2 сентября исполняется 80 лет народному артисту России и актеру-релоканту Александру Филиппенко
С Александром Филиппенко я знаком лет 20. Когда-то делал большое интервью к его 60-летию, ходил на его творческие вечера в ЦДРИ, на его профессора Серебрякова в "Дяде Ване"... Прекрасный лицедей, "человек-оркестр", милый, обаятельный человек. Родился в Москве, кстати.
Сидели с ним в кафе рядом с его домом в центре российской столицы, пили кофе с его любимыми штруделями. Никаких признаков диссидентства, был всем доволен народный артист, любимый миллионами. Теперь вряд ли когда-нибудь увидимся - жизнь развела по разным сторонам баррикад. Мы - здесь, он встречает свое 80-летие - в Литве. Фотографируется в вышиванке, учит литовский. (Правда, громких заявлений не делает.)
Кто бы мог это ожидать от него?
В течение многих лет Александр Георгиевич "как бы в шутку" представлялся на творческих вечерах: "Александр Филиппенко - яркий представитель "темных сил". Это был его фирменный слоган, так он подписывал поклонникам свои фотографии. Теперь оказалось, что это не шутка.
Не знаю, какой он сейчас, что говорит, что думает. Но в память о том - прежнем - Филиппенко, которого любили в СССР и в России, предлагаю самые интересные фрагменты его интервью 2009 года. Ведь как ни крути, его фильмы и роли из памяти не вычеркнешь.
"И Я НОСИЛ КОК"
"Было время, когда моими героями детишек пугали! А как иначе, если почти все мои кино герои не вызывают у зрителя никаких эмоций кроме ужаса и страха. Кощей Бессмертный, Смерть, убийца в картине «Приступить к ликвидации», кровавый бандит «лже-Санько» из фильма «Рожденная революцией»… А еще и Мумия из фильма «Азирис Нуна»! Именно в этом порядке. Это все я. Кстати, справедливости ради, замечу, что, на мой взгляд, не вхожу даже в десятку «лучших негодяев» советско-российского кино.
Мой «табель о рангах» такой. Табаков - в роли Кощея, Калягин - Чичиков, Юрский - в сказке «Король-олень», Ульянов - в телефильме «Ричард III», Гриценко - фашистский генерал в «17 мгновениях весны», Броневой - там же, Сухоруков («Брат-1,2»), Алексей Полуян - милиционер Журов в ленте «Груз-200». Разумеется, великий, почти забытый Георгий Францевич Милляр. А уж потом - Филиппенко в главной роли в картине «Карьера Артуро Уи. Новая версия».
И если бы не эстрада, мне было бы очень трудно выскочить из этого «странного» имиджа. И потом, конечно же, прозвучал очень громко в свое время, по-моему, году в 1980-м, монолог по мотивам пьесы Виктора Славкина «Взрослая дочь молодого человека», показанный в передаче «Вокруг смеха». О «Козле на саксе», о стиляжной юности и пластинках «на ребрах», о штанах-дудочках…
- Филиппенко - стиляга? Неужели?
- Наш знаменитый саксофонист и джазмен Леша Козлов меня всегда ругал «Да какой ты стиляга?! В твое время в милицию не забирали, штаны не разрезали…» Вот быть стилягой в 1957-ом году было даже опасно. Били тогда. Тогда так называемые «фэзэушники», которых специально натравливали, драки устраивали. Хотя в «стиляжности» не было никакой политической подоплеки, просто человек хотел заявить о себе: «Я - есть! Обратите внимание не на мою пионерскую организацию, а на меня лично. Поэтому вот так я умею завязывать узелочек, такая у меня рубашка, вот такой бриолином подправленный кок».
И у меня был кок! В это сейчас трудно поверить, но все это было (Смеется.) Я ведь долго хипповал по-своему, пока позволял возраст. Поэтому так много было личного в этом монологе. Правда, мне повезло чуть больше, чем другим. В мое время стиляг уже не били. Приходило другое поколение, уже появился «Битлз» и уже не так это было страшно. Стиляг еще запрещали, гоняли, они прятались по подвалам, но… В 1960 году все уже было совсем другое. Хотя…
Опять я вспоминаю: свои «фирменные» джинсы из темно-болотного бархата я сшил по рекомендации у знаменитой портнихи по кликухе «Царевна-лягушка». Сейчас в это поверить трудно молодежи, но за большие деньги, вскладчину, стиляги с трудом через кого-то доставали за границей настоящие джинсы, разрезали их со слезами на глазах, снимали «лекала», зато дальше уж шили «по фирмЕ». Я к ним приезжал, они говорили на каком-то своем языке, я мало что понимал. «На стриту взяли кар и на флэт. Там – сейшн!»
А потом в моей жизни появились КВНы в прямом эфире, команда физтеха, приглашение в «Наш Дом». И когда в конце 1968 года, после Чехословакии, Юрию Любимову сказали, что партком МГУ буквально выгнал на улицу студенческий театр «Наш дом», он мгновенно отреагировал: «Пусть приходят ко мне». Вот так мы с Фарадой оказались в театре «На Таганке», Александр Карпов – в театре у Райкина, Михаил Филиппов – в театре Маяковского, Геннадий Хазанов, который тоже у нас начинал, - на эстраде.
- Не жалеете, что, будучи студентом МГУ, дальше не стали «копать» свою физтеховскую тему «Изучение комплексов редкоземельных элементов методом электронного парамагнитного резонанса»?
- Нет-нет-нет-нет. В моей студенческой компании было очень много моих товарищей - и старших, и однокурсников, готовых весь день напролет с листом бумаги просидеть над решением задачи и получить от ее решения истинное удовольствие. Я такого удовольствия от формул не получал и тогда понял, что надо искать свое место в жизни, дающее такое же удовлетворение. От прежней профессии осталось разве что «перманентная денудация хотя и стимулирует метод меторфизации биогеоценоза, однако цитрум не диффундирует». (Смеется.)
- Значит, поступая, вы совершили ошибку, потратили время зря?
- Наоборот, все, что есть у меня хорошего, я обязан «физтеху».
"СПЕКТАКЛИ «ТАГАНКИ» ТОГДА ЗАКРЫВАЛИ, ГРОМИЛИ"
"Меня часто спрашивают, почему в 1970-е на все спектакли театра "На Таганке" так ломился народ и в чем феномен любимовских спектаклей. Мне трудно объяснить. Но когда в своем концерте рассказываю «о времени и о себе», я говорю: «И вот после закрытия студенческого театра МГУ «Наш дом» волею случая я оказался в самом лучшем театре в мире – театре «На Таганке». Для меня это было действительно так. С 1969 по 1975 – самые золотые годы и мои, и театра.
А народ «ломился», потому что это было единственное место, где можно было услышать то, о чем все думают на кухнях. И Высоцкий, с которым мы, конечно, вместе работали в концертных бригадах, сумел один прокричать то, о чем мы шептались. И этот его крик был понятен и рабочему, и профессору, и генералу, и студенту.
- Может вы и в «подпольных», левых концертах участвовали, как многие актеры той "Таганки?"
- Ну а как же? За нами тоже гонялся ОБХСС… Более того, скажу вам по секрету, что я раздавал конверты с деньгами в антракте спектакля «Гамлет». Не важно кому, нас было немного… Был случай, когда одну концертную бригаду задержали в Питере, допрашивали. И мне ночью позвонила моя знакомая, которая все организовывала, и попросила (в шутку, конечно): «Саша, если будут пытать, скажи, что это был «шефский концерт». А на самом деле, когда сотрудники ОБХСС нагрянули в тот о-о-очень секретный научно-исследовательский институт и просили директора «нас сдать», то он, военно-морской адмирал, сказал: «В моем коллективе на следующий после концерта день производительность увеличилась на 300 процентов». И добавил: «Закройте дверь с той стороны!»
В тех концертах не было ничего особенного. Там был Боря Хмельницкий, Высоцкий, Зоя Пыльнова, Гриша Пятигорский, Таня Сидоренко и я. Мы читали стихи Вознесенского, показывали отрывки из спектаклей, Володя полчаса пел. А тогда вся Таганка была крамолой пропитана – закрывали каждый раз, все спектакли громили".
СВОЙ ПЕРВЫЙ КОНЦЕРТ ДАВАЛ В ТЮРЬМЕ
"Могло ли в моей актерской карьере все сложиться по-другому? Что сейчас об этом говорить? В жизни актера Случай играет главную роль. Так же как, забегая в сторону, предложение сниматься в фильме «Мастер и Маргарита» мне было сделано прямо на Патриарших прудах. Случай! Мы не были с Владимиром Бортко знакомы, он приехал туда выбирать натуру, а я своим друзьям показывал христоматийные булгаковские места. Мы случайно встретились, и он мне сделал предложение.
То же самое было и с фильмом Снежкина «Брежнев»: я находился в раздумьях, а Вадим Абдрашитов сказал, что надо ехать на пробы и все на месте оценить. С Сергеем Шакуровым было очень интересно работать.
- Вас называют «человек-театр», «человек-оркестр» - дескать, Филиппенко способен делать все...
- Конечно, это преувеличение. Например, моя «ахилессова пята» - трюковые сцены. Я выражаю благодарность всем каскадерам, которые всегда меня выручали на съемках. Они говорили: «Александр Георгиевич, сейчас мы за вас «побегаем, попрыгаем, поскачем», а когда надо будет, мы вам скажем, где можно будет перекувырнуться самому.
Я всегда был под надежной защитой, а это для актера очень важно. Особенно часто вспоминаю фильм «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», съемки во время пожара, как охраняли мой костюм белый, в который – не дай Бог – попала бы одна маленькая искорка. Все было бы испорчено.
- Помните свой самый необычный концерт?
- В Алма-Ате, где я заканчивал школу, у нас был очень хороший драмкружок при Дворце пионеров (откуда собственно я и «родом»). Сейчас вспомнил, что я тогда уже вел концерт в тюрьме, в зоне. Помню, ко мне, школьнику, подбежал капитан и строго-настрого предупредил: «Зрителей «товарищами» не называть». Пришлось говорить просто: «Начинаем наш концерт». Я там читал стихи Светлова и «Василия Теркина» Твардовского.
- Есть спектакли и фильмы, которыми вы особенно гордитесь?
- Есть стандартный ответ: "все роли как дети". Но... Мой моноспектакль «Мертвые души» несколько раз пропадал, казалось, безнадежно. Я играл его в театре «У Никитских ворот», в Челябинском камерном театре и был концертный вариант. И вот однажды один из ведущих наших критиков Александр Свободин в разговоре мне сказал: «Что вы, что вы, Сашенька! Это ваш «эверест», вы уж это не бросайте». Его слова я запомнил, и, как жизнь показала, не зря.
Еще мне дорог спектакль «Фальбала» по «Бедным людям» Достоевского. Когда я его играл – несколько сезонов, с разными партнершами, он был очень сложный, шел всего полтора часа, требовал огромных затрат. И я физически ощущал влияние нашего великого «черного гения» - Федора Михайловича настолько, что после окончания спектакля первая мысль была «отдохнуть бы сейчас, душ принять и… снова играть». Такое удовольствие он доставлял! Вот в этом и есть наши вершины – впечатление, что ты летаешь над сценой. Три-четыре раза в жизни на сцене у меня были такие ощущения.
- Почему вы никогда не вспоминаете фильм Виталия Аксенова «Синие зайцы», где вы выступили в необычном для себя амплуа – сыграли клоуна?
- Это действительно был очень необычный фильм. Туда вошли и концертные номера, и отдельные миниатюры, написанные Розовским, впервые музыка Максима Дунаевского прозвучала. Более того, я снимался с дрессированными зверями – со львом, медвежонком, собачкой. Летал на воздушном змее – на велосипеде. Но чиновники от кино, редактура, цензура картину «убили» - так изрезали, что он превратился в некий детский фильм и как-то незаметно прошел детскими сеансами. Он у меня есть в архиве, и я иногда с удовольствием смотрю – что только я там не выделывал по молодости, без дублеров. Скажу вам больше: лев Кинг на съемках порвал на мне костюм".
"ЛЮДИ ПОБАИВАЮТСЯ ОБО МНЕ СЛУХИ РАСПРОСТРАНЯТЬ"
"- Насколько я знаю, вы были женаты дважды.
- Как я говорю на эту тему: «У меня трое детей в двух местах». К счастью, все дружат.
- Даже так - "высокие отношения"?
- Так должно быть. Мы же ответственны за детей – мы их в этот трудный мир ввели, понимаете? Но я не очень люблю на эту тему глубоко распространяться.
- Если не секрет, вы своих будущих жен случайно не стихами Гумилева «обволакивали»?
- В наше время Гумилев был запрещен – его вообще нельзя было достать. Конечно, и в этом был особый шик - достать на папиросной бумаге из бабушкиного сундука. Ведь трудно в это поверить…
Я вам иной пример приведу. Однажды я давал интервью телевидению с томиком Булгакова в руках, изданным во Франкфурте в 1969 году издательством «Посев», за который в 1939 году могли расстрелять, в 1976-ом дать лет шесть лагерей, а в 1983-ем – «упечь» в психушку. Вот как причудливо тасуется колода! Интервью снимала молодежь, они ничего этого не понимали…
- У вас есть свои постоянные поклонницы, которые ходят на все концерты?
- Есть, и я благодарен им. И они мне вырезки газетные собирали обо мне, самые невероятные, сумасшедшие слухи. Помню, мне дали почитать ужасную историю (она напечатана и где-то у меня лежит в сундуке на дне). Там написано, что я занесен в Книгу рекордов Гиннесса. За одну минуту я вынюхал литр темного пива. Ноздрей! Ха-ха-ха!
- И много таких слухов?
- Нет-нет. Учитывая мое «темное» прошлое, народ побаивается про меня слухи распространять. (Смеется.)
- И последний вопрос. Что для вас лучший отдых?
- Чтение... Добавьте к этому мой любимый хороший чай с домашним яблочным пирогом. Еще слушанье соловьев на даче в Переделкине… Вот так и отключаются люди моей профессии. Нужно иметь какие-то свои ниши, где хочется побыть одному или быть незаметным. Тут еще в чем прелесть? Слушание соловьев – это ранним-ранним утром. Это значит, что ты управляешь своим временем. Можешь выспаться днем, ночью посидеть, или встать в пять утра – походить, погулять, подумать. Важно, чтобы человек имел такую возможность – слушать себя и управлять собой".