В этот вечер Настя была совершенно счастливая. Она на радостях в гостиничном ресторане, заказала романтический ужин при свечах. В ресторане такая услуга действительно была, хоть и стоила она не дешево, Настя на деньги не смотрела.
Рестораторы накрыли стол, расставили свечи, принесли блюда, десерты, хорошее марочное вино, и все выглядело максимально красиво.
Павел сел за стол, Настя села по другую сторону. Она была необыкновенно красива и мила. А главное, после такого успеха, казалось, что Настя стала искренна с Павлом. Свет от свечей красиво ласкал ее светлые локоны, которые игриво ложились на плечи, плясал на складках ее роскошного темно-красного платья, и все выглядело как в сказке. Хорошей красивой сказке про любовь, с счастливым финалом. Особую романтику всей обстановке добавляла живая музыка, которую обеспечили угодливые рестораторы, рассчитывающие от Насти на щедрые чаевые. За роялем сидела красивая дама, в вечернем платье, а на скрипке играл симпатичный мужчина во фраке. Музыка не мешала, а только добавляла сказочное ощущение волшебного романтического вечера. Ну, конечно же, Настя, на радостях, чаевыми рестораторов не обидела. Настя в этот момент была очень щедрой.
— Ну что Павел, пусть Навсахан и спятил, судя по всему, но осуществилась моя мечта, — сказала Настя, подняв бокал красного вина. — Вот теперь будет действительно интересно. Через месяц, согласно контракту, я получу деньги на съемки. Большие деньги от Навсаханова.
— И какой будет бюджет?
— Еще ничего не готово, это не так быстро делается. Бюджет формируется и согласовывается поэтапно. Но, я терять время не буду. Я сама начну заниматься подбором актеров, найму сценариста. Много хлопот. Тебя тоже подключу. Да и вообще всех к этому делу подключу. Иметь Навсаханова в качестве продюсера — это поймать птицу счастья. Это очень большое бабло Павел. Как сказал бы Чубайс — у нас очень много денег. Сумма на съемки будет внушительная, плюс пиар и реклама не уровне империи Навсаханова. То есть на всю Россию, максимальная реклама.
— А потом критики и хейтеры мокрого места от тебя не оставят, — прокомментировал Павел.
— А это уже не важно. Какие будут критики, какие будут хейтеры. Какая разница, мне главное, что я буду набирать очень крутые связи, и богатеть не по дням, а по часам. У меня появятся новые возможности. Новый уровень, так сказать.
— Ну что же, — сказал Павел. — Я рад, что твоя сказка со счастливым концом.
Павел поднял бокал и чокнулся им с бокалом Насти.
— Твоя сказка тоже счастливая. Павел, я все больше в тебя влюблена. Быть может, я соглашусь, с тем, что ты жаждешь.
Павел посмотрел на Настю, Настя прожигала его горячим взглядом, полным страсти и обожания.
...
Эта ночь между ними была горячей. Они занимались любовью с такой огненной страстью, что, казалось во всей гостинице вот вот начнется пожар. Настя была в эту ночь максимально страстной, как настоящая гетера из древней Греции.
Пылкие, неутомимые любовники заснули где-то, в четыре часа, в страстных объятьях друг друга. Павлу казалось, что эта волшебная ночь предвещает настоящее счастье. Его личное счастье. И кто сказал, что в жизни не бывает сказок со счастливым концом? Конечно, бывают. Еще как бывают. Но...
В восемь утра, Павел проснулся от того, что Настя, зажав планшет в руке, бегает по комнате, как ужаленная белка в клетке.
— Настя, — Павел сбросил одеяло и сел на кровати. — Настя, что такое?
— Павел, — тихо ответила Настя. — Новость по всем новостным каналам.
— Какая новость?
— Сегодня ночью, в три часа, умер наш Навсаханов от сердечного приступа. Ему вызвали скорую, он умер в карете скорой помощи. Навсахан помер.
Павел сидел и смотрел на Настю, та тоже села на кровать, рядом с ним, и продолжала читать новости на своем планшете.
— Сегодня в три часа ночи, в возрасте семьдесят девять лет, умер легендарный президент кино-издательской империи Сталков, Эдуард Филлипович Навсаханов. Ему успели вызвать скорую помощь, и отвезли в больницу, но, спасти не смогли. Как оказалось, у Навсаханова оторвался тромб. Все родственники скорбят об утрате такой легендарной личности. Эдуард Филлипович Навсаханов был не только президентом самой крупной российской кино-издательской империи «Сталков», помимо этого, он был членом партии «Единая Россия», советником президента Российской Федерации, почетным членом Географического сообщества России, лауреатом ордена «За заслуги перед отечеством», меценатом и строителем храмов, истинным патриотом России, глубочайше верующим православным человеком. Вся Россия скорбит о тяжелейшей утрате.
На должность президента кино-издательской корпорации «Сталков», взошел единственный его сын — Игорь Эдуардович Навсаханов. Согласно завещанию. По правам наследия и завещания.
Они посмотрели на фотографию того самого единственного сына Навсаханова — Игоря Эдуардовича. Это фотография вызывала какую-то невнятную тревожность — хищный нос, неприятная, можно даже сказать, страшная улыбка от уха до уха, и самое главное глаза — глаза как у зверя. Крайне неприятные и отталкивающие.
— Это что, его сын? — спросила Настя. — Вообще не похож.
— Это не его сын, — тихо сказал Павел. — Этот человек не похож на отца совсем.
Планшет у Насти запиликал. Настя открыла почту. Ей пришло письмо от главного юриста кино-издательской империи Сталков, некоего Юдинсона Виктора Евгеньевича.
«Здравствуйте, уважаемая Анастасия Григорьевна. Вам пишет юрист ЗАО Навсаханов. Я прошу прощения, но должен Вас уведомить, что ваш контракт на съемки кинокартины „Туман Каина“ полностью аннулирован. Всего вам доброго».
Настя опустила планшет, и испуганно посмотрела на Павла.
— В общем, так, Павел. Едем обратно в Петербург, — сказала она. — Мы тут не причем. Все. Волшебная сказка закончилась.
Из Москвы они уехали как можно быстрее. Настя торопила отъезд. Наскоро позавтракав в ресторане, они сдали одежду, которую брали напрокат, и в двенадцать часов дня, уже ехали по трассе в Петербург. Белая как снег Настя, в этот раз, не гнала машину как бешеная. Она не превышала скоростной режим настолько дико, как в прошлый раз. Павел заметил, что у нее дрожали руки, глаза были испуганными.
— Настя, — обратился к ней Павел. — Ну, да, это неприятно. Но, почему ты так испуганна? Мы же здесь не причем?
— Совсем не причем, — резко ответила Настя. — Нас тут не было. Мы не ходили к нему в офис. И вообще, забудь Павел. Ничего этого не было. Ни в какой офис мы не ходили.
— Настя, не пугай меня, — сказал Павел. — Чего конкретно ты боишься?
— Всего Павел. Всего боюсь. Я не знаю, с чем связана такая внезапная смерть. Я знаю одно, там где большие деньги, там всегда смерть Павел. Поэтому боюсь всего. Нам надо убираться, как можно быстрее. Посмотри, там за нами точно нет хвоста?
Павел обернулся и посмотрел на бегущую назад пустынную туманную трассу, с моросящим противным дождем.
— Да нет. Не вижу никакого хвоста, — Павел повернулся и посмотрел на Настю. — Никто нас не преследует.
— Нам надо тихо сидеть, и не высовываться Павел. Посмотри в ноутбуке. Как там продажи?
Павел залез в ноутбук, и посмотрел статистику продаж.
— За все это время, уже продано шестьсот семь копий аудиокниги, — сказал Павел.
— Неплохо, — ответила Настя. — Будем дальше развивать канал. Черт, зачем я только связалась с Навсахановым. Зачем я ему написала. Не надо было...
— Что сделано, то сделано Настя, — Павел закрыл ноутбук. — Ничего страшного. Ну, бывает.
— Это могут быть страшные люди, — сказала Настя. — Нельзя им на глаза попадаться. Это очень плохо. Ну, ничего. Может быть и ничего страшного. Ничего, просто забудем и все.
Тревожность, которую явно испытывала Настя, передалась и Павлу.
— Тревожно мне, — произнес Павел.
— Мне пока тоже, но ничего, приедем в Петербург, я тебя довезу до твоей квартиры, сама поеду по делам. Ты там занимайся тем, что надо Павел. Потом я с тобой свяжусь.
Настя довезла Павла до его хрущевки, а сама, не теряя времени, скрылась в моросящем тумане. Павел остался один. Он стал звонить друзьям, все у всех было нормально, Ленка сообщила, что продажи на редкость удачные, куча комментариев, по большей части положительные, есть, конечно, хейтеры, куда же без них, но в целом динамика продаж растет, а вместе с тем, с учетом прибавляющихся подписчиков, идет продажа уже выложенных ранее аудиокниг. Общие продажи повысились на тридцать процентов. Реклама в соцсетях работает, пипл идет, аудиокниги слушают, лайки ставят. Народ в целом доволен, и платит звонкой монеткой. Народу нравится.
Весь день Павел провел, решая свои насущные рабочие вопросы. Завтра надо было идти на работу, Павел, как уже было сказано ранее, работал системным администратором в компании по продаже недвижимости. Настя на телефон не отвечала, у нее постоянно было занято, и не перезванивала. Павла это расстраивало. Он постоянно себя спрашивал, почему она не с ним? Вот сейчас, если она поняла, что он ее любит, как раз они должны уже быть вместе. Но, нет. Настя убежала черт знает куда, и не отвечает ни на какие звонки. Возможно, что Настя передумала быть его девушкой. Или ей, попросту, не до этого.
Вечером Павел лег на свою постель, и почувствовал ноющее одиночество. За окном темнело, противный туман, и моросящий дождик опять заиграл свою заунывную одинокую музыку. Ветви деревьев за окном, напоминали монстров, из фильмов ужасов.
Со стороны «Пьяной балалайки», опять послышался крик какого-то алкоголика. Опять пьяные посетители этого проклятого дешевого заведения, мешали спать людям.
— Ты, пидр, я ще те морду набью, — послышалось снизу, откуда-то из темного мрачного окна. — А ну иди сюда, пидорасина.
Послышались удары по лицу, шла явная драка. Павел закрылся одеялом и попробовал заснуть. Заснуть не получалось.
— Эй, вы там, алкоголики чертовы, я сейчас полицию вызову, сколько можно мешать людям по ночам? — послышался истеричный женский голос.
Что-то мягкое ударило по стеклу окна. Вероятно ветка. За окном послышалось жуткое хохотание, как будто бы хохотала мерзкая старуха. Оно было настолько мерзким, что Павел, мало того, что закутался в одеяло, но и заткнул свои уши.
— Вот полиция сейчас приедет, и с вами разберется, алкоголики проклятые, — прозвучал истеричный женский голос.
...
Всю ночь Павлу снились тревожные невнятные сны. Калейдоскоп прожитого. Снился Навсаханов, который лежал связанный в своей библиотеке. Он был, как будто бы сильно избит, во рту был вставлен кляп, а из глаз текла кровь.
— Я не жалею денег на свою уникальную коллекцию, — сказал Навсаханов окровавленным ртом, сбросив кляп. —Здесь, все книги, посвящены одному персонажу — дьяволу. Да, мисс Жарникова. Вам, наверное, это покажется странным, но вы должны понять, что дьявол — это не библейский персонаж с рогами и копытами. Нет.. это ключ. Ключ к пониманию бездны, мисс Жарникова... вы должны это понимать. Вы женщина. А женщины — они близки к самой бездне по своей природе. Вы это знаете Анастасия. Лучше чем другие.
Сказав это, Навсаханов стал разваливаться на куски. Руки, ноги, туловище, голова — все расползлось в разные стороны. Потом все это превратилось в густую черную жижу. Книги, что стояли в библиотеке, стали испускать из себя какой-то зловещий вой. Павел увидел Настю. Она свисала с потолка, и казалось, что у нее множество рук, как у паука.
— Интересно, сколько стоит такая коллекция? Наверное, очень много денег, — сказала Настя, глядя сверху на Павла.
...
На следующее утро, Павел встал с разбитой головой и ноющим сердцем. На душе была невнятная тоска. Павел посмотрел новости, на Яндекс Дзен несколько новостных строк было посвящено скорби по Навсаханову. Журналисты, которые писали новостные статьи, пели дифирамбы умершему пахану. Чего только там не писали: патриот, истинно верующий православный человек, меценат, строитель храмов, лучший человек в России, легенда, святыня России, великая утрата, истинный россиянин, пример для подражания, свят свят свят...
Павел закрыл планшет, и стал собираться на работу. Помывшись, позавтракав, одевшись, он открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Что-то привлекло его внимание. Павел не мог поверить в увиденное.
Прямо под дверью, сидел игрушечный плюшевый мишка. Прямо под его дверью, и смотрел на Павла своими глазками — пуговками. У плюшевого мишки, был розовый бантик.
Павел как вкопанный стоял минут пятнадцать, не решаясь ни двинуться ни пошевелить рукой или ногой. Плюшевый мишка сидел и смотрел прямо ему в глаза.
— Это... это чья-то шутка, — подумал про себя Павел. — Кто? Кто мог так пошутить? Друзья? Нет, не могли. Подписчики, которые нашли мой адрес? Возможно. Возможно, что кто-то послушал аудиокнигу, узнал мой адрес, и решил пошутить надо мной. Очень весело. Но, кто и как мог узнать мой адрес. Ведь аудиокнига выложена под авторским псевдонимом из трех латинских букв LCF. Павел позаимствовал этот псевдоним из романа Артура Перес Реверте «Клуб Дюмас или тень Решилье». Под этим псевдонимом в романе скрывался Люцифер. Когда некоторые гравюры Аристида Торкья были отмечены буквами АТ, а некоторые LCF. Поэтому Павел и решил издать книгу именно под аким псевдонимом. Кто же мог его найти, чтобы пошутить?
Павел чувствовал себя, словно парализованный. Смутная тревога все больше гложила его сознание. Он долго не мог понять, что ему лучше сейчас сделать. Взять медвежонка и выкинуть в мусорку, или еще что-нибудь?
Павел вытащил планшет и попробовал набрать Настю, ее телефон был занят, как обычно. Возможно, по какой-то причине, Настя временно не хочет разговаривать, или у нее действительно важные дела. Не понятно.
Тогда Павел, решил позвонить Ленке. Ленка взяла телефон сразу же.
— Да Павел, я слушаю, — скала она.
— Ленка, слушай, тут такое дело, надо мной кто-то подшутил.
— Кто и как подшутил? — спросила Ленка.
— Кто-то под мою дверь положил плюшевого мишку, — тревожным голосом произнес Павел.
Ленка помолчала немного, и сказала.
— Ну, это точно не мы. Мы бы так не шутили, Павел. Это кто-то тебя пробил. Вычислили. Кто-то из тех, кто купил аудиокнигу.
— А как они могли узнать мой адрес? Я же был под псевдонимом.
— Не знаю Павел. Может, все-таки кто-то тебя пробил по базе, может по айпи адресу. Всякое может быть. Но, не стоит волноваться. Ничего страшного. Если этот шутник просто решил пошутить, но на этом все и закончится.
— А это точно не вы пошутили?
— Нет, Павел, точно не мы. Кстати, я слышала, Навсаханов ушел в мир иной. Все? Мне вчера Настя так восторженно из Москвы рассказывала, что подписан грандиозный контракт. А теперь я до нее дозвониться не могу. У нее постоянно занято. Что с контрактом?
— Контракт аннулирован. Забудь. А до Насти, я тоже дозвониться не могу. Надеюсь, что у нее все нормально. Она меня довезла вчера до дому, и уехала. Больше я ее не видел.
— Ладно, Павел, не бойся ничего. Это просто кто-то решил пошутить над тобой. Не надо бояться раньше времени.
— Хорошо Ленка, постараюсь, пока.
— Пока, Павел, до встречи. Не трясись от страха. Хотя, я бы на твоем месте от страха с ума бы сошла. Я еще тогда, в твоем коттедже говорила, что идея с плюшевым мишкой под дверью — плохая идея. Для меня это слишком тревожно, и я была права. Ладно, не волнуйся.
Павел повесил трубку, подумал позвонить Самсонычу, но решил пока всех не тревожить. Он нагнулся и осторожно поднял плюшевого мишку, тот продолжал смотреть на него, своими черными глазами — пуговками. Надписи на переднике, как в аудиокниге «Праздник только начинается» не было. Ну и слава Богу, потому что все это и без того нервировало. Значит, просто кто-то, какой-то придурок, вычислил, узнал адрес, купил в магазине игрушек плюшевого мишку и подкинул под дверь. Только и всего. Решил испугать самого автора аудиокниги. Такое бывало. Помнится, когда какой-то известный писатель написал триллер, где под дверь жертвы подкидывали розочку, в знак предупреждения, и вышло то же самое. Шутники подкинули розочку под дверь самому автору. Но, насколько Павел помнил, ничем плохим это не закончилось. Просто нервная, тревожная шутка. Шутники. Бывает.
Павел прошел до двери, где открывался проход к черной лестнице, там же находился общий балкон, и мусоропровод. Он выкинул мишку, и с грохотом закрыл крышку мусоропровода.
— Все, забыли, — сказал сам себе Павел. — Даже противно этого мишку в руках держать. Надеюсь, что шутка не повторится.
...
Павел спустился по лестнице вниз, вышел из дома и пошел в сторону станции метро. Уже подходя ближе к станции, он увидел, что какой-то человек, в костюме веселого мишки, раздает листовки людям у входа на станцию. Ничего странного в этом не было, там постоянно какие-то люди, раздавали листовки, нередко переодетые в подобные костюмы. Павла встревожило, что этот человек одет был в костюм мишки.
Когда Павел подошел ближе, чтобы спуститься на станцию метро, мишка внезапно повернулся, и громко произнес:
— Ох ох ох... у нас праздник! Приходите на праздник низких цен!
Павел нервно поправил воротник своей куртки, и быстро прошел мимо, и как можно скорее спустился вниз.
— Ох ох ох, — раздался сзади голос того, что раздавал листовки. — Праздник только начинается! Праздник низких цен! Приходите, покупайте!
Павел с ужасом узнал голос Самсоныча. Да, не может быть. Это не может быть Самсоныч. Что за дурь в моей голове? Какой Самсоныч? Никогда в жизни Самсоныч не подрабатывал тем, что раздавал листовки у метро. Самсоныч работал администратором в фирме, по поставке песка, щебня, и стройматериалов. Зарабатывал около сорока или шестидесяти тысяч. Раздавать листовки у метро он точно не будет. Тем более, здесь, совсем в другом районе. Не там где он живет. Это точно не Самсоныч. Это уже я схожу с ума от какого-то страха.
Павел поехал в метро, доехал до своей станции.
Когда он поднимался на эскалаторе, случился очередной тревожный приступ.
На стенах висели рекламные щиты. На одном из щитов, под красивой надписью «Скидка до сорока процентов», красовалась еще одна надпись «Приглашаем на праздник!», открытие нового торгового центра, праздничные скидки.
Павел поежился и проехал на эскалаторе мимо. Не стал даже думать об этом. И зачем. Это уже чистая шизофрения. Его личная шизофрения.
...
Офис его конторы, находился примерно в километре, нужно было идти по улочкам вдоль домов, и потом, пройти автостоянку, и уже нырнуть в здание, где был офис на третьем этаже. Павел благополучно дошел, и вскоре, сидел в своем офисе.
Заглянув на канал аудиокниг, Павел увидел, что идут продажи, и это было приятно. Все было на мази. Аудиокниги продавались, и вскоре все это оформится в виде денег в кармане. Этим, как раз занималась Настя. Деньги и доходы лежали на ее плечах. Она была бухгалтером и стабильно занималась проектом. Заодно писала свой второй роман ужасов. Правда неизвестно, когда напишет. Павел успокоился, волноваться не о чем. Кроме мишки под дверью, и кроме того, что Настя не отвечала на телефонные звонки. Но, все придет в норму. Все будет в порядке.
Павел посмотрел на отзывы. Последний отзыв от анонимуса, с пустой аватаркой, не на шутку встревожил Павла:
«ПРИВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ ПААААААААВЕЛ!»
Павел, не долго думая, удалил этот отзыв, и откинулся на спинку своего офисного кресла.
— Это что еще такое? — спросил он сам себя. — Что за нафиг? Шутник! Чертов шутник. Наверное, это он. Кто же еще?
Тревожность опять вернулась. Павел доработал до конца рабочего дня, и в шесть часов вышел из офиса. На улице опять стоял туман, и моросил противный колючий дождь. Павел запахнулся в свою куртку, надвинул шапку на лоб, и двинулся в сторону метро.
Уже, когда Павел сидел в вагоне, он заметил, что какая-то женщина, стоит в соседнем вагоне, и смотрит на него. Он посмотрел, и липкий страх, в очередной раз, до мурашек, пополз по его телу. Это стояла Настя. Во всяком случае, Павел тут же ее узнал. Но, это была не она. Эта женщина, была очень похожа на Настю, но ей было лет пятьдесят, в то время как Насте всего тридцать. Это точно не она. Странная женщина, стояла в соседнем вагоне, скрестив руки, и улыбаясь, смотрела на Павла. Самое ужасное в этой странной женщине была ее улыбка, она была буквально от уха до уха, Настя так улыбаться точно не может. Да и не будет. Это невозможно. И еще ее глаза — как у дикого зверя. Черные, тусклые и мрачные.
Павел не выдержал этого взгляда и этой улыбки, и пересел на другое место. Потом посмотрел еще раз — странной копии Насти уже там не было.
Когда Павел доехал до своей остановки, и шел по станции, то опять пришлось испытать тревожное ощущение. Впереди шла молодая мама, и вела за ручку маленького сына. У сына был рюкзачок, и на рюкзачке было вышито золотой нитью: «ПРАЗДНИК ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ!».
Павел съежился от липкого страха, постарался внушить себе, что это просто совпадения и наваждения, поспешил поскорее на улицу.
Выйдя из метро, Павел позвонил Насте. Настя наконец ответила, правда голос у нее был встревоженный и волнующийся.
— Да, Павел, как ты? — спросила Настя.
— Настя, куда ты пропала? Я волнуюсь.
— Дела, дела Павел. Я же не специально, просто навалилось все разом. Проблемы на работе. В бухгалтерии у меня начались какие-то неполадки. Какие-то претензии со стороны налоговой, причем надуманные. Приходится все это решать. Головоломки сплошные.
— Настя, скажи честно, у тебя нет странностей?
— Тревожность есть, — ответила Настя. — Странности тоже есть.
— Настя, мне постоянно что-то мерещится.
— Та же проблема Павел. Я даже на машине не поехала. Постоянно, то одно померещится, то другое.
Голос у Насти стал испуганным.
— Ты знаешь, Павел, мне показалось, что я видела тебя. Но, только какого-то ужасного. Старого, лет, так этак пятьдесят. Ты стоял, и жутко улыбался.
— Я видел тоже самое Настя. Я тоже видел тебя такую же. В метро.
— Может быть это только кажется.
— Настя, тебе медвежонка под дверь не клали?
— Нет. Медвежонка под дверь мне не клали, — сказала Настя, и тут же взволнованно спросила. — А тебе? А тебе что клали?
— Да. Я нашел плюшевого мишку под дверью.
Настя замолчала. Несколько минут, Павел, шел к дому молча, просто нервно дыша в трубку.
— Это просто шутники, — произнесла Настя. — Это просто кто-то решил пошутить. Над нами. И над тобой, и надо мной. Это шуточки. Только, кто над нами шутит?
— Настя, может, приедешь ко мне?
— Пока не могу Павел. Очень занята своими делами. Давай созвонимся позже. Мне просто нужно с делами разобраться. Очень все навалилось. Сплошные проблемы. Из-за претензий налоговой, мне нужно теперь как рабу на галерах сидеть и разбираться, что там не так. Хрен его знает.
— Хорошо, Настя. Буду ждать звонка. Пожалуйста, не пропадай.
— Я позвоню. Пока.
Павел положил планшет в карман, и вошел в свою парадную. Поднялся по лестнице — никаких мишек у двери не было. И то хорошо. Вошел в квартиру. Все было в порядке. Павел попытался успокоиться. Разделся, оделся в домашнее, решил включить телевизор, и посмотреть, что там в новостях. В новостях хоронили всей Россией Навсаханова. По поводу его смерти уже высказались, и президент, и все знаменитости, и многие блогеры.
— Похороны Эдуарда Филлиповича Навсаханова, пройдут в Александро-Невской Лавре, — говорила ведущая. — Эдуард Филлипович родился в Ленинграде, и еще при жизни желал, чтобы его похоронили в родном городе, где он провел свою молодость, и встретил свою единственную любимую. Господин Навсаханов, очень любил людей, искренне верил в Бога. Он профинансировал строительство около двадцати православных церквей, был истинным патриотом России. По словам президента Российской Федерации, такие люди, как Эдуард Филлипович, навсегда останутся в наших сердцах. Крупнейшую в России кино-издательскую корпорацию «Сталков» возглавил единственный сын — Игорь Эдуардович Навсаханов.
Павла опять затрясло, от тревожного чувства. На экране появился все тот же человек — улыбка от уха до уха, и глаза как у зверя. Этот взгляд, он был похож на тот, что был у странной копии Насти в метро. Страшный взгляд зверя. Такой взгляд и такая улыбка, могли быть только в страшном сне.
Павел выключил телевизор, и прошел в свою комнату. Ничего не хотелось. Лезть в соцети, тоже не хотелось. Павел предпочел просто рухнуть на постель и лежать.
Опять раздались пьяные вопли от питейного заведения «Пьяная балалайка», что находилась прямо за окном.
— Ну че! — Послышался чей-то пьяный возглас. — Понял мля, что такое лезть в чужие дела мля? Я кому говорю?
Павел ждал, что сейчас ответит еще один пьяный голос. Однако послышалось другое.
— Ты еще поймешь, что такое лезть в чужие дела мля. Это только начало. Сука.
Опять до Павла донесся пьяный хохот какой-то мерзкой старухи. Причем, в этот раз Павлу показалось, что этот противный до полного омерзения смех идет не из улицы, а из-за его входной двери.
Павел натянул на себя одеяло, и заткнул уши.
Старые часы, которые остались еще от бабки, сказали свое «бум». На часах было одиннадцать вечера.
Павел решил заснуть. Он даже не поужинал. Просто не было аппетита, хотя в морозилке лежали аппетитные пельмени, которых можно было бы навернуть, но Павел не хотел. Еда в организм не шла. Он вспомнил о Насте. Вспомнил ночь страсти и любви, когда казалось, что будущее будет счастливым, когда казалось, что все, все мечты Павла исполнились. Но, нет, суровый приговор судьбы сказал свое слово. Навсаханов умер, контракт аннулировали, начались неприятности, причем и у Насти тоже. И кто-то явно преследует, какие-то шутники.
Павел не хотел верить, что это не просто шутники, а что-то страшнее. Просто верить в это не хотелось. Это было так страшно, что даже не передать. Одна мысль об этом, сковывала весь организм, отравленной похлебкой разлеталась по жилам. Кровавой нитью, ударяла в мозг. И еще, страх не только за себя, но и за друзей.
Павел обхватил голову руками и просто захотел вырубиться. Забыть про все. Просто утонуть в каких-нибудь грезах, или фантазиях, только не думать об этом ужасе. Ужасе, какой-то неопределенности. Самое страшное, когда ты не знаешь, что и кто. Не знаешь.
...
Наконец Павел заснул. Ему опять приснилась библиотека Навсаханова. В центре библиотеки лежала обнаженная голая Настя, которая умоляющим взглядом смотрела на него. Из темноты библиотеки выползла страшная, отвратительная, уродливая змея. Эта змея обнажила острые зубы, и вонзила в тело Насти. Настя мерзко улыбнулась и произнесла:
— Может я какая-то не такая Павел. Может, я просто слишком люблю личную свободу. Но, я не могу каждый день жить по правилам — пиво, сосиски, футбол, машины, политика, Путин, пиво. А потом, на следующий день, опять — пиво, сосиски, футбол, машины, политика, пиво. Я устала, я когда была одна, то мне было интереснее чем с ним...
Уродливая змея прокусила ее тело, и Настина голова откатилась прямо к ногам Павла. Голова Насти продолжила свой жуткий монолог:
— Павел, ты ведешь себя не солидно. Вот, что я тебе скажу. Не солидно. Давай я тебе кое-что объясню. Для того, чтобы заполучить сердце женщины, первое чего не стоит делать — это лить слезы и обиженно смотреть в тарелку с пельменями. Ели ты так будешь делать, то ничего не получится...
У Насти из глаз потекли кровавые ручейки. Павел закричал что есть мочи, и проснулся в ужасе. На часах было четыре ночи.
Павел привстал, оперевшись на руки. Вся его постель была смята. За окном стояла тусклая туманная темень, деревья, там за окном, стояли как замерзшие мертвецы, и создавалось такое ощущение, что они вот вот, своими жуткими холодными ветвями, разобьют окно и схватят Павла.
Павел опять услышал пьяные крики из питейного заведения.
— Потому, что ты лох, — послышался чей-то пьяный голос. — У тебя, мля, котелок не варит. Нашел с кем связываться. Жил бы себе, и жил. Неееет. Ему нужно чтобы круто мля... Ему нужно чтобы офигеть мля.
Павел стоял с ощущением парализующего страха, вроде бы это просто пьяные какие-то речевки, которые выкрикивают нажратые алкоголики. Это с одной стороны, но с другой стороны, как будто обращаются к нему. Павел опять прислушался к бреду алкоголиков внизу. Из окна послышался шум, как будто была потасовка.
— У тя че? Ширинка расстегнута мудень? — послышался нетрезвый женский голос.
— А.. А... не застегивается, — послышался такой же пьяный ответ.
— Ну, ты еще свои муди вытащи, и скажи, что не запихивается, и так и ходи, мля, опиздрол.
Павла это немного успокоило. Нет, это просто пьяные бредни алкоголиков. Павел хотел было лечь обратно в постель, однако его опять сковал страх. Откуда-то издалека, из темноты окна, послышался еле слышный крик Насти.
— Павел, выходи к нам! У нас праздник!
Павел опешил. За окном опять заморосил дождь. Заскрипели деревья. Должно быть послышалось. Это был очень тихий крик, как будто Настя это крикнула, находясь очень далеко.
Павел нервно сглотнул слюну, и решил перекреститься. Потом лег в постель, и закрылся с головой одеялом.
— Пааааавел! Выходи к нам!
Услышал Павел еле слышный далекий крик. Это был голос Ленки.
— Может это они действительно там тусуются, — вдруг, подумал Павел. — Нет, это бред. С чего бы это им там праздновать? В четыре часа ночи. Это какая-то ерунда. Нет. Это у меня шизофрения. Я схожу с ума, и чертовщина мерещится. Чистая чертовщина.
За окном опять раздался пьяный монолог какого-то нажратого мужика.
— Ты мля, еще попляшешь, давай лежи, бойся, сука. Ты пожалеешь!
Павел натянул одеяло, полностью закрыв голову, и закрыл ладонями уши.
— Это просто мерещится, — прошептал он сам себе. — Просто мерещится.
...
С утра, полностью разбитый Павел засобирался на работу. Настя не отвечала, телефон был занят. У входной двери медвежонка не было, уже хорошо.
Павел шел к станции метро, и тоже не заметил ничего подозрительного. Он уже было успокоился, но, в какой-то момент встрепенулся. Диктор, который делал объявления станций, вдруг произнес:
— Осторожно двери закрываются, следующая станция Владимирская. Товарищи, хотим вам сообщить, сегодня в метрополитене праздник!
Павел встрепенулся и трусливо стал озираться. Все пассажиры никак не отреагировали. Ну и что, мало ли что там машинист болтает. Окружающие люди, которые ехали по своим делам, ничего странного не заметили, и не обратили внимания. Только один Павел опять заерзал как сумасшедший. Может, он и есть сумасшедший, кто знает.
Выйдя на своей остановке, Павел, постоянно озираясь, дошел до своего офиса. Не обошлось без шизофрении. По дороге проехала газель, на которой было написано: «Все для праздника!». Павел опять перекрестился, и пошел еще быстрее.
Как только Павел вошел в офис, его тут же вызвали к генеральному директору. Павел поплелся в кабинет к Серафиму Александровичу — директору конторы.
В кабинете, у окна, стоял директор, с безумным выражением лица.
— Павел, не подходите, стойте там, у двери, — строго сказал директор.
— А в чем дело, Серафим Александрович? — удивившись, спросил Павел.
— Скажи мне, Павел. Ты маньяк? Ты, может быть, серийный убийца? Или сумасшедший? Признайся честно.
Павел непонимающе посмотрел на директора. Тот продолжал стоять у окна, выдерживая дистанцию.
— Ты какого хрена ночью стоял под моим окном и улыбался страшной улыбкой? Я даже не знал, что люди умеют так улыбаться. От уха до уха. Ты зачем там стоял ночью?
Директор поправил галстук и нервно потряс кулаками.
— В любом случае, Павел, как бы то ни было, я тебя увольняю. И если что, напишу о тебе заявление в полицию. Вот твоя трудовая книжка. Ты уволен, и должен немедленно уйти. Приказ уже подписан.
— Серафим Александрович, это был не я!
— Я сказал прочь! Забирай трудовую, и прочь. И учти, я напишу о тебе заявление в полицию. Никто кроме маньяков, убийц и сумасшедших так вести себя не будут! Стоять под моим окном, и улыбаться. И улыбка-то какая, страшнющая. Как в фильме ужасов! Мою жену на скорой увезли. Прочь! Я сказал, убирайся! И откуда только узнал где я живу?
Павел вышел из кабинета начальника, и встретился глазами с перепуганными сотрудниками, которые боялись подойти к Павлу, и трусливо жались к стенке. Директор с утра, уже всем все рассказал. Даже охранник, который сидел у входной двери, тоже — бочком бочком, и подальше от Павла, на всякий случай, видимо директор, с утра, по ушам поездил всем.
В итоге Павел остался без основной работы, бухгалтерия что-то капнула не его карточку сбербанка, и все. На этом работа Павла мигом закончилась.
Павел набрал Настю, она ответила встревоженным голосом.
— Павел, я не могу говорить, у меня проблема в бухгалтерии. Я потом тебе сама перезвоню.
На этом она повесила трубку.
Павел решил ехать в студию звукозаписи. Но, и там его ждала чертовщина.
Когда Павел появился в студии, то первым, кого он увидел, это был перепуганный дизайнер Жора. Который, поспешно собирал свои вещи.
— Не подходи! — крикнул Жора.
— Жора, что случилось, черт подери?
— Ты, маньяк. Вот что случилось. Ты зачем стоял и улыбался такой жуткой улыбкой у моего дома?
— Это был не я, Жора, поверь мне, не я!
— Пошел на хер, сумасшедший! Серийный убийца! Я ухожу. Маньяк! И если опять, учти, я накатаю на тебя в полицию.
Сказав это, Жора выбежал из студии, и бегом помчался в неизвестном направлении. Причем бежал так, что пятки сверкали. Рядом стоял такой же перепуганный Геннадий.
— Павел, в чем дело?
— Это не я, еще раз повторяю. Не я это! — Павел бросил свой рюкзак и посмотрел на изрядно испугавшегося Геннадия.
— А кто? — спросил он, выдержав вопросительную паузу.
— Я не знаю. Это просто чертовщина какая-то. У Насти то же самое творится. Не только у меня.
В студию вошла Ленка, и посмотрела на Павла.
— Павел, что такое? Что все это значит?
— Это не я! Друзья, ну поверьте мне. Я не мог стоять и улыбаться страшной улыбкой. Я так улыбаться не умею. У меня рот так не раздвигается.
— Так, а кто стоял и улыбался?
— Я не знаю кто! Но, точно не я!
Внезапно у Ленки разразился громким вызовом ее планшет. Она взяла трубку, послушала, что ей говорят, и сильно побледнела. Потом положила планшет, и посмотрела на друзей бледная, как мраморная статуя.
— Ребят...
— Что такое?
— Самсоныч разбился на мотоцикле.
— Насмерть?
— Нет. В больницу увезли. Он в тяжелом состоянии.
Ленка запричитала и слезы покатились у нее из глаз.
— Вот предупреждала же. Что рано или поздно разобьется. Говорила же, что ездить на мотоцикле — это не знать законов физики. Ну, кто просил это делать? Это я накаркала. Я во всем виновата.
— Ленка хватит дурить! — резко оборвал ее Павел.
— Нам надо ехать в больницу к Самсонычу, — торопливо сказал Геннадий. — Надо помочь другу. Мы должны быть с ним.
— Согласен, едем всей компанией, — подтвердил Павел.
Павел попытался дозвониться до Насти, но у той, опять было занято.
— Насте надо сообщить, — Павел послал ей СМС.
Внезапно Павел получил сообщение, от своего бывшего директора Серафима Александровича.
«ПЕННИВАЙЗ ХРЕНОВ, ЕЩЕ РАЗ ТЕБЯ УВИЖУ. СЯДЕШЬ, И НАДОЛГО».
...
Ребята вышли из офиса и сели в автомобиль Геннадия. Последний, завел машину, и они помчались по Санкт-Петербургу в больницу. Павел и Ленка сели на заднее сиденье.
— Павел, объясни, пожалуйста, что происходит? Кто испугал Жору? — спросила Ленка.
— Лен, — ответил Павел. — Происходит жуткая хрень. Меня только что уволили с работы по той же причине. Кто-то в моем обличии, стоял ночью у окон директора. У Насти, такие же проблемы. Какие-то страшные люди, стали изображать нас и пугать своим видом. Думаю, это происходит из-за аудиокниги по моему роману. Кому-то сильно не понравилось. Кто-то хочет нам максимально навредить.
Ленка выслушала Павла, и стала серьезной.
— Значит, тот плюшевый мишка, у тебя под дверью, это не последняя неприятность, — задумчиво произнесла она.
— Полагаю, что кто-то сильно обиделся на мой роман, — подтвердил Павел. — Что делать я не знаю. Но, как видишь, у меня теперь проблемы, и у Насти, тоже, теперь проблемы. И, судя по всему, эти товарищи, от нас просто так не отстанут. Они все время пугают и вредят.
— Может в полицию обратиться? — предложила Ленка.
— И что мы в полиции скажем? Все это будет звучать как бред сумасшедшего, — ответил Павел. — Меня могут санитары забрать, на лечение. Если я скажу, что со мной происходит. Все время что-то мерещится, по ночам слышится. Ужасы снятся. Я даже не представляю, что мне делать дальше. Просто растерян Ленка. Уверяю тебя, это не я пугаю людей. Я же еще пока не сошел с ума, чтобы стоять по ночам у окон, и наводить ужас. Вредить самому себе.
Внезапно вмешался Геннадий, который сидел за рулем.
— Эти ребята, которые нам вредят, появились сразу же после того, как вы с Настей побывали у Навсаханова. Я так полагаю, что это вы разворошили чертов улей. Я помню, как Настя говорила, что она, дескать, разведет на бабло Навсахана. В России такие вещи, ничем хорошим не заканчиваются. Там где идет развод на большое бабло, тут же появляются бандиты и рейдеры. А бандиты,я вам скажу, совершенно точно сидят там, у Навсаханова. Уже покойного, вероятно, по вашей милости.
— Вот не надо Геннадий, — возмутился Павел. — Мы не имеем отношения к смерти Навсахана.
— Кто знает, Павел, — Геннадий слегка повернулся к Павлу. — Утверждать, что вы не имеете отношения к его смерти, преждевременно. Я, лично, уже имею свое мнение, по этому поводу.
— И какое же у тебя мнение? — Спросил Павел.
— Мое мнение такое, — ответил Геннадий. — Вы привлекли внимание, очень страшных людей, которые сидят в элите. И сидят они не где-нибудь, а именно там, куда вы ездили с Настей. У Навсахана. В нашей стране, Россиюшке, привлекать к себе внимание таких чудовищных людей, черевато большими неприятностями. Я не говорю, что там сидят настоящие сатанисты, хотя, да. Они там есть, совершенно определенно.
— Я тоже думаю, что они там есть, — подтвердила Ленка. — И мы как раз их погладили против шерсти своей аудиокнигой.
— Более того, — продолжил Геннадий. — Есть такая конспирологическая теория, в нашей стране, не популярная, о глобальном управлении. О глобальном договорняке всех мировых событий, включая воины, и конфликты. Большой театр, где именно такие товарищи, и имеют свой гешефт, и ты, Павел, слишком смело об этом пишешь в своем романе «Туман Каина». Тебе так не кажется?
— В России никто не верит в договорняк.
— Понятно, что не верят, — подтвердил Геннадий. — Ты Павел своим романом, слишком разоблачаешь этих товарищей.
— Неужели в тайном мировом правительстве сидят такие ужасные твари?- удивился Павел.
— А какие еще там должны сидеть? — раздраженно ответил Геннадий. — Только такие, там и сидят. И ты Павел, об этом и написал. Ты же тоже так думаешь.
— Я всегда думаю, что все гораздо хуже, чем кажется, — пробубнил Павел. — Я вообще склонен всегда подозревать самое плохое.
— Я тоже, как и ты, склонен всегда подозревать самое плохое, — отозвался Геннадий. — Это свойство нормально думающего человека. А не идиотика. Каких большинство. К сожалению.
— Но я же просто фантазировал.
— Фантазии — не фантазии.
...
Группа друзей приехала в больницу. Лечащий врач, которая смотрела на их поверх очков, была женщиной лет шестидесяти, было видно, что она пошла в этой больнице огонь и воду, и медные трубы. Такие глаза, как у нее, выдавали опытного человека, который знает что такое жизнь и смерть не по книжкам.
— Вы его друзья? — спросила она.
— Да, мы его самые близкие друзья, — ответила Ленка.
— Хорошо, палата номер двадцать два, пройдите к нему, — ответила лечащий врач. — Он поступил в очень тяжелом состоянии. Он на мотоцикле вылетел на встречку, и столкнулся с Камазом. Пришлось ампутировать правую руку. Множественные переломы, повреждены внутренние органы, обширное сотрясение головного мозга. Он может плохо реагировать, с трудом общаться, у него замедленная реакция. Мне очень жаль, но, все-таки сами понимаете. Мотоциклисты, если попадают в такие аварии, то это всегда тяжелое состояние. Мало кто выходит из таких аварий целым и невредимым.
— Мы все понимаем, — ответил Павел.
Ребята прошли к палате. Самсоныч был весь перевязан, руки и ноги замотаны в гипс, работали медицинские приборы. Он лежал, закрыв глаза. Павел присел к нему, Генка и Геннадий стояли рядом.
— Сам, — сказал Павел. — Ты слышишь нас?
Самсоныч открыл глаза и посмотрел на друзей.
— А... Павел. Да. Друзья. Я рад, что вы пришли ко мне, — тихо проговорил Самсоныч.
— Самсоныч, — продолжил Павел. — Если тебе тяжело, можешь не говорить. Но, скажи, друг, что случилось?
— Это была Настя, — ответил Самсоныч. — Нет! Это была не Настя. Она не может так жутко улыбаться. Я просто уходил от столкновения с ней.
— Ты хочешь сказать, что Настя стала причиной аварии?
— Это была не она, она не может быть такой, — тихо произнес Самсоныч. — Это была не она. Я просто уходил от столкновения с ней. Она появилась внезапно, с жуткой улыбкой. Я попытался увернуться, чтобы не наехать на нее. Влетел под Камаз, что ехал по встречке. Не помню, как произошел удар. Но, я такую жуткую Настю еще не видел.
— Это была не она Самсоныч, — Павел положил руку ему на грудь. — Это была не Настя. Говорю тебе совершенно точно.
— Павел, — Самсоныч сделал страшные глаза. — Вот что я тебе скажу. Вот, что я понял.
— Что, Самсоныч, говори.
— Они... не убивают. Они... делают что-то страшнее, чем смерть.
Сказав это, Самсоныч выгнулся и застонал. Приборы начали показывать остановку сердца. Павел вскочил и крикнул:
— Дежурный! Сюда, скорее! Сестра!
Прибежала дежурная сестра. Посмотрела на приборы.
— Сообщите в ординаторскую, — закричала она, и нажала на красную кнопку. — Скорее, черт подери!
Очень быстро появились врачи, ребят вытеснили из палаты, и они остались в коридоре. Из ординаторской уже бежали женщины в белых халатах, которые скрылись в палате.
Друзья, молча стали ждать, Ленка с горьким вздохом присела на кресло, что стояло в больничном коридоре.
— Ну, надо же, — горько запричитала Ленка. — Я ведь любила его. Он об этом не знал. Но, я любила его.
— Ленка пожалуйста успокойся, — Павел грустно тронул ее за плечо. — Все будет в порядке.
— Да, видно же, что ничего в порядке не будет, — хныкнула Ленка.
Внезапно перезвонила Настя. Павел объяснил ей ситуацию. Настя также забеспокоилась и сказала, что обязательно приедет к Камсонычу. Очень надеется, что все обойдется. Но не обошлось.
Из палаты вышла лечащий врач, и подошла к друзьям.
— Молодые люди, — сказала она. — Мне очень жаль.
Ребята горько посмотрели на нее.
— Ваш друг скончался, — продолжила лечащий врач. — К сожалению, мы ничего не смогли сделать. Его было не спасти. Мне очень жаль. Я понимаю ваше горе.
Ребята молча смотрели, как из палаты вывозят труп, на которого набросили покрывало. Это был Самсоныч. К сожалению, уже мертвый.
Ленка вовсю разрыдалась. Ее было не остановить. Павел молча обнял ее. Геннадий стоял рядом бледный и мрачный.
Из больницы они ехали молча. Ленка перестала рыдать, а просто сидела, бледная как мел.
...
Павел вернулся к себе домой, в мрачном состоянии. Сегодня был самый отвратительный день в его жизни. С работы уволили, друга потерял. Что еще может быть хуже. Настя опять не отвечала. Вернее, она послала одну СМС, где сообщила, что находится в состоянии горя, от смерти Самсоныча.
Продолжение следует.