Остывший, полуразрушенный дом уныло проводил меня взглядом своих пустых глазниц с выбитыми стёклами. Я думал о жизни, писательстве, творчестве.
⁃ Да просто не парься и всё, - повторно всплыли в памяти слова Саши-шамана. Поджав колени, он всё так же мирно сидел у костра, вытянув ладони.
Магический взгляд его был направлен в центр пламени. Неустанно высматривая что-то меж углей, он словно выискивал какие-то свои, уже известные, ответы.
В воздухе послышался жалобный вой. Он донёсся откуда-то из-за перевала, прокатившись вниз по ущелью.
Заметив мой вопросительный взгляд, Саша ответил:
⁃ Кавказские шакалы. Недавно двух таких у дома отпугнул. Я живу тут, недалеко, - и показал куда-то в темень.
Мандариновая усталость, навалившаяся на плечи за прошедший день, рисовала странные картинки в сознании. Саша теперь и не был Сашей вовсе - вылитый шаман.
Его натянутый капюшон перевоплотился пышной гривой. Мощные челюсти выдались вперёд, обнажив белые лезвия клыков. Орлиный взгляд красных глаз сверкнул в танце оранжевых языков пламени.
Фруктовый лев в человеческом обличии. Странник без пальто. Путник, что расскажет тебе о восходе над Иерусалимом. Никогда прежде там не ступав.
Стрекот автомата оторвал от наплывших размышлений, проносивших меня мимо заросших полей, железнодорожных мостов и заснеженных вершин на горизонте.
⁃ Зима близко, - проронил я, засмотревшись на острый клюв одинокой горы, повёрнутый к северу.
Вернувшись вновь к прежней картинке, я вбежал в пепельное облако догорающей травы. Едкий дым застлал глаза, не позволяя сделать полный вдох. Поздний ноябрь - время, когда кавказские крестьяне жгут костры. Их урожай уже собран и теперь время расслабиться - время уснуть.
Вспомнить бессвязные воспоминания больше не удавалось, двенадцать километров бега перелистнули потертую страницу. Призрак Саши-шамана, обернувшегося львом, умчал куда-то там, где никогда не был.
Время сливочного кофе. Шелеста морских ежей. Барабан дождя по шиферу и аромата пиццы.