(Часть вторая)
На палубе творилось нечто ужасное. Поскольку время было позднее, из кают народ высыпал, в чем был. Кто в простынях, иные - в ночных рубашках. Мужчины, засидевшиеся за вином и игрой в карты, были экипированы более подобающим образом. Пытаясь уберечься от пламени, распространявшегося на судне, люди отступали к носу корабля. Кто-то истерил, многие молились. Некий престарелый генерал на полном серьезе предлагал послать курьера к государю, мол тот прикажет - и всё само собой разрешится. Какой-то купец упал на палубу и молил Бога о чудесном спасении, а когда пламя ненадолго затухло, вскричал: "Неужели вы думали, что наш русский Бог нас покинет?" Но как только огонь вспыхнул с новой силой, в страхе бросился бить земные поклоны. Один из пассажиров, помещик, в ужасе вскочил в шлюпку, которую матросы пытались спустить на воду, вместе с этой шлюпкой свалился за борт и пропал во мраке. Юный Тургенев в приступе отчаяния принялся умолять одного из моряков о спасении, суля ему баснословные деньги от имени матушки - богатой помещицы и крича при этом: "Умереть таким молодым!"
Фабрикант Мейер, рассовывая по карманам сюртука завернутые в клеёнку пачки ассигнаций, безмятежно заявил, что ничего не боится, и совершенно спокойно плавает по 10 верст, после чего прыгнул за борт. Больше его не видели - вероятно, он сгинул в морской пучине вместе с кредитными билетами. Между тем, кто повел себя действительно отважно - так это немецкий капитан по фамилии Шталь. Завидя землю и прекрасно осознавая, что горящее судно не дойдет до гавани Любека, он, пока пламя еще не успело добраться до рубки, бросился к штурвалу, развернул пароход в сторону ближайшей мели и приказал команде спускать на воду две оставшиеся шлюпки. Причем, некоторые из моряков охраняли лодки с обнаженными кортиками, чтобы не допустить потери и этих плавсредств из-за действий паникующих путешественников.
Картины, рисуемые свидетелями катастрофы, поистине вызывают дрожь. Но в то же время многие пассажиры вели себя с достоинством - от того более ярким, что проявлялось оно перед ликом смерти. Дамы вели себя на удивление спокойно. Князь Демидов, по свидетельству очевидцев, попрощался с семейством, и оставался на борту с сигарой в зубах. Петр Андреевич Вяземский и вовсе принялся помогать команде успокоить панику. Тургенев, абсолютно опустошенный, сидел на одной из задымленных лестниц вместе с чьей-то старушкой-кухаркой. Он абсолютно твердо решил - если спастись не удастся, то он предпочтет утонуть в ледяной воде, нежели чем изжариться на палубе. Вдруг откуда-то сверху раздался голос одного из моряков: "Что вы там делаете, несчастные? Вы погибнете, идите за мною!" Оба бросились вслед за матросом вверх по лестнице снова на палубу, где уже вовсю пылали колёса экипажей, взятых с собой состоятельными путешественниками. Перепрыгивая с кареты на карету сквозь дым и огонь, как герои приключенческих фильмов, моряк, Тургенев и старушка наконец выбрались на нос, где команда уже спустила на воду шлюпки и приступила к эвакуации пассажиров. Поскольку в суматохе было не до трапов, пострадавшие прыгали с борта прямо в лодку, затем им бросали детей. Груженые лодки шли к мелководью, высаживали путешественников там, и вновь возвращались к борту объятого пламенем парохода, чтобы принять очередную партию уцелевших.
Здесь, на мелководье, Тургенев повстречал Элеонору Тютчеву с дочерями, и, словно извиняясь за минутное малодушие на палубе, отдал им всю свою верхнюю одежду, оставшись практически в нижнем белье, стуча зубами от холода на прибрежном весеннем ветру наблюдать, как догорает пароход. Спасшихся с горящего судна за большие деньги подсаживали в телеги и возы, и мало-помалу всех доставили в Любек. Узнав о происшествии, Николай 1, по государственным делам находившийся в тот момент в Берлине, отправил своего адъютанта и 20 тысяч рублей для покрытия материального ущерба погорельцев. Учитывая, что ушлые пройдохи с германского побережья не оказали несчастным никакого сочувствия, предпочитая за свои услуги наличные деньги - этот жест государя оказался весьма кстати. До сих пор не очень понятно, отчего на судне возник пожар. Газетчики того времени ссылались на горючие газы в залежах угля, но вполне вероятно и иное: кто-то из обслуживающих паровую машину кочегаров от недосыпа и усталости допустил фатальную ошибку, которая и привела к трагедии.
Благодаря слаженным действиям капитана и команды, а также самоотверженности некоторых мужчин, в катастрофе погибли всего пятеро: двое матросов, промышленник, прыгнувший в лодку в самом начале, фабрикант Мейер, и еще один несчастный, свалившийся в пылающий трюм. Происшествие на палубе оставило на репутации Ивана Тургенева пятно позора. Матушка писала ему: "Слухи повсюду ходят, и мне уже говорили к большому моему неудовольствию. Толстый господин Тургенев всё причитал, всё говорил: «Умереть таким молодым!»... Там дамы были, матери семейств. Почему же о тебе рассказывают. То, что ты толстый господин — не твоя вина, но что ты струсил, когда другие в тогдашнем страхе могли заметить... Это оставило на тебе пятно ежели не бесчестное, но редикюльное».
Впрочем, со временем Иван Сергеевич смог пересилить это "редикюльное" пятно своими литературными успехами, и той непримиримой борьбой с заскорузлыми крепостническими устоями, которую он вёл на протяжении почти дальнейшей жизни на страницах своих произведений. Себя автор тоже не щадил, и события катастрофы описал в одном из последних рассказов, спустя добрых 45 лет после трагедии парохода "Николай 1".
#трагедия #море #история #пароход #классика #тургенев