Чем были заняты в свои 14-15 лет подростки в маленьком российском городке на рубеже 1990-2000 во внеучебное время? Проводят время за игрой в карты в подъездах высокоэтажных домов, пьют пиво на лавочках во дворах и очень-очень редко, но всё же их можно увидеть в каком-то из дворов играющих в футбол. Лично я была в курсе только последнего из всего перечисленного. Так, возвращаясь домой из магазина мимо двора моего одноклассника, мне буквально в ноги влетел мяч. Толком не разобрав, кто в какой команде, я повела мяч обходя мальчишек и, раззадорившись зарядила прямо в одни из ворот. Это было так здорово! Я давно не играла в мяч, потому что одни девчонки страдали по мальчишкам, а вторые увлекались скучными девчачьими активностями типа шитья. Оглядевшись, я поняла, что это мои мальчишки - мои одноклассники разделились на две команды, одна из которых громко приглашает меня продолжить играть за их команду, которой я только что принесла гол. Вернулась домой я уже только ближе к ночи, уставшая но такая радостная, я наконец-то нашла единомышленников - наивно надеялась я, не зная, какие сюрпризы меня ожидают буквально в ближайшее время.
Три или даже четыре дня подряд после школы я бежала в соседний двор, там мы с мальчишками собирались вместе погонять мяч. В очередной раз прибежав со школы, я с удивлением никого не обнаружила. Мобильных телефонов в то время еще не было, поэтому я просто ушла домой. Заходя в подъезд моего дома, я услышала знакомые голоса, будто кто-то примерно на втором или третьем этаже активно общается друг с другом. Я жила на пятом, так что немного поднявшись вверх я обнаружила моих одноклассников, улыбающихся и почти каждый с бутылкой пива в руках. - а вот и ты! Марина, мы и тебе взяли баночку, держи! Я стояла открыв рот. Буря эмоций набирала свои обороты в моей голове, чтобы вырваться с силой, хватающей снести всех этих безобразников прямо с этого третьего этажа или, лучше, разнести их по стенкам лестницы прибив каждого бутылкой так, чтобы они могли быть выставлены на выставке как экспонаты неудавшихся алкоголиков. Протянув руку навстречу тому, кто подавал мне банку пива я вдруг внезапно для себя самой резко выдернула стеклянную бутылку у одного из стоявших совсем рядом и с силой треснула ее о поручень лестницы. Звук разбившейся бутылки и разлетевшихся осколков заполнил подъезд на пару секунд, пиво разлилось и разбрызгалось на обувь и одежду тех, кто оказался в эпицентре моего возмущения. Вдруг всё и все затихли. Секунда густой тишины и вопросов в головах моих глупых на тот момент мальчишек, и я наконец могу сказать всё, что думаю.
-Я?! с вами в подъезде?! бухать?!
Я вглядывалась в глаза каждого, пытаясь увидеть то ли стыд, то ли страх, то ли готовность возразить. Пауза затянулась, но говорить не нужно было уже ничего. В воздухе стояло напряжение, которое говорило само за себя. -Чья бутылка хочет быть следующей? спросила я и почувствовала, как каждый из мальчишек сделал шаг назад. -Хорошо, сейчас мы поднимаемся ко мне домой, чтобы выкинуть это всё в мусорное ведро. Безмолвной и оцепеневшей то ли от моей смелости, то ли от моей наглости, толпой пацаны поднялись и каждый сложили свои бутылки.
- Я знаю, через три двора есть центр активностей "Батыр", видела, что там есть качалка, завтра буду ждать вас в 10 часов у крыльца. Зайдем все вместе, потому что я тоже еще там не была и ничего не знаю.
Так, я наконец обрела окружение. Им понравилось в качалке. В первый же день тренер каждого из нас спросил, какое тело мы бы хотели построить. По стенам были развешаны постеры полуголых знаменитостей, в основном спортсменов. Каждый выбрал постер по душе. Такие разные тела с разных постеров в итоге объединили нас одной мечтой, одной целью. Мы проводили всё больше времени вместе. Футбол, качалка, а летом катаясь на великах, мы впервые задумались о походе с ночевкой.
Город в котором я жила был очень маленьким. В маленьких городах не так много новостей, но зато многое на слуху. А как много предвзятостей, сплетен и интриг - словами не передать. И мне периодически прилетали комментарии о том, что я вожусь с мальчишками, чем же я их привлекла, что они толпой со мной ходят. И папу моего это тревожило буквально больше всех. Он доверял мне, он понимал, что это всё только слухи. Но в то лето, сказав ему о походе с ночевкой, он выпалил - едем вместе! Беру палатки, берем маму и едем подальше от города. Я знала, я понимала, что отец все три дня в походе будет просто наблюдать и сделает свои выводы, кто я этим мальчишкам. Мне переживать было не о чем, сама ситуация меня даже немного веселила - папа будто ревновал к ним.
С погодой в походе повезло. Вдоволь набегавшись и накупавшись в речке, я с пацанами побежала по ягоды. Убежали далеко, за два или три поля. Вырвавшись из досягаемого обозрения взрослых, мальчишки засуетились и я не понимала, что происходит. Один из них наконец-то из дальнего кармана достал пачку сигарет и тут же раздал по одной всем остальным. -Мы знаем, что ты скажешь, Марина! Сигареты не разбить о лестницу, никто из взрослых не видит. Да, мы все курим.
Я только фыркнула - ССыкло! Через поля убежать чтоб закурить?! Вы меня разочаровали, я возвращаюсь к отцу, покурю с ним. Минута молчания, и они идут вслед за мной.
А я иду и думаю, папа человек интересный, он любит сочные истории и интересные необычные решения, поймет ли он?!
Подойдя к палаткам и заприметив отца, я громко обозначила, что хотела бы с ним покурить. Почувствовав, что сзади мои пацаны оторопели от этих слов и ожидают прилюдного наказания меня от отца за такую наглость, я подошла ближе к папе. -Можно? Хочу попробовать начать курить.
Отец усмехнулся и вынул пачку, зажег одну сигарету и протянул мне.
- Ну нет, - закапризничала я. - Я хочу, чтобы мы вместе покурили, не буду ж я одна это делать.
Прищурившись и на секунду задумавшись, папа начал распаковывать очередную сигарету. И вот мы уже стоим и вместе курим. А мальчишки стоят и не знают, что делать. Отец спрашивает - А что сподвигло?
- Да вон они, ссыкло, побоялись напрямую спросить, прячутся и курят по кустам. А я же знаю, что мне прятаться не нужно, если я этого хочу, ты мне позволишь.
Папа погладил меня по плечу и обнял. -Да, дочь. Нравится, нет? Можем другие сигареты попробовать, если не понравятся эти. А вы чего ссыте? Подходим, берем по одной, если хотим.
Мальчишки оцепенели - Да не, дядь Юр, мы вроде и не хотим больше.
- Ну как хотите. Дочь, ну что покупать тебе сигареты тоже?
- Да я не поняла, в чем приятность. Давай может еще попробуем, когда я захочу снова?
- Всегда готов, дочь, только скажи.
Нет, нет. Курить они не бросили прямо тут же и вряд ли это было моей целью. Мой папа, важный для моего мировосприятия человек, я хотела, чтобы он доверял мне несмотря на все предрассудки и слухи, гуляющие по городу. Если он перестанет верить мне, то кто вообще тогда будет знать, какая я на самом деле? Мама пыталась сделать меня послушной девочкой, отец же был еще и другом, товарищем. Какая-то особенная связь была с ним.
При этом, от каждого из родственников, начиная с мамы, я знала, что мой отец был хулиганом. Он учился из рук вон плохо, он бегал от учителей по партам, он прогуливал уроки и дрался даже из-за мелочей. Папа учился в той же школе, куда пошла учиться я на все 11 лет, именно столько в то время дети учились в обычной российской школе. Хотя можно было уйти после 9 класса в училище, техникум или колледж, чтобы получить профессию и начать работать. Однако подавляющее большинство оставалось учиться 10 и 11 классы, потому что в России это означает, что ребенок сможет поступать в университет. А это означает, что скорее всего его работа будет более оплачиваемой и более интеллектуально направленной, чем работа тех, кто получит среднее профессиональное образование, а не высшее.
Точно не помню, когда я узнала о том, что папа школу не окончил, но это однозначно повлияло на то, как я его воспринимала. Потому что вокруг все твердили о том, как важно учиться, как важно хорошо себя вести и быть прилежным учеником. И вот мой папа оказывается бывшим школьным хулиганом. Он не только дрался и прогуливал уроки, он буквально удовольствие получал, убегая от учительницы географии прямо по партам. Он задавал вопросы в лоб, те вопросы, которые люди обычно бояться спрашивать. А у него была какая-то то ли внутренняя свобода, то ли здоровый пофигизм. Он был другой, он отличался от других пап. И если до начала безудержного и бесшабашного танца моих подростковых гормонов я была ближе к маме, мне хотелось быть правильной и послушной, то позже неожиданно прежде всего для меня собой, я стала подвергать сомнению всё и всех подряд. Мне говорили, надо здороваться со взрослыми - я отказывалась и просто смотрела на них в упор, ожидая реакции. Мне говорили, что после уроков все должны остаться, чтобы убраться в классе, таковы правила - я громко спрашивала, кто придумал это тупое правило, а самое главное с чего вдруг все так быстро с этим согласились. Это было интересно, видеть как меняется выражение лиц людей, как меняется настроение, атмосфера, пространство после того, как я меняла короткий вектор развития событий.
Папа был каждый раз в восторге от просьб учителей прийти в школу на разговор о моем поведении. Потому что за каждой такой просьбой скрывалась интересная для него история. У меня же каждый раз был страх, что родители меня как-то накажут, несмотря на все жалобы учителей на поведение, мои результаты в учебе всегда оставались одними из самыми высоких в школе. И мне было интересно быть таким парадоксом. Это были мои маленькие игры, мне нравилось играть, наблюдать и быть не зрителем, а актером в театре жизни. За кулисами или на сидении в зрительном зале я стала себя ощущать некомфортно. И да, в школе были и другие бунтари, но уже слишком ожидаемы и иногда откровенно скучными были их выходки.
