(О книге Евгения Водолазкина «Оправдание Острова»).
Начну с крамольной мысли – мне не нравится стиль Водолазкина! До 112-ой стр. настойчиво хотелось бросить читать: книга казалась скучной аналогией летописи (это у Водолазкина завсегда, ведь изначально он историк по древне-русскому периоду) и ещё напоминала "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина.
Но на 112 стр. я отметила первую цитату*:
- Основной вопрос только один - касательно обстоятельств создания мира. Средневековье отвечало: мир создан Богом. Что говорит об этом современность?
- Ну, во-первых...
- Современность говорит: не знаю... И отчего-то мне кажется, что другого объяснения у науки никогда не будет.
- Почему же, интересно, не будет?
- Чистая логика. Наука занимается только физическим миром, но, чтобы объяснить этот мир в целом, нужно выйти за его пределы. А ей некуда выходить.
(Дальше у меня книга, как говорится, "пошла" - сплошь закладки и отметки карандашом).
С этой цитаты начинаются рассуждения автора и героев о том, как мышление средневековья отличается от современного.
И одно из главных отличий: средневековье учитывало не только физический мир, но и метафизический. Разница принципиальная. На чьей стороне Водолазкин, сами понимаете, но он ведет честный спор и приводит часто парадоксальные аргументы. Меня поразил этот:
"В Средневековье комету принимали за змея? ... А сейчас змея принимают за комету."
Книга представляет собой, по сути, летопись некоего Острова со сменой его, мягко скажем, несовершенных правителей и самых разных летописцев. На фоне этого Водолазкин показывает, как средневековое понимание истории и времени отличается от современного.
В летописные времена суть истории человечества составлял процесс борьбы Добра и Зла, а главным достоинством была непрерывность и беспристрастность (не это ли лучшее объяснение неэмоционального стиля Водолазкина?).
«Хронисты не имели права на изменения: созерцать реку нужно сидя на берегу. Этого не понимают нынешние историки, плывущие вместе с рекой. Идущие в ногу со временем. Для описания текущего нужна неподвижная точка – где-то на пересечении Добра и Зла. Эта пара переодевается в разные одежды, но суть ее неизменна».
В общем-то, каждый внимательный читатель заметит в этой цитате досаду от «ангажированности» современной подачи истории и сокрушение от слишком частого переписывания учебников.
Само ощущение времени в романе просто очаровывает:
«Артемий спросил меня, в чем, на мой взгляд, главное различие между средневековыми людьми и нынешними…
- Может быть, в ощущении времени. Там оно замедленное, как в подводной съемке. Мерцающее: то время, то вечность.
- А как вы ощущаете время сейчас? Как нынешнее или как тогдашнее?
- Сейчас? Как тогдашнее. Из которого выкачали всю вечность.»
Центральные идеи романа - добра и зла, времени и вечности, жизнеспособности государства (в романе – Острова) - даны через образ пары необычных героев – Парфения и Ксении.
Их необычайно долгая жизнь (по сути – житие), духовный брак, отказ от власти, свобода от известности, и в конце концов, приношение себя во спасение жизни Острова – не оставляет сомнений – перед нами святые.
Прожившие более 300 лет, изгнанные с Острова жаждущими власти, Парфений и Ксения с сомнением смотрят на то, как в Париже известный режиссер снимает о них фильм. Тут соединится средневековье, современность, искусство и духовность. Соединение будет своеобразным, но очень глубоким. Читатель едва будет успевать за мыслью автора.
Режиссер и сценарист, как и современные историки, в угоду времени захотят снимать про секс, которого у духовной пары в помине не было.
«…пока шли съемки, казалось, это про нас. А посмотрели… Фильм хороший, но не понятно, о ком. О ком-то, кто родился и жил внутри сценариста и режиссера» - напишет Ксения.
И все же диалог и понимание святых с режиссером состоится.
«- История Острова протянута между Пророком и Историком…Какое место в этой системе занимаете вы? Вы не пророки, не историки, и давно уже не власть – кто вы? Кем вы себя ощущаете? - спросит режиссер.
- Теми, кто живет несколько дольше, чем принято…
- А почему вы живете так долго? …
- …спрашивать об этом нужно гораздо выше».
Этот диалог определит и идею будущего фильма, который, несмотря на несоответствие современным тенденциям, все-таки станет настоящим успехом и будет удостоен понимания, популярности и престижной премии. Ведь настоящее искусство, как история и духовность, опирается только на вечные ценности.
Также в диалоге дается недвусмысленный ответ, кто такие Парфений и Ксения, ведь праведников избирает Тот, кто «гораздо выше», то есть Господь.
Как всегда у Водолазкина, здесь много отсылок к Св. Писанию: вспоминаются и первые библейские праведники, жившие более 300 лет, и диалог Бога и Авраама о Содоме, где Авраам «выторговывает» у Бога, ради скольких праведников сохранится город. Тогда ради 10. А Остров у Водолазкина сохраняется, по сути, ради двух. Больше не нашлось.
Стоит упомянуть, и о Пророке (как же в истории государства без него!).
Пророчество Агафона Впередсмотрящего об Острове вынесено в эпиграф. По сути, оно представляет из себя маленький апокалипсис. В нем упоминается, что сердца островитян «превратятся в пепел» - недвусмысленный намек, что конец истории наступает тогда, когда сердца людей перестают быть живыми, сгорают в страстях, когда из них выкачивают всю вечность (духовность).
Катастрофа Острова, по Водолазкину, наступает не от безумия правителей. А от того, что в историю, уклад, экономику и культуру проникает иноземное влияние.
«От своих недугов не избавились, а чужие приобрели. И наводнили Остров чужеземцы, мы же пребываем меж ними, как вран на нырищи. Беда наша, однако, не от чужеземцев, а от нас самих… И вспыхнула между нами великая вражда, и поднял руку брат на брата…»
Каждый поймет по-своему причины катастрофы Острова, для меня, помимо всего прочего, очевидно, что Водолазкин не большой поклонник глобализации.
В катастрофе единственным вариантом спасения оказалось восхождение весьма немолодых уже Парфения и Ксении на вулканизирующую гору – и их последующее исчезновение.
«Преклонные годами и ветхие телом, что они, казалось бы могли? Но ведь именно Парфений и Ксения определяли нашу жизнь… скорее они были взяты Тем, с Кем беседовали в ту ночь…
…история есть лишь путь, по которому идет человек. На этом пути можно умножать Добро или сеять Зло, это зависит от выбора каждого.
…история продолжается. Пока.»
Водолазкин, в общем-то, почти всегда пишет об истории, времени и святых.
В "Лавре" - о том, как человек становится святым.
А в "Оправдании Острова" - о том, зачем этому миру необходимы праведники.
Не стоит село без праведного и город без святого.
А мы-то все думаем, что история длится из-за экономических успехов, стратегических решений и успешных правителей.
История продолжается, пока есть среди нас те, кто в силах отказаться от власти, снять фильм не на потребу широкой публики и свидетельствовать о времени, сидя на берегу Вечности.
*Некоторые цитаты даны в сокращении.