И, конечно же, не придёт. Вообще, в норме медведь, – не шатун, не защищающий своё потомство, – не пойдёт на звук голоса человека, что бы тот не голосил. Текст не имеет значения. Потому что, хотя потенциально это животное не глупее собаки, выросший в естественной среде обитания медведь по-русски просто не понимает ни слова.
Данные соображения очевидны человеку современному. То есть, даже такому, который, может быть, ни разу живого медведя не видел. И подавно, казалось бы, они очевидны должны быть человеку «природному», – живущему на опушке дремучего леса, регулярно охотящемуся, соответственно умеющему разбирать следы, хорошо понимающему повадки зверей, а конкретно с медведями не раз имевшему дело. Тем не менее, именно такой человек верил, что если медведя позвать, он – придёт.
Как верил он и в цветение папоротника, и в массу другой ерунды, не только населяя буквально родной, вдоль и поперёк знакомый ему лес сверхъестественными существами, но и приписывая самым обычным растениям сверхъестественные свойства, а животным – необычное, разумное поведение. Прирождённый следопыт, выживальщик и сказочный персонаж парадоксальным образом сливались в одном человеке.
И никто не говорит, что без ущерба сливались. Для человека первобытного или «традиционного» миф всегда весомее личного опыта.
Для современного часто тоже. Например, истинным именем медведя было не «бер», а «аркто». Данный корень сохранился в языках индоевропейских народов слишком редко встречавшихся с медведями, чтобы опасаться их «вызвать». Слово же «берлога» и для древних славян имела значение, сохранённое им до нашего времени: «грязное место». И берлога, кстати, бывала «медвежьей». Очевидно, однако, что такая связка, в случае если «бер» и есть «медведь», превращается в абсурдную речевую конструкцию.
Соответственно, в английском и немецком языках, «берлога» – Den – также не связана с медведями. Происхождение слова «бер» у древних германцев (больше никто так медведей не называл) не установлено. Предположительно, однако, оно также представляет собой эвфемизм для замены «аркто».