Рыбацкая деревушка Вригг. Полночь.
– ААААА. Давай, давай!!!.. Тяни же!!!
– Да тьфу ты, не ори!!! Не могу! Не получается!!! Что-то держит с той стороны! – крики были слишком громкими, да и то заглушались грохотом волн, бьющихся о небольшое судно, да странным оглушающим скрежетом, неизвесть откуда шедшим.
– Мужики! Миленькие!!! Оно сейчас нас сожрет с потрохами!!! ТЯНИИИТЕЕЕЕ!!!…
Стук. Лязг. И тишина.
Глава 1. Деревушка Вригг
Анна шла по узкому парапету пирса, прямо вдоль бушующего моря. Солнце было спрятано за тучами, а кожу изредка касались соленые брызги. Ветерок, довольно нежный и теплый для данной погоды, обдувал ее лицо, мотыляя туго заплетенные каштановые косички и портя аккуратно расчесанную челку, слегка застилавшую глаза.
Ей не было грустно. Просто слегка одиноко. И в моменты скучающего уединения она всегда приходила сюда – смотреть на бескрайнее море.
Во Вригге у нее не было друзей. Не сказать, что Анна была нелюдима, просто так сложилось. Просто однажды море прибило к бухте корзинку с младенцем. Красивым, пухленьким младенцем, у которого из “приданого” была лишь маленькая серебряная погремушка в форме лосося. Этим младенцем и была Анна.
Ее дальнейшая жизнь не была легка. Приемные родители, которым младенец достался “по жребию”, а не по желанию. Старшие два брата, как раз старше настолько, чтобы еще не мочь дружить с ней, но уже мочь обижать ее. Плохие оценки в Учильном доме, а все потому, что у нее не было времени на учебу помимо всех обязанностей по дому, а также не было хороших учебников (старые, которые ей дал отчим, были уже настолько худы, что половину букв не разберешь).
И все это омрачалось той молвой, которая ходила за ней:
“Однажды Тиглица придёт,
Семью морями омовьет,
Ребенка в коробе прибьёт.
Гроза на части Вригг разбъет.
Ребёнка в дом к себе прими –
По жребию определи.
Как только Дух в нее войдет,
Весь Хаос мировой сойдет”.
Это стихотворение брало свое начало в самых древних текстах со времен сотворения Вригга. Когда самый первый капитан сошел на берег и начал осваивать близлежащие территории. Кто это был – история умалчивает. Доколе известно лишь то, что он был кровным шаманом, умел общаться с духами, постоянно возил с собой мешочки с травами. Как при этом он стал капитаном и зачем – тоже неизвестно.
Известно лишь то, что каждому от рождения, буквально с молоком матери, зачитывался данный стишок. Дети учили его в Учильном доме, Читальном доме, Доходном доме. Везде и часто. И делалось это с целью безопасности каждого члена деревни.
Эти слова воспринимались пророчеством, что однажды Великая Тиглица прибъет водами всех морей маленького ребенка в корзине, который в итоге принесет за собой Хаос. И так как слова пророчества были весьма туманны, жителям Вригга оставалось лишь гадать, что же означает “Как только Дух в нее войдет”. Традиционно считалось, что Дух означает внутреннию силу, силу Духа, которым девочке нельзя обзавестись.
Так Анна и страдала в одиночестве, без дружеского общения и родительской любви, окруженная теми, кто на всякий случай ее сторонился. Все, лишь бы девочка не почувствовала себя сильной внутреннее. А для этого малышку с самого детства на Всеобщем совете Морского волка было решено надломить – пусть девочка будет подломлена тяжелой судьбой и ощущением брошенности.
Но это все прошлая история. Дела давно минувших дней. А сейчас Анна шагала по краю пирса, смирившаяся со своей судьбой, смотрела на бушующие волны и наслаждалась этой стихией, которая ее окружала – шторм, ураганы, смерчи, бури, грозы были ее любимыми погодными условиями.
– Что бы начал делать конь, встретив медузу? Похоже бы это было на истории из учебников о том, как слоны боятся мышей? И интересно… кто же такие Слоны? Это кто-то, намного меньше мышей, раз они их боятся? Хм, наверное, мыши едят слонов. Интересно, а во Вригге есть Слоны? А если нет, то что едят наши мыши? Надо бы у кого-то это узнать… – Анна любила размышлять о разных небылицах и интересных историях. Она также любила учиться, хоть и училась плохо по меркам Учильного дома и Марри Тичерд, ее учительницы. Да, ей не хватало академических знаний и навыков в силу обстоятельств, но при этом она обладала одним из сильнейших талантов – безграничным любопытство, часто приводящим ее в нелепые и каверзные ситуации, за что потом приходилось слушать отчитывания Селоны, мачехи Анны.
Анна, теоретически, должна была учиться уже в седьмом классе по возрасту, девочке было 13 лет, однако училась она в пятом, так как отдали в Учильный дом ее на два года позже – приемным родителя было не до того, пока к ним не пришел Надзорный за детскими правами и не наказал им в срочном порядке отправить девочку в школу. Тогда-то им и пришлось срочно где-то брать учильную одежду и обувь, книги и чистую бумагу для домашней работы. Естественно, насобирали они все самое старое, поеденное молью, стертое до дыр. Но девочке было не привыкать.
Размышляя о слонах, мышах, лошадях и медузах, Анна не заметила, как пирс кончился. Впереди была лишь стена, покрытая тысячами ракушек и моллюсков, а также узкая дорожка влево, вдоль стены, на первый взгляд довольно неприметная. Но если пойти по этой тропинке, то вдруг окажется, что в конце нее находится небольшая уютная лачуга, в которой живет никто иной, как старый добрый Боцман, а точнее Рудвель Гроссман, или просто Руд – старый морской волк, давно бывший в отставке по причине ампутации ноги.
Раньше Боцман был служащим военного морского флота, но это было давно, в те давние времена, когда моря были слишком опасны… И опасность эту представляли не люди, а чудовища.
Что же случилось потом? Нет, чудовища не исчезли, моря не стали безопаснее. Наоборот, чудовища стали настолько опаснее, что выходить в море за пределы буйков (10 метров от берега) запретили на уровне высшего правительства деревни. И точка.
Никто с тех времен не выходил в море. Запрет установили вот уже как лет 50 назад. Лишь древнейшие жители Вригга помнят то время, когда было налажено судовое мореходство, морская навигация между соседними деревушками. И таких жителей осталось слишком мало. Боцман был одним из них – ему было без малого вот уже 70 лет. Со своих 14 и до 20 лет он провел в море, быстро поднялся до звания Боцмана, чему удивлялись все и каждый. Сначала на военных судах, наводящих безопасность в море, боровшихся с морскими чудовищами, а с момента, как был введен запрет на выход в море, Рудвель Гроссман был переведен на торговое судно, стоявшее всегда в порту – там он следил за исправностью судовых спасательных средств, шлюпочного и якорного оборудования, а также за их работоспособностью. Но даже если бы мореходство не запретили, ему пришлось бы пойти в “торговцы” по причине потери ноги в одно из военных выходов на задание.
Выглядел же сейчас Боцман прямо как Джон Сильвер из “Острова Сокровищ”. Также полный, также без одной ноги, также часто курил большую трубку или сигары. Сигары, кстати, делал он сам. Равно, как и трубки он вырезал сам. Необычные, резные, с гравюрами. Все мужчины деревни сходились к нему за покупкой курительных средств.
Боцман был очень добрым, но очень одиноким. Своих детей у него не было, как и жены не было никогда. Поэтому он всегда помогал всем детям в округе – делал им флейты и дудочки, мастерил деревянных дельфинов и рыбок. И сами дети его обожали – часто прибегали к нему вечером, совместно разжигали большой костер, рассказывали друг другу истории о том, что произошло за день, а сам Боцман делился своими морскими приключениями.
И вот сейчас, подойдя к концу пирса, Анна решила навестить старого друга. Тем более, что на всем большом острове лишь Боцмана девочка могла назвать своим другом.
Убедившись в верности своего решения, девочка направилась вдоль стены пирса, по тропинке, к дому Рудвеля.
***
– Склянки, банки, занавески, травы, сухостой, подвески… – девочка медленно шага по деревянному дому, рассматривая то, что стояло в шкафчиках на кухне Боцмана.
Самого Боцмана дома не было, хотя дверь была не заперта.
Анна шла и размышляла, как она любила, о том, о сем. Представляла, как тут жил Боцман, чем занимался в свободное от работы время. Также ее беспокоило, где же был сам Боцман, и самое главное, почему дверь в его лачугу оказалась открыта. Все жители деревни, да и всего острова, знали, что Рудвель Гроссман никогда не оставлял свои вещи и свое жилье в небезопасном состоянии – сказывались военные годы и мнительность.
Логика и интуиция кричали девочке, что что-то тут не так, здесь что-то не чисто. И в такие моменты Анна всегда доверяла своему внутреннему голосу, что и являлось еще одной причиной расхаживаний по дому Боцмана.
Она шла и выискивала что угодно, любую мелочь, которая могла рассказать об этой странной ситуации.
Шаг, еще шаг. Медленный шаг. Аккуратный шаг. И…
– Ааай! – девочка провалилась под пол.
***
– Гультар, ну я же тебе говорила! Надо что-то с этим делать… Слишком много времени она проводит у моря. Это не безопасно – Селона заговорщицки шептала своему мужу, слегка выпучив глаза.
– Селона, дорогая, твоя тревожность не доведет до добра. Ты же знаешь, как это у тебя бывает… Остановись. Остановись, пока не наделала ошибок. Я переживаю за тебя и за наших детей. За всех наших детей, – Гультар выделил это слова, намекая в том числе на приемную дочь Анну.
Селона посмотрела на него с явным отвращением к сказанному.
– Да-да, дорогая, не отворачивайся и не делай вид, что не воспринимаешь ее своей. За тринадцать-то лет! – Гультар широко развел руками, чуть повысив голос.
– Тсс, тише! Хекк с Риком услышат! – она немного постояла в задумчивости, опустив голову, – Да знаю я, знаю, что прикепела к ней… Но ведь пророчество…
– Пророчество не шуутки, даа… – зашипел Гультар, растягивая гласные, чем наводил жути на свою жену, – Но ты же еще не знаешь, что вчера я был у кое-кого и кое-о-чем узнал…
Наступило молчание. Недоумение. За ним резкое понимание.
– Ты пошел к Старейшему?! Шаману Геббо? Что, что он тебе сказал?! Говори быстро!!! – Селона уже практически перешла с громкого шепота на крик, рот ей зажал Гультар свой огромной мужицкой работящей рукой. Надо сказать, что его ладонь была практически с размер лица миниатюрной Селоны, так что это сработало и та замолчала.
– Пообещай мне. Пообещай мне то, что это останется в тайне! И об этой тайне будут знать лишь трое – я, ты и шаман. А в дальнейшем об этом узнает и Анна, но не от нас. Мы не имеем права говорить ей это… И так…
– Да не томи же ты! Тьфу! – Селона в сердцах плюнула в сторону, показывая свое заканчивающееся терпение мужу.
– Хорошо. Ладно. Значит так: Анна на самом деле…
***
Здесь было темно и пахло сырой землей и плесенью. Но не только. Какой-то тонкий сладкий запах, который Анна слышала впервые…
– Хм, что это? Где это я?
Темно было на столько, что глаза не стремились привыкать к отсутствию света. Приходилось ориентироваться на ощупь.
– Что ж. Если уж я провалилась, и это не сгнивший от влаги пол, значит у Боцмана в доме есть тайный подпол. А провалилась я, выходит, через люк. Странно, что я так легко сюда упала – как правило тайные места намертво запираются. Только если не… Ах! Я все поняла.
Анна начала быстро перебирать руками по полу с целью найти хоть что-то, что годно для освещения, но ничего не попадалось. Зато девочка точно поняла, что рядом пусто. По крайней мере в диаметре метра от нее.
Чирк!
По ту сторону тоннеля загорелась свеча. Девочка вскрикнула от неожиданности.
– Кто здесь?
Но ответа не было. Как и людей не было. Только пустой каменный тоннель, по стенам стекающая вода, под ногами размазанная грязь. И свеча. Ее пламя устрашающе вырисовывало на стенах замысловатые узоры, в которых при хорошей фантазии наверняка можно было бы найти монстров на любой вкус и цвет.
Но девочка не смотрела на стены. Она смотрела на свечу. И никого рядом не видела, как и не видела возможности кому-то тут оказаться, зажечь свечу и быстро спрятаться. Тоннель был прямой, без поворотов, а стены были цельными, как прочная гора. А точнее пещера! Да, точно, Анна пришла к выводу, что она в пещере.
– Аааауууу…. ааууу.. аууу.. ауу… – эхо разнесло голос девушки по тоннелю. И снова ничего. Темно, сыро и безлюдно, – Ну прямо как на празднике Морского Клыкача последние годы, – пробормотала девушка себе под нос. – Нет, так не пойдет. Я бесстрашная. Никакому страху меня не одолеть. И никому меня не запугать! Слышите! – последние слова она прокричала в даль, – Ох, если это Рик или Хекк, ну попадитесь мне! Ну, получите!
Естественно, мысль о том, что сводные братья могли бы быть к этому как-то причастны была безумна. Но размышлять об этом было всё лучше, чем поддаваться страху.
Она шла быстро, семеня быстро ножками, стараясь не поскользнуться в этой грязной жиже на полу. Грунтовые воды лились все время со стен, хотя больших луж на полу не было. Судя по всему, они куда-то стекались. И если найти, куда именно, то можно и выход здесь обнаружить!
С этой мыслью Анна шла по течению тонких ручейков около стен… Прямо к зажженной вдалеке свече.