Русская народная культура оставила нам много прекрасного и загадочного. Среди такого культурного наследства плачи, заговоры и колыбельные с пожеланием смерти.
Бай-бай да люли!
Хоть сегодня умри.
Завтра мороз, снесут на погост.
Мы поплачем-повоем, в могилу зароем.
***
Спи, дитя моё мило,
Будет к осени друго,
К именинам третьё,
Седни Ванюшка помрет,
Завтра похороны,
Будем Ваню хоронить,
В большой колокол звонить.
В науке нет единого мнения о природе и назначении смертных колыбельных. На сегодняшний день существует несколько версий.
Версия 1.
В ребенке жил "чужой". Это он, чужой, плакал, капризничал, не хотел спать, и мать убаюкивала на смерть не малыша, а злого духа в нем.
Версия 2.
Смертные колыбельные, как сильнодействующее средство народной магии, успокаивали неспящего ребенка.
Быт русских крестьян был настолько тяжел, а человеческая жизнь ценилась так мало, что, наверное, смертные колыбельные – явление закономерное. В них и прямое отражение непростых бытовых и социально-экономических условий жизни традиционной семьи, для которой каждый родившийся ребенок — лишний рот, и эмоциональный выплеск материнского стресса, вызванного беспокойным поведением младенца и усиленного усталостью, недосыпом.
Версия 3.
Колыбельные — это обманки.
Мать или няня заговаривали несчастью зубы, чтобы оно шло мимо, а ребенок был счастлив и здоров. Эдакая охранительная функция. То есть пожелание смерти — это обман самой смерти.
Эта функция кажется наиболее правдоподобной, потому что в традиционной культуре существуют и другие случаи обмана смерти и болезни. Например, охранительные имена. На Руси называли Злобой, Кручиной, Некрасой, чтобы ребенок вырос добрым, веселым или красивым, а у осетин, народа, проживающего на Северном Кавказе, до сих пор встречается имя Саукудз (в переводе с осетинского "черная собака"). Так называли мальчика, если он родился после того, как в семье умерли несколько детей.
