Как весенняя река успокаивается после бурного ледохода и весеннего паводка, так и мирная жизнь в Тучинском княжестве входила в свое русло.
Вернулись из Мерзонии оба пехотных полка, хоть и изрядно поредевшие. На следующую весну на улицах города и в деревнях появилось много молодых мамочек с младенцами на руках.
На лесном краю Тучинска поставили большие избы для пленных мерзонцев, а затем многие рыцари находили и влюблялись в местных молодых женщин, приняв православную веру, венчались и строили добротные, с высокими крышами дома. Так в этом городе появилась Мерзонская слободка. Пленные рыцари за прошедшие три года много чего сделали для всего Тучинского княжества. Одно лето по дорогам в сторону Большого камня шли обозы пустых телег, под охраной конвоиров из дружины князя, обратно они возвращались груженые булыжниками. Так в городе и во всех поселениях вокруг него появились мощеные улицы и площади.
На обоих берегах реки были построены две сторожевые башни, между которыми сооружен разводной мост. Таким образом, поставлена надёжная преграда беспрепятственного проникновения вражеских кораблей со стороны холодного моря. На каждой башне несли караул по десять воинов из дружины князя. Огромную работу сделали пленные по благоустройству ярморочной площади города. На всей неровной поляне, где проходили ярмарки, полностью сняли дёрн и выложили площадь крупным булыжником, швы засыпали речным песком. Построили красивые, ровные торговые ряды, крытые от дождя и снега дощатыми навесами. Тем самым увеличилось число торговцев из соседних городов и даже иноземных стран.
Однажды жарким летним днём, Федот, бесцельно гуляя по своему двору, зашел на склад, где лежали горы трофейного оружия и рулоны войлока с дерюгой. Посмотрев на эти кучи потенциального товара, купец взял в руки длинный меч, покрутил его, положил обратно, и понял, что столько мечей и войлока с дерюгой ему до конца своей жизни и даже жизни внуков не продать. Велел погрузить на рабочую телегу десяток мечей, доспехи, рыцарские шлемы, боевые топоры и поехал к кузнецу Алексею. Тот, довольно быстро осмотрев трофеи, предложил:
— Из двух мечей я быстро сделаю облегченную соху — хоть лошадью, хоть мужиком паши. Из четырех мечей — добрый плуг под быка. Из одного шлема рыцарского — ведро или кастрюльку бабскую. Из боевого топора — один добрый топор лесоруба или два маленьких плотницких, только обрубить лишнее и все. Из одного комплекта лат рыцарских — большое корыто для мытья детей или стирки белья получится или два маленьких таза. Наконечник от копья — готовый зуб для бороны, только в трубку сплющить, а раму любой мужик сам сделает из жердей, а сверху валун для тяжести привяжет.
— Ну, а за работу много запросишь? — спросил купец.
— По-честному, Федот Елисеич, ты меня знаешь, — добродушно ответил Алексей.
— Добро. Иду наводить ревизию, и будем с тобой готовиться к следующей весенней пахоте селян. Ты будешь переделывать мечи и топоры рыцарей, а остальное, Макар из Кириловки, чтобы была видна рука одного мастера, — закончил Федот, уходя.
Несколько дней с утра до ночи Федот, Демьян и Афоня сортировали трофеи и развозили по кузницам. Треть самого лучшего качества рыцарских трофеев оставили на складе для продажи в первоначальном виде. Как только закончили с железом, Федот и Афанасий перегрузили на свои рабочие телеги войлок и дерюгу, и разъехались в разные стороны княжества на поиск хороших мастеров для пошива чуней из войлока и курток из дерюги. Через неделю вернулись домой уставшие, но довольные, оба нашли мастеров и договорились на большой объем работ.
На каждую воскресную ярмарку Федот вывозил очень много товаров. Марат торговал рядом конями, телегами и сбруей лошадиной. Около их прилавков толпилось полно покупателей, товар был качественный и недорогой.
И казалось, что жизнь мирная начинала входить в свое русло, только торговля пошла, только долги все раздал за поход воинский, как сразу после масленицы прискакал гонец из Москвы, старый знакомый по войне. Поздоровавшись, посланник царя сказал:
— Война закончилась, царь приглашает тебя, воевода Олешкин, читай указ. А мне еще надо двоих воевод в Тучинске найти и с десяток дальше на севере Руси.
Федот аккуратно развернул свиток китайской бумаги и начал читать царский указ. Он был очень объемный, расписано многое о ходе войны, перечислялись все полки и их воеводы, а также герои — простые воины, совершившие большие подвиги. И всем было велено прибыть в московский кремль на празднование победы, которое состоится на второй день после Пасхи и будет идти два дня, а третий день вся Москва и вся Русь должна ликовать и пировать.
Возвращая свиток гонцу, Федот объяснил, как найти купца Бузова и князя Тучинского, которому велено организовать массовые гуляния в городе.
Наверное, Федот перегорел от ожидания встречи с царем и никак не готовился к этой поездке в Москву. Единственное, что он сделал, купил новую крытую бричку на рессорах для дальних поездок, всё-таки прожитые годы и боевые раны сильно беспокоили на каждом ухабе русской дороги.
Друзья напросились с Федотом в столицу, хоть раз в жизни поглядеть на белокаменную. За три недели до Пасхи, они тронулись в дальнюю дорогу. Впереди на новой бричке ехали Федот с Иваном, который стал извозчиком на время поездки в Москву. Марат, правил второй подводой, полной провианта для коней и людей. Дорога была спокойная, Федот о многом успел передумать во время пути.
Главное, к чему он пришел в своих размышлениях, это то, что надо заканчивать заниматься купеческими делами, все передать детям — они уже подросли. Старший сын Федор созрел до мудрого главы семейства, у Полины, получается, хорошо торговать, Силантий вырос и уехал во Владимир учиться в семинарию, остальные дети еще не доросли до самостоятельной жизни, но вот-вот выпорхнут из родительского гнезда. Надо успокоиться и вдвоем с Глафирой пожить для себя и внуков.
Взятый с собой один большой самородок лежал на дне кармана парадного кафтана. На всякий случай, вдруг получится поговорить с самим царем с глазу на глаз. И Федот решил для себя что, не задумываясь, отдаст эту проклятую золотоносную жилу государю. Глядишь, и спокойная жизнь наступит.
На ночь останавливались в основном в открытом поле или на поляне леса, но встречались на пути и постоялые дворы в городках. Тогда и мылись в бане, и спали сладко на пуховых перинах.
И вот на горизонте засверкала золотыми куполами Москва. До Пасхи оставалось еще два дня.
Разместились в первом попавшемся постоялом дворе, друзья заказали баню на вечер и хороший ужин после мытья.
Наш купец был сильно удивлен московскими ценами — за пять дней постоя и одной баней с хорошим ужином хозяин запросил ползлотника. В сравнении с ценами в других городах, где за одну маленькую денежку с головы, хоть человеческой, хоть лошадиной, ночь спали и сытно ели в дороге.
Поднявшись в свою комнату, были приятно удивлены ее размерами и чистотой. Стоявшая в самом центре печь была протоплена с самого утра.
Банька была хороша: жарко по-белому натопленная, а в углу даже стоял огромный ушат, искусно сделанный мастером бондарем для купания взрослого человека.
В удовольствие напарившись, по три захода в парилку, хорошо промыв волосы на голове и бороде, ополоснувшись в ушате с холодной водой и душистым отваром из разных трав, друзья надели все чистое, сели за стол в поварне, где тут же хозяин принес большую сковородку жареных белых грибов с капустой, а также были поданы зимние салаты трех видов, и чудесный ноздрястый пшеничный хлеб.
— Да, уж если в пост так сладко кормят постояльцев, то как же кухарка старается в обычные дни? — задал вопрос сам себе Федот.
Решив пораньше лечь спать, тучинские друзья встали спозаранку, чтобы постараться осмотреть всю Москву. Они поехали втроем на крытой бричке осматривать центр столицы и ее окраины. Удивило и поразило друзей многое что. Так, посадские улицы и приподнятые дорожки для пешеходов были сплошь выстланы толстыми досками, тем самым ни грязи, ни пыли в городе не было.
Весь центр города, торговая площадь перед Спасскими воротами и все улицы, ведущие к кремлю, были уложены крупным булыжником. Высота городских стен и башен вдвое превышали тучинские.
Внутренняя площадь кремля была раз в семь больше любой крепости, виденной друзьями в своей жизни.
Царские дружинники, караулившие стены и ворота, были вооружены пищалями, а на башнях стояли пушки единороги. Силу и грохот которых, друзья оценили на войне в Мерзонии.
Людей в столице было столь много, что друзья даже поссорились между собой, гадая, сколько же москвичей живет в городе. Один говорил, тысяч двадцать — тридцать, второй — сто, а третий вообще загнул — двести тысяч.
Но больше всего их удивило отсутствие дурного запаха в таком большом городе. А когда поняли в чем дело, были поражены мудростью правителей. Оказывается, при любом доме, любом здании — будь то хоть больница, мастерская, жилой дом, делалась выгребная яма под нужником, плотно закрывающаяся щитами. Когда яма наполнялась доверху, вызывалась специальная подвода с большой бочкой, содержимое вычерпывалось и вывозилось далеко за город. Такие подводы и работающие за небольшие деньги на них мужики назывались, с определенной степенью юмора, золотари. Тем не менее город был чист от зловония.
Большое восхищение у друзей вызвали московские церкви. Абсолютно все храмы были величественны и сказочно красивы, как снаружи, так и изнутри.
Нагулявшись, тучинцы вернулись в свое, временное жилище, поели постной пищи, последний раз в этом посту и, отдохнув часок, пошли в ближайшую церковь на праздничную службу. Марат остался в комнате и залег спать, дожидаясь православных друзей. Федот и Иван пришли из церкви только под утро, уставшие, но счастливые от увиденного.
Праздничный завтрак кухарка сделала на славу. Наши друзья разговелись пасхой и освященными яйцами. Затем были поданы необыкновенно вкусные, нежные, тушеные бараньи ребрышки с полбой и отдельно подлива для мяса в глубокой тарелке на основе специй, масла и грибов. Друзья сытно поели и пошли отдохнуть после ночной службы, попросив хозяина их разбудить через два часа, чтобы успеть на московскую пасхальную ярмарку.
То, что предстало перед их глазами на ярмарке, не укладывалось в голове. Вся торговая площадь была заполнена народом. Было ощущение, что случайно разворочен огромный муравейник, и толпы работяг муравьев бегают, таскают, снуют туда-сюда, пытаясь отремонтировать свой дом.
Ряды торговцев тянулись на несколько сот саженей вдоль наружной стороны стены кремля. Товар был настолько качественный и красивый, что глаз не оторвать. Ничего подобного в Тучинске они не видели. Сильно были поражены наши купцы китайскими шелками, фарфором, персидскими коврами и скакунами, индийскими драгоценностями, украшениями из золота и серебра, английскими пищалями и пистолями. И еще много чего прекрасного увидели друзья на московской ярмарке. Каждый из них накупил по целому мешку подарков и гостинцев домашним. Лишь когда день стал клониться к закату, наши герои вернулись на свой постоялый двор.
На следующее утро в день, назначенный царем для победного пира, Федот проснулся раньше всех, умылся, расчесал волосы и бороду, разбудил друзей, надел парадные штаны, кафтан и проверил на месте ли большой самородок.
После завтрака Федот с Иваном выехали на бричке в кремль. Стоявший у Спасских ворот караул не пустил их во внутрь, а указал привязать коня к ближайшему коновязу. Пешком друзья зашли во внутренний двор кремля и увидели уже собирающуюся толпу воевод и просто зевак, к которым пошел и Иван. Вышедший молодой царский служка по списку сверил всех приглашенных.
Прошло еще примерно полчаса, когда Федота от воспоминаний о войне оторвал грохот десяти барабанов и сразу вступили трубы. Говор толпы смолк в ожидании чего-то важного. Инструменты затихли, стражники быстро перестроились и образовали проход, от дверей палат царских вдоль ковровой дорожки к трону.
Царь вышел в сопровождении десятка бояр, важно прошел к трону, весь народ склонился в пояс. Константин Второй сел на трон, взял в руки скипетр и державу, которые ему подали на бархатных подушках молоденькие воины, больше похожие на мальчиков, нежели на взрослых мужчин.
Царь кивнул головой, и здоровенный боярин вышел на середину площади, развернув свиток атласной бумаги, начал читать громоподобным голосом.
Федот не вслушивался в содержание указа, а главное, что он понял, война с Мерзонией закончилась, и теперь в состав Руси вошли два новых княжества: Перигалия и Дупляндия.
Федот внимательно слушал оглашаемые фамилии награждаемых и разглядывал знакомых по войне, а также его интересовали вручаемые из рук самого царя подарки. Они были разными, московским воеводам вручил по дорогому мечу, рукояти и ножны которых, были украшены золотом и цветными каменьями.
Воеводам из княжеств государь дарил кубки и чаши из золота, украшенные самоцветами. Простым воинам — героям войны царь подарил сапоги, расшитые золотыми нитками и красивые кафтаны.
Федот вздрогнул, когда громоподобный голос выкрикнул его фамилию, но быстро собрался и, подбежав к царю, низко поклонился.
Государь вручил тучинскому воеводе золотой кубок, украшенный самоцветными камнями и искусной гравировкой.
Но тут Константин Иванович, как будто что-то вспомнил и начал громко говорить:
— Воевода Олешкин славно вел свой полк во все битвы, у него меньше всего потерь, он больше всех взял пленных, всегда выполнял мои задачи вовремя и четко. Были битвы, когда полк Олешкина вел бой, с рыцарями, которых было больше в три-пять раз. Таких бы мне воевод в московское войско, беды бы не знал. Да ладно, живи, где знаешь, купец. А за свою службу, прими от меня лично.
И с этими словами снял с пальца кольцо с огромным брильянтом и надел на палец Федота. Тот взял руку государя и, целуя, тихо произнес:
— Благодарствую, государь! Но мне нужно с тобой поговорить наедине. Это очень важно для тебя, и Руси.
Царь, не раскрывая губ, сквозь зубы и усы ответил:
— В конце пира пойдут пляски, дам знать. Пойдешь за мной, охрану я предупрежу.
— Понял, государь», шепотом ответил наш герой.
Награждение шло еще с час, а когда закончилось, царь удалился первым, бояре за ним, приглашённые воеводы следом.
Федот во все глаза рассматривал внутреннее убранство царских палат, а трапезная, в которую они прибыли, была выше всех похвал. Размеры ее впечатляли, два ряда колонн поддерживали расписной потолок, высотой примерно пять-шесть саженей, большие окна украшены венецианским стеклом в виде картины каждое.
Столы расположились буквой П, во главе сидел царь с боярами, все остальные расселись по боковым лавкам. Стол был накрыт яствами, некоторые из которых Федот не то, что не видел, а даже и не слышал. Центральным украшением являлись словно живые, искусно зажаренные лебеди. Огромные праздничные ендовы сверкали на столах, жареные перепела были обложены отварными яйцами, фаршированными чёрной икрой. Дивной красотой взгляды гостей притягивало блюдо с чудо-рыбой, по бокам которой находились огромные чешуи. Множество мочёных ягод брусники и всевозможная зелень являлись её украшением. Разварные губы лосей с ржаными лепёшками занимали почётное место рядом с жареными лебедями. Позолоченные штофы с пряным мёдом чинно возвышались над всем этим великолепием. А уж выпечки разной было не перечесть – ржаные хлеба и калачи, кренделя и баранки, жареные блины и блинчики.
Боярин с громоподобным голосом поднял кубок с медом за царя. Тот кивнул головой и пригубил из своего.
Когда все наелись и напились, в центр трапезной вошли гусляры и балалаечники. Полились величественные песни о славных героях Руси, а хмельные воеводы подпевали гуслярам.
Но вот вступили залихватские балалайки, и выскочившие шуты задали веселый тон пляскам.
Федот боковым зрением заметил, как царь мотнул головой и, встав из-за стола, пошел к задним потайным дверям трапезной. Остановился на миг около двух стражников, что стояли с топориками, что-то им сказал и удалился. Федот стал пробираться следом. Стоявшие на карауле у дверей стражники спросили подошедшего:
— Кто таков?
— Олешкин, воевода Тучинский — спокойно ответил наш герой.
Обыскав его и отобрав охотничий нож, стражники пропустили Федота. Оказавшись в длинном коридоре, Федот увидел в середине приоткрытую дверь и направился туда. Посреди очень просторной комнаты стоял царь, рассматривающий какой-то свиток. Помещение было хранилищем дорогих книг, свитков, карт, которые были сложены в шкафах и на полках.
Войдя в комнату, Федот слегка кашлянул, чтобы обозначить свое появление.
— Заходи, Олешкин, — сказал царь раздраженно и, повернувшись к нему молвил:
— Ну, чего хотел? Говори, только быстро, дел у меня много. И проси в меру, времена тяжёлые.
Федот низко поклонился и спокойно начал говорить:
— Мне ничего не надо. Не просить я к тебе государь пришёл. Но у меня есть кое-что для Руси, и только ты сможешь этим правильно распорядиться.
С этими словами наш герой извлек из глубокого кармана кафтана большой, с яблоко величиной, самородок, и протянул его государю. Тот взял его, покрутил, спокойно положил на стол и сказал:
— Золота что ли я не видел?
— Столько, сколько у меня есть в тайге, едва ли ты видел, государь.
— И сколько же ты нашел? Чё себе не взял, дурень? — спросил Константин Иванович.
— Жилу золотоносную нашел, сколько там золота можно узнать, только собрав все. Может, сто пудов, может тысячу, а может еще более. Я там двоих убиенных нашел и похоронил, третьим не хочу быть, — закончил Олешкин.
Наступила гнетущая тишина, было слышно, как муха бьется в оконное стекло.
Федоту больше нечего было добавить, а государю требовалось все обдумать и принять решение тут же. Спустя какое-то время он заговорил:
— Давно я не встречал таких людей, как ты, Олешкин, которые отдают больше мне, чем я могу их отблагодарить. Если все будет так, как ты говоришь, Русь запомнит тебя на века, а я постараюсь и тебя, и твоих потомков отметить.
Давай сделаем так — дай мне все обдумать, много шума вокруг, а ты завтра на обед ко мне приходи, все и обсудим за столом. Все, иди, гуляй дальше, я не пойду, устал, — закончил государь.
Низко поклонившись, Федот ушел обратно за шумный веселый стол, не забыв забрать у караульных свой охотничий нож. Нашему герою было не до веселья. Все мысли крутились вокруг встречи с царём. Во что это выльется, один Бог знает. Не дожидаясь окончания пирушки, Федот потихоньку вышел из трапезной и, найдя свою бричку, растолкал спящего Ивана. Тот, проснувшись, начал отвязывать коня и нахваливать царя за подарки воеводам и простым воинам. А когда разглядел перстень, подаренный Федоту Константином вторым, пришёл в полный восторг. Вернувшись в комнату на постоялом дворе, с порога закричал валявшемуся на кровати Марату:
— Федот наш – лучший воевода и царь ему подарил свой перстень с огромным бриллиантом. Теперь Федот Елисеевич весь Тучинск может купить на этот подарок.
— А ну, дай глянуть, — попросил Марат.
А когда Федот снял царский перстень и отдал Марату, тот подойдя к окошку и рассматривая его в лучах солнца, только смог приговаривать:
— Якши! Якши!
Вечерять Елисеевич с друзьями не пошёл, сытый был царскими дарами, да и одному надо было побыть, переварить события сегодняшнего дня.
Сна ночью у него не было, толи соседи по комнате слишком громко храпели, толи мозги продолжали кипеть от встречи с царём. Только под утро заснул Федот тревожным сном.
На следующий день наш герой входил в царскую трапезную ровно тогда, когда колокола на кремлёвских звонницах начали звать к обедне. Стол уже ломился от всевозможных яств, но царь пока отсутствовал.
Олешкин постоял минут пять у входной двери, как с противоположной стороны мимо двух караульных энергично прошёл Константин Иванович и жестом пригласил Федота к столу.
Появившейся из ниоткуда служка, помог сесть царю на богатое резное кресло. Затем указал тучинскому купцу на его место за столом, напротив государя.
Пять молодых поварят в белых одеждах, внесли пять горячих блюд. Старший из них разлил по кубкам мёд, щи по тарелкам и исчез через потайную дверь. Только после этого царь заговорил:
— Как тебя зовут-то?
— Федотом нарекли родители, — спокойно ответил наш герой.
— А по батюшке? — уточнил Константин Иванович.
— Елисеем звали тятю.
— Ну, вот что Федот Елисеевич, сейчас сюда придут два моих верных человека, боярин Волков и воевода «чёрной сотни» Карасёв. Они хоть и верны мне оба, но друг друга ненавидят. Дай им волю, тут же друг другу горло перегрызут. Это мне на руку, они не дадут воровать золото ни кому, в том числе и себе.
В этот момент в трапезную вошёл молодой верзила – караульный и басом объявил:
— Боярин Волков и воевода Карасёв по твоему велению царь-батюшка.
В трапезную вошли двое крепких телом, богато одетых, приближённых к царю. Оба перекрестились на иконы и в пояс поклонились государю.
Федот Елисеевич встал и ответил на их поклон своим.
Старший поварёнок обслужил прибывших и удалился.
Царь начал говорить:
— Познакомьтесь друзья мои, — это боярин Волков Владимир Ильич, это воевода моих черносотенцев, Карасёв Александр Иванович, а это купец тучинский Олешкин Федот Елисеевич. Вот он нас сюда и собрал, но о деле позже, а сейчас давайте сотрапезничаем, пока щи с заячьими почками горячие.
Федот, как и все с удовольствием поел вкусных щей, заливных языков заячьих, груздей солёных с душистым маслом и луком, а в конце выпил целый кубок взвара из неизвестных ему ягод. Когда служки убрали всё со стола, царь тихо, почти шёпотом, начал говорить:
— То, о чём мы сейчас будем беседовать, строжайшая тайна. Для всех вы оба (тут он ткнул пальцем в сторону Волкова и Карасёва) уедете в Мерзонию наводить порядок после войны. Вернётесь по зиме, а после Пасхи опять уедете на полгода. На самом деле будете ездить к Федоту Елисеевичу в тучинские леса. Он нашёл богатую золотоносную жилу и отдаёт её Руси, то есть в казну.
Наша с вами задача сохранить золото в целости и сохранности. Вот как будут распределены ваши обязанности:
— Ты Федот Елисеевич, завтра поедешь в Тучинск, не забудь взять на моём хозяйственном дворе пяток голубей.
У себя наберёшь мужиков, сотен пять и проложишь дрогу к тому самому ручью. Также тебе надо обустроить лагерь, для людей из Москвы, а их прибудет не мало. У Владимира Ильича будет сотня моих дружинников, у Александра Ивановича столько же черносотенцев. Сделаешь тёплые избы для воинов, отдельно прочные склады для оружия и золота. Обязательно построй по отдельной избе для Волкова и Карасёва и все остальные хозяйственные строения, включая забор. Все расходы я тебе верну, как появится у меня золото.
Плату мужикам сам установи, но не выше московской, два злотника в год.
Ваша же задача Владимир Ильич и Александр Иванович, добывать золото для казны. Чтобы каждый день работали мужики и не могли своровать даже одного кусочка. Работали чтобы, только в одном исподнем, без сапог, дабы не куда было спрятать самородки. По окончании каждого рабочего дня обыскивать со всей строгостью. Сколько мужиков нанимать определитесь на месте, когда поймёте, какое количество золота и как тяжело его добывать. Склад золота всегда должен быть закрыт на два замка, один твой воевода, второй твой боярин, ключи постоянно носите с собой. Караульных ставьте парами, один дружинник, второй черносотенец, хоть у склада, хоть у жилы, хоть на вышках.
Возить золото в Москву будете на прочной бричке, дверь которой тоже запирайте на два разных замка. Охрану в путь, также выделяйте поровну, по два десятка от каждого.
В день перед выездом выпускайте моего голубя с запиской, сколько золота везёте, сколько охраны, какой маршрут и какие проблемы.
Если не сговоритесь меж собой, обращайтесь к Федоту Елисеевичу, чью сторону он примет, так тому и быть.
Я верю в вас и знаю, что вы принесёте много пользы для Руси. Внимательно рассмотрите мою личную печать и верьте написанному, скреплённому только ей.
Плату каждому из вас назначу по одной сотой доле от всего добытого золота, сколько будет родить жила.
Ну, вот вроде всё, давайте будем ждать известий от Федота Елисеевича. Надеюсь за лето, всё сделаешь, и мы увидим, что за жилу ты отдал в казну», закончил государь, сняв при этом печать со своего пальца, передал её боярину Волкову. Тот внимательно рассмотрел, передав дальше.
Ещё посидели полчаса, полакомились принесёнными сладостями, расставаясь, Константин Иванович сказал:
— Всех троих отблагодарю, как только запустите рудник. Главное наладьте поток золота. А с ноября по апрель будете отдыхать, только караул на зиму не забудьте оставить. Старшего для зимней охраны, пусть выделит Федот Елисеевич, а то вы точно не сговоритесь между собой.
На этом и закончим, — произнёс царь вставая.