Вторжение украинских боевиков в Курскую область, которое началось 6 августа, разделило жизнь для многих местных на "до" и "после". Люди были вынуждены в одночасье покинуть свои дома, бежать через леса к своим, пока не оказались в пункте временного размещения беженцев в Курске. Но не всем так повезло. Часть беженцев палачи из ВСУ застигли на дорогах, расстреливая машины и сжигая в них людей заживо. Царьград продолжает рассказывать, что происходит в Курской области, подвергшейся нападению украинских войск.
ОТДЕЛ РАССЛЕДОВАНИЙ "ПЕРВОГО РУССКОГО"
Эвакуация на фоне бедствия
Географию продвижения ВСУ оценить сложно, потому что во многом оно пока идёт по тем же канонам, что и прорыв 6 сентября 2022 года под Балаклеей, но с поправкой на выросшую за два года роль FPV-дронов. Вместо того чтобы по правилам советской военной науки неделями штурмовать в лоб каждую деревушку, подвижные группы ВСУ сразу "оседлали" дороги и двинулись вперёд, окружая, отрезая и оставляя за собой населённые пункты.
Когда в интернете пишут, что столько-то наших населённых пунктов "под ВСУ", а украинцы заняли уже триста с чем-то квадратных километров, это просто от незнания реальной обстановки,
– рассказывает Царьграду 63-летний Виктор, в прошлом пограничник, а теперь фермер, которому пришлось вместе с семьёй бежать из родной деревни в Суджанском районе.
По его словам, непосредственно в самих поселениях, занятых ВСУ, оставляют небольшой контингент – с целью скорее обозначить присутствие. И гораздо хуже, что они делают засады в покинутых местными жителями домах – прячут там технику, артиллерийские установки, окапываются и создают укрепления.
Понимают же <гады>, что бить сплошняком по своим деревням наши не станут: есть риск попасть по "мирняку", который там остался, не все же смогли уехать. К сожалению. Потому что лично я, как и многие, согласен потерять свои дома, хоть в них столько сил и души было вложено, когда строили и жили, – лишь бы уничтожить врага,
– рубит на эмоциях воздух большим кулаком Виктор.
...Таким "отрезанным" оказался известный уже всей России приграничный город Суджа с 5,5 тыс. населения. Хотя по факту там были и все 10 тыс. жителей, есть учесть, что окружающие её слободы Гончаровка, Заолешенка, Подол и Замостье отделены от Суджи лишь административно, а по факту представляют собой один идущий без разрыва город. По примеру Суджи оказались отрезаны и другие приграничные сёла.
Тем не менее можно очертить рубежи боестолкновений. Если 6–7 августа они проходили в Суджанском районе непосредственно на границе, то уже 8 августа ВСУ были замечены в сёлах Большое Солдатское (Большесолдатский район) в 28 км от границы и Кромские Быки (Льговский район) в 31 км от границы. Но лишь замечены, никакой оккупации, разумеется, не случилось, а по состоянию на 10 августа оба населённых пункта не просто находятся в тылу русских сил, но практически не входят в зону действия украинских ДРГ.
8 августа уже шла эвакуация райцентра Льгов, который находится в 15 км от Кромских Быков. В ночь с 8 на 9 августа ударом HIMARS была уничтожена колонна ВС России в пос. Октябрьском (Рыльский район). Днём 9 августа ударам дронов и ракетным обстрелам стал подвергаться уже город Курчатов (Курчатовский район), где находится Курская АЭС. В половине девятого вечера 9 августа ударом дрона была взорвана подстанция, оставившая без электричества Курчатов, часть Курчатовского, Октябрьского, Большесолдатского, Обоянского и Беловского районов.
Как рассказали местные жители, поднимавшийся столб чёрного дыма был заметен издалека, даже в Курске. В воздухе ощущался сильный запах гари. Уже после этого в первом часу ночи 10 августа режим контртеррористической операции (КТО) был последовательно объявлен губернаторами Брянской, Курской и Белгородской областей.
В ночь на 11 августа противник выпустил по самому Курску с десяток ракет, основную часть из них сбила ПВО, но обломки одной упали на кровлю жилого дома, и возник пожар.
"Выходили лесами, едва спаслись"
На фоне этого и из Суджи, и из соседних сёл жителям пришлось эвакуироваться к своим самостоятельно. Об этом журналисту Царьграда рассказала член Совета депутатов села Казачья Локня и руководитель Центра поддержки и помощи "Своих не бросаем" Яна Чайкина.
Оказавшиеся в окружении жители села Белица в Беловском районе, не успевшие выехать по дорогам при продвижении ВСУ, сами собрались в количестве 80 человек от млада до велика и двинулись через леса и болота, пока не вышли на дорогу уже за пределами линии боестолкновения и не подали сигнал волонтёрам,
– делится она.
В тот момент дорога из Суджи уже превратилась в прямом смысле в "дорогу смерти" со сгоревшими от ударов дронов, мин и обстрелов "скелетами" автомашин, отмечает Чайкина, которая лично ездила по обходным дорогам вывозить людей из Суджи в Курск.
Это нам затем подтвердил и один из беженцев – мужчина усталого вида лет 55. С семьёй и односельчанами он выбирался из Суджанского района.
Из села выходили лесом. Звуки стрельбы были совсем близко, поняли, что вот-вот они придут к нам. Мы к тому моменту знали, что с мирными они не церемонятся. Собрали только самое важное – и через лес на восток пошли. Нас человек 15 было. Места хорошо знакомые, так что вышли на дорогу благополучно,
– рассказал он.
Рисковать на своих машинах, продолжает он, не стали – знакомые, которым удалось прорваться ранее, отсоветовали так делать: украинские боевики без жалости расстреливают именно легковушки, охотятся за ними дронами. Поэтому многие, поначалу выехав и наткнувшись на засаду (если повезло выжить, опять же), бросали автомобили и шли дальше пешком.
Самая популярная тема разговора среди беженцев – даже не о сроках изгнания врага, оккупировавшего их деревни, а о том, почему это наступление "проморгали доблестные военачальники" (крепкие слова в адрес генералов вообще сыплются здесь постоянно).
Две недели назад ещё появились слухи, что украинцы собирают мощный "кулак" у нашей границы. Родственники, знакомые с той стороны писали об этом (в советское время мы ведь и не знали, что такое граница между Россией и Украиной, да и до киевского переворота в 2014-м мы общались нормально, ездили в гости, женились, отмечали праздники). Что съезжается техника, много пехоты, артиллерии. А наши <генералы> почему-то не обратили на это внимания,
– делятся люди, которым пришлось бежать, покидая свои дома, самым наболевшим – обидой на бездеятельность и нерасторопность военных руководителей.
Источники "Первого русского" подтверждают: военная разведка предполагала вторжение, имея тому подтверждения и прямые доказательства. Но ей, вероятно, не поверили.
Некоторые товарищи с большими звёздами были уверены, что это ВСУ ждут нашего продвижения, по примеру Харьковского направления, в сторону Сум. И поэтому они собирают там группировку, чтобы отражать наступление русских войск. Но не верили, что противник дерзнёт сам атаковать. Именно поэтому Владимир Владимирович, все это, кажется, заметили, был так раздражён в ходе встречи с силовиками, когда докладывал начальник Генштаба Герасимов,
– рассказал один из наших собеседников.
А вот жители курского приграничья, в частности в Судже, предчувствовали грядущее вторжение заранее. И некоторые даже принимали меры. Так, известно, что пару недель назад один местный фермер внезапно распродал большое стадо крупного рогатого скота и уехал в Курск. И это не единственный пример.
Курск помогает беженцам
...Перед зданием Курского регионального отделения Российского Красного Креста (РКК) выстроилась большая очередь из беженцев. Люди гудят, то и дело слышатся рассказы о том, кто и как эвакуировался. Атмосфера нервная. Вот привезли гуманитарку, начинают разгружать.
Встречаем серьёзную девушку в очках и красной безрукавке. В беседе выясняется, что она зампред областного РКК, зовут её Анастасия Остальцева:
Ох, сейчас все буквально с ног валятся от усталости: последние три дня идёт работа фактически без передышки с переселенцами из приграничья – это Суджанский, Глушковский, Рыльский и Кореневский районы. На сегодняшний день известно о 14 тысячах переселенцев (в реальности уже порядка 80 тысяч, по данным на утро 11 августа – ред.) из приграничных зон. Сейчас ПВР (пунктов временного размещения – ред.) открыто 24, в них проживает две тысячи человек.
Средняя вместимость одного ПВР, по её словам, 200–300 человек. Например, в одном спортивном лагере, что устроили на дальней южной окраине Курска, разместились 220 беженцев. Это притом что с 2014 года в нескольких корпусах соседних общежитий уже и так живут беженцы – из Донбасса. Многие, как нам потом удалось лично увидеть в номерах общежитий, – на двухъярусных кроватях.
Самый большой ПВР, вмещающий до 500 человек, находится в общежитии Курской государственной сельскохозяйственной академии второго по величине вуза областного центра. Все ПВР в Курске, по данным министерства социальной защиты, буквально "забиты под завязку". Действительно, вместимость ПВР на порядок уступает числу беженцев, и спасает лишь то, что многие размещаются на квартирах и дачах у родных, знакомых или тех, кого нашли волонтёры.
В отделении Красного Креста нам также встречается женщина, которую добрые люди вывезли из зоны боевых действий. У неё усталый вид, рядом – связка личных вещей. Волонтёры при нас вызвали ей такси до ПВР.
О количестве беженцев можно судить по очередям на регистрацию в приёмных районных администраций. Когда мы пришли в приёмную администрации Центрального района Курска, то увидели внушительную очередь перед зданием и на прилегающей к нему пешеходной части улицы Александра Невского. Причём стоящие в очередях люди говорят, что в предыдущие дни народа было гораздо больше.
Внутри – битком. Вокруг разносятся отрывочные разговоры о подробностях вынужденного отъезда вроде "когда начали бить "Грады" или "прямо перед нами загорелся и развернулся поперёк дороги автомобиль, но мы ехали дальше, хотя из кустов звучали выстрелы".
Вторжение, грабежи и насилие. О вторжении знали заранее?
Беспокойства беженцам добавляет и то, что брошенные ими дома в это же время грабят, причём не только украинские боевики. Так, жители Льгова указывают: по окрестном действует некая "цыганская мафия": заходят в брошенные дома, ломают замки, тащат оттуда всё, что осталось. А если кто-то из не выехавших из города соседей, увидев безобразие, пытается остановить их, бросаются в драку, держа в руках увесистые палки.
И это не новость и не локальная проблема. Ещё вечером 7 августа, когда, собственно, шла первая волна отъезда, жители Суджанского района говорили нам, что и не надеются увидеть свои брошенные дома со скотиной в целости: если оккупанты не тронут, то всё равно неизбежно "цыгане разграбят".
Таксист, который курсирует по маршруту из Курчатова в Курск, рассказал нам об этих цыганах, что якобы это действительно целая мафия. По его словам, в Судже был целый табор и какое-то время назад он перебрался в Солдатское, где цыгане открыли пункт приёма металла и базу при нём.
Что с того?
Увиденное нами в Курской области потрясло. Лишь оказавшись там, понимаешь, что слова о взаимовыручке, свойственной русскому народу, – не пустой звук. В Курске работают пункты сбора крови для пострадавших, и там тоже очереди. Только из доноров.
Многие местные на свой страх и риск отправились в зону боевых действий на личном транспорте – бесплатно вывозить людей.
Кроме этого, есть понимание, что власти региона уже полностью мобилизовались. Помочь стараются каждому – и гуманитаркой, и направлением в ПВР. Работают специалисты психологической помощи, через которых прошли уже сотни и даже тысячи человек.
На беду мы отвечаем сообща, так же как сообща из Курской области неминуемо будет изгнан враг.
Однако очень важно – и мы вновь и вновь напоминаем ставшее уже крылатым изречение нового министра обороны Андрея Белоусова о том, что "ошибаться можно, а врать нельзя", – допустив просчёты и ошибки, сделать выводы и исправлять ситуацию. И давно пора отставить в сторону пренебрежение к противнику и его недооценку. Враг по-прежнему силён. Он, во-первых, сделан из того же теста, что и мы. Во-вторых, его генералы и старшие офицеры в большинстве своём прошли ту же самую школу, что и наши, – советскую. А в-третьих, они учатся и развиваются.
Но победить его, вне всяких сомнений, можно и нужно. Народ ждёт решительных действий.