К 100-летнему юбилею Бориса Львовича Васильева
Есть у замечательного русского советского писателя Бориса Львовича Васильева книги, которые знают все. Это, в основном, повести и рассказы о Великой Отечественной «А зори здесь тихие», «Завтра была война», «В списках не значился», «Неопалимая купина»., Почти каждая из них приходила к читателю 70-х со страниц журнала «Юность», читались, и перечитывалась, и хранилась, и переплеталась.
В 90-х всенародные журналы постепенно сошли на нет, а с ними вместе канула в Лету та советская литература, которую принято называть текущей. Многие популярные писатели покинули этот мир, иные отправились завоевывать Запад, идеология иных не пришлась по вкусу новым властям и хозяевам издательств, иные же просто замолчали.
Фронтовик, потомственный дворянин по обеим линиям и просто глубоко порядочный человек, Борис Васильев продолжал работать и издавать новые книги еще много лет. Сказав всё, что мог и считал нужным о Великой Отечественной, он обратился к истории страны, сначала к девятнадцатому веку (цикл романов о собственных предках «Олексины»), а затем к началу начал, к средневековой истории Руси.
Я надеюсь со временем хотя бы коротко рассказать об исторической романистике Васильева, ну а начать следует по хронологии, в которой выстраиваются «Олексины», - с романа «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт», увидевшей свет в 1998 году и с тех пор не раз переиздававшегося.
«Братья Алексеевы, - рассказывал автор в предисловии к роману, - отец и дядя моей матушки, были основателями кружка Чайковцев, ходили «в народ», арестовывались и ссылались под надзор, бежали в Америку, где в штате Канзас пытались построить коммуну на принципах Фурье. Затем В. И. Алексеев стал учителем старшего сына Л. Н. Толстого Сергея, подружился со Львом Николаевичем и спас его «Евангелие» для мировой культуры, за ночь переписав единственный экземпляр, который впоследствии переправил в Париж. Имение моего деда Ивана Ивановича Высокое Ельницкого уезда Смоленской губернии советская власть не тронула, мое раннее детство прошло в нем и, вспомнив все это, я решил сделать большую семью провинциальных дворян Алексеевых героями задуманного романа, изменив - для свободы маневра - их фамилию на Олексиных».
«Картежник и бретер, игрок и дуэлянт» книга и приключениях и главным образом о злоключениях прапрадеда писателя Александра Ильича, сына героя Отечественной войны 1812 года генерал-майора Ильи Ивановича Алексеева. Ему, блестящему гвардейскому поручику, многое придется пережить, счастливого и тяжкого: ссылку на юг, где судьба подарит ему знакомство и дружбу с самим Александром Сергеевичем Пушкиным, перевод из гвардии в пехоту за дуэль с самим Руфином Ивановичем Дороховым, арест в начале 1826 г. и Петропавловский каземат за хранение крамольных пушкинских стихов, разжалование в солдаты и первую чеченскую войну, и, может быть, главное - великую любовь сразу двух прекрасных и жертвенных русских женщин.
Роман стилизован под мемуары главного героя, много испытавшего на своем веку и на старости лет размышляющего «о времени и о себе», о таких, теперь, увы, несуществующих понятиях, как честь, дворянское достоинство, «любовь к отеческим гробам», «милость к падшим», коим сам он сумел соответствовать и в радости, и в горе, и на балу, и в тюрьме.
Историческая память, - размышляет герой романа (нет, автор, конечно!), - основа доблести потомков. Родник чести их, достоинства, гордости и отваги. И если мужик в силу каторжного однообразия труда своего лишен возможности черпать из прошлого примеры особого служения Отечеству, то дворянин не только имеет такую возможность, но и обязан приумножать ее всю свою жизнь для передачи детям своим и внукам своим очищенного и углубленного им лично источника родовых традиций и примеров. А на это способна только личность.
Так что же тогда такое - личность? Личность есть человек, внутренне, душою своею осознавший себя как звено истории рода своего, а следовательно, и Отечества в целом.
Живой, симпатичный получился у Васильева образ главного героя. Хороши и обе его любови, просто великолепен Дорохов. Пушкин же (не зря автор в том же предисловии предупреждал, что с трепетом приступал к созданию романа именно из-за того, что на его страницах должен появляться Александр Сергеевич) - увы, Пушкин ярким у Васильева не получился, вышел лишь вяловатый набросок, слишком знакомый по книгам других писателей,
Но в целом роман очень хорош. ОН написан ясным, изящным васильевским языком, ц него отлично продуманная композиция, яркий и захватывающий сюжет. По жанру же это сочетание своеобразной пикарески и приключенческого повествования в духе, пожалуй, Марлинского, и стилизованная философская исповедь полноправного представителя героического и вместе с тем высококультурного времени, быть может, самой блестящей и, увы, самой же краткосрочной эпохи русского Ренессанса.
По-видимому, именно эта краткосрочность «золотого века», именно этот миг стояния человека и эпохи «у бездны на краю» и есть основная идея васильевской книги. Декабрь 1825 года - водораздел, положивший начало конца дворянской культуры и дворянской России, а казематы 1826-го - это уже первый набросок всех будущих ГУЛАГов.
И - вот ведь парадокс! - сами же они, гордецы, стоящие «у бездны на краю», они, шагающие в пропасть во имя светлое, сами же они и порождают отнюдь не светлое будущее, в котором придется жить их потомкам
Васильевский же герой - не декабрист, а простой порядочный человек. Маленький в сравнении с титанами, не способный предавать, зато способный любить и созидать. Что? Дом, в котором не будет лжи. И защищать этот дом всеми силами, всей своей кровью. А это, вероятно, самое главное в жизни обыкновенного человека. И, в сущности, главная тема Бориса Васильева, как и всей той истинно демократической ветви русской литературы, что идет от Чехова. Если не от Пушкина.
© Виктор Распопин
Иллюстративный материал из открытых сетевых ресурсов, не содержащих указаний на ограничение для их заимствования.
