Глава 76.
- Здравствуйте? Где больная? - спросил пожилой доктор, заходя в дом. Он осмотрел Лару.
- Что случилось с вашей дочерью? - спросил он, измеряя ей пульс. Илья рассказал все, что сам знал. Доктор вызвал по телефону милицейский наряд, сделал Ларочке жаропонижающий укол. Когда приехала милиция, Лара уже пришла в себя, температура начала спадать. Нина вытирала пот, выступавший крупными каплями на лбу дочки, положила под её спину две подушки. Начался осмотр под протокол. Следователь Николай Федорович Морозов спрашивал Лару:
- Вспомните, как выглядел напавший на вас? Особые приметы, сколько примерно лет, какая на нем была одежда?
- Было темно. Он был в черной куртке, в драной вязаной шапке, тоже черной. От него разило алкоголем, какой-то гадостью... Да, у него зубы были ужасные. Вроде не было зуба, одного кажется.
- А возраст? Сколько лет по-вашему нападавшему?
- Мне кажется он моложе папы. Лет тридцать, а может и меньше.
- А что на вас было? Где одежда Ларисы, - спросил следователь у Нины.
- Илья, принеси пальто и шапку с вешалки, - обратилась к мужу Нина.
- Платье и колготки в ванной, - добавила Лара.
- Колготки ее спасли, Николай Федорович. Видите, что от них осталось? - подавая одежду, сказал Илья.
- Да, занятная вещица, - разглядывая колготки, ответил следователь, и положил их в большой бумажный пакет.
- Мы их возьмём. И пальто забираем. Пуговки отличные, крупные! Возможно на них есть отпечатки пальцев.
- Да, он расстегивал их! - оживилась Лара.
Николай Федорович заполнил протокол, Илья написал заявление и милиционеры уехали.
- Ну, Лариса, как ты? Поедешь в больницу? - спросил доктор.
- Не надо! Мне здесь лучше с папой и мамой. Пожалуйста! - всполошилась Лара.
- Если можно, пусть дома останется. Я могу ее возить на машине на приемы, на процедуры. Вы нам направление дайте, - поддержал дочку Илья.
- Да, ведь после такого стресса, дома лучше среди родных людей, - Нина, прижала голову дочки к груди.
- Хорошо. Шоковое состояние у девочки прошло. Пусть остаётся дома. А завтра на прием к доктору пожалуйте. Вот вам направление, - доктор протянул Нине Петровне бумагу.
Скорая уехала. В доме Петровыхх повисло молчание.
- Ну, милые мои девочки, жизнь-то продолжается. Теперь главное, чтобы этого выродка арестовали, да побыстрее, - нарушил тишину Илья Сергеевич.
- Ларочка, давай я тебе какао налью. С шоколадочкой, с печеньицем? Давай? А то у тебя в желудочке-то совсем пусто.
- И мне тоже, - пробасил Мишаня.
- Не хочется, мамочка! - Лара натянула одеяло повыше, чтобы не было видно забинтованного пореза.
- А я всё-таки налью! - Нина Петровна отправилась на кухню.
- Я, я этот домишко сожгу, чтобы там больше никакая мразь не собиралась, - кулак отца грохнул по столу так, что Лара вздрогнула. Желваки на лице у Ильи Сергеевича заходили, а брови сошлись в одну линию.
- Пап, ты что? Ещё отвечать придется. Давай лучше я подожгу, - предложил Миша.
- Я тебе подожгу! Ремнем по попе! - "успокоил" сына Илья.
- Пойдём какао пить, поджигатели. Выдумали какую-то ерунду! Теперь этот Собанихин дом и без вас снесут, вот увидите. Ларочка, солнышко, тебе в спальню какао принести, или ты с нами сядешь на кухне? - спросила Нина Петровна у дочери.
- Я к вам сама приду, - Лара надела халат, сунула ноги в тапочки и пришла на кухню. Она уселась на свое место и почувствовала, что хочет есть. Это подтвердил ее живот, заурчав на всю кухню.
- Ты ведь есть хочешь, солнышко! Сейчас перчик тебе положу. Скушаешь перчик? - засуетилась мать.
- А можно два? - спросила улыбнувшись одним уголком губ, Лара, прикрывая рот рукой.
- Ну, слава Богу! Ожила наша доченька! Кушай, солнышко! - приговаривала мать, накладывая на тарелку фаршированные болгарские перцы.
Лара ковырнула несколько раз вилкой и отодвинула тарелку.
- Нет! Больше не могу. Я пойду лягу?
- А какао? Выпей немного!
- Устала я, мамочка. Не обижайся. Я лягу.
- Ну, иди, девочка моя! Я тебе какао на тумбочку поставлю.
Лара лежала на спине, глядя в потолок. Сегодня она повзрослела лет на десять, а то и больше. С нее упали розовые очки. Ей казалось, что с ней, хорошей маминой девочкой, отличницей и активисткой никогда ничего плохого случиться не может. А случилось ведь. Не запутался бы этот урод в ее колготках, неизвестно осталась бы она, Лариса Петрова, в живых? Прирезал бы на прощанье, чтобы не оставлять свидетелей. Как страшно теперь ходить по улицам! Во всех мужчинах будет видеться этот выродок!
- Ларочка, ты должна поспать. Тебе доктор успокоительного вколол. Ты чувствуешь? - заглянула в комнату мама.
- Да, мам. В сон уже клонит.
- Ну и спи, моя золотая. Спокойной тебе ночи, доченька.
И Лара заснула.
А родители долго ещё сидели рядышком на кухне.
- Как же так, Ниночка? Минут на десять пораньше вышел бы за Ларочкой, ничего бы не случилось, - горевал Илья. - Теперь на шейке шрам останется.
- Не останется. Там почти царапина. Ларочка молоденькая, заживёт шейка. А вот на душе шрам точно останется. Какая-то мразь решила позабавиться с нашим ангелочком.
- Поймал бы эту тварь, на месте растерзал бы.
- Как ты думаешь, его найдут?
- Найдут, не иголка в стогу сена.
- Теперь все узнают, что на Ларочку нападение было. Пойдут домыслы. Поэтому надо честно отвечать, что да, напали, а ты спугнул гада. Нам скрывать нечего.
- Да, но как это тяжело! Каждый раз будем переживать весь этот кошмар.
- Тут ты прав. Как мое сердце выдержало? А оно ведь почувствовало беду! Защемило. Я сразу тебе сказала: "Иди встречай!"
- Лучше бы оно предчувствовала и ты отправила бы меня пораньше. Завтра позвоню секретарю с утра, пусть меня не ждут. А ты иди на работу.
- Нет, Илюша! Я с вами поеду. Какая тут работа? Поеду и буду слушать и врача, и следователя.
На приеме у травматолога Ларе ощупали грудную клетку - целы ли ребра, живот - нет ли повреждений внутренних органов, сделали прививку от столбняка, сняли повязку с шеи. Травматолог Сергей Осипович, сдвинув очкина лоб, сказал:
- Лариса, сейчас медсестра отведет тебя к невропатологу. И к гинекологу ее тоже, может быть, отправить? - спросил он Нину Петровну.
- Не надо, - твердо ответила мать.
Травматолог на прощание посоветовал прикладывать бодягу к синякам и не ходить поздно вечером одной.
Невропатолог проверил все рефлексы, спросил, не болит ли у Лары голова, какой у нее сон.
- Голова не болит, спала хорошо после укола снотворного. А беспокоят меня страхи, пугаюсь от любого резкого шума.
- В вашей ситуации это естественно. Я выпишу вам вот этот травяной сбор, заваривайте и пейте, как написано в руководстве. К таблеткам привыкать не будем. Хватит травок. А ещё гуляйте с мамой перед сном на свежем воздухе. Не смотрите перед сном телевизор, умывайтесь только тепленькой водичкой. Берегите, мамочка, свое сокровище, - улыбнулся невропатолог.
У следователя Ларе надо было сделать словесный портрет. Она долго выбирала карточки с лбами, носами, подбородками. Из них сложился более или менее похожий на напавшего на нее отморозка портрет. Вынесли альбомы. Она рассматривала фотографии неблагонадежных граждан, но никого похожего на ночного "знакомца" она среди этих необезображенных интеллектом физиономий не нашла.
Чуть живая от всех этих свалившихся на нее вопросов, Лара в сопровождении отца и матери вернулась домой и рухнула в постель. Она вспоминала, с каким любопытством смотрели на нее люди в коридорах больницы, в отделении милиции. Ей было тошно от всего этого. Сон сморил ее, прервав горестную вереницу мыслей. Во сне она от кого-то убегала, потом кого-то догоняла. Мать слушала ее вскрики, подходила, поправляла свитое жгутом одеяло и, промокнув кончиком фартука глаза, шла на кухню готовить любимый суп дочки - грибной. Илья Петрович, тихонько поцеловав Ларочку в макушку, уехал в училище.
Где-то часа в четыре затрезвонил телефон. По надрывному длинному звонку было понятно - это межгород.
Продолжение следует
Начало: