Разбирая содержимое архива семьи Кубышкиных,хранящегося в фондах Болотнинского районного историко-краеведческого музея, и целенаправленно отыскивая любые сведения, касавшиеся старшего сына Михаила Павловича и его жены Наталии Борисовны – Алексея Михайловича Кубышкина, исследователь встретится с письмом, которое Алексей Кубышкин получил осенью 1989 года из Томска.
Письмо отправлено 12 ноября 1989 года по адресу:
630047, г.Новосибирск,
ул. Катодная, 4, кв. 4
Кубышкину Алексею Михайловичу.
Обратный адрес:
Томск 634004,
Камбалову, Пирогова 15, кв. 19
Содержание письма:
«Дорогой тезка,
Три дня с нарастающим волнением вникал в доставленного «Колдуна», торжествуя, что интуиция не подвела – оные Кавья-Кави (Kavis ы – слагатели ведийских гимнов, творцы брахманизма в Индии и основатели царских династий в дозороастрийском восточном Иране) с их варунической = греч. Урану теологией, предшествующнй дева-асурскому (небесно-хтоническому) дуализму,...точно соответствуют инвентарю и ритуальной символике (графические изображения двух собак и т.д.) камерных могильников с отверстиями для души и бороздчатой керамикой, археологическое движение которых точнейшее хронологически прослежено от Атлантики – 4 тыс.-тия до центральной Европы начала 3 тыс-тия и Кубани и Ср. Азии середины и конца этого же 3 тыс.-тия…Причем, игральные кости в могильниках южной Германии, на Кубани и в ср.Азии идентичны друг другу и описаниям в Брахманах и в Махабхарате!
Об этом писали археологи Гелейн и Резепкин, но я сразу подумал, что следы мегалитической теологии…не могли не сохраниться в Ведах и в Авесте.отыскались жреческие кави – «кавеши» у лидийцев и кеабиров и правовые «кавео» и «коэн» у латинов и греков.
Ты же в позавчерашнем письме недовольствуешься «лишь индоевр. Элементами» штудий Ив. И Топ. Относительно связей Велеса-Валы-волхв (волшебы, волшебный), но игнорируешь древность вепск. Volh,финск.Velhomagus, морд.velenpasи.т.п., а также основательное мнение П.Н.Третьякова о финском характере восставших волхвов, хотя призываешь и в письме и в эссейсе учитывать финский элемент. Поскольку же финно-угры набрались велесовой радиации от ирано-скифов, как и славяне, то не учитывать «иранский элемент» методически абсурдно, ибо именно в центральной и северной Руси представления о Велесе-Волосе стали подлинно народной (=крестьянской) религией и лишь горожане – дружинники – торговцы – колонизаторы поклонявшиеся Перуну и Христу (или Магомету) могли по чистой отрицательности дуализма связывать Велеса с хтоническими или космическими пресмыкающими лесных пушь и озер.
О каких-либо связях между иранцами и финно-уграми с одной стороны и «кетонидами» говорить можно лишь исчерпывающе изучив сей вопрос (а тем более с чукчами и…американцами). О диффузии сухопутной Сибири и Арктики мыслимо предполагать в потепление – 4-3 тысячелетий. Теплынь тогдашняя конечно оставила хтонические следы у всех народов северного полушария… в форме «низшей зоолатрической ступени интеллекта», но вот что-то крылатых змеев ни у североамериканских индейцев, ни у финнов, ни у арийцев не отмечено – лишь у южан, мексиканцев и индейцев, оставшихся в «зоолатрических» джунглевых климатах.
Я не против полетов мысли, но за разграничение полетов и эмпирической науки. Методическая четкость только и может хоть как то различить научный порядок от эстетского беспорядка.
Короче, я хочу лишь научно упорядочить твой эссейс, дабы он мог представить интерес не только для «просто читателей» (советско-эстетической шпане)…но и для людей гуманитарной научности в самом…узком смысле – Топорова, Аверинцева и т.п., ставших академиками лишь в этом году, людей глубоко…религиозных.
Я бы спокойно устранился от оного редакторства… если бы был уверен, что эссейс в его исходном виде всерьез заинтересует серьезных людей. Если ты сомневаешься в моей компетенции – напиши и Стах завезет тебе эссейс для авторской доработки – я подкину тебе кучу актуальных конспектов и книг.
Переведи недели за две заключение Колдуна. В конце ноября, начале декабря к тебе заедет кто-нибудь, возможно Стах. Приготовь в стопку, чтоб не забыть, Мирольо, «Синдром Маугли», «Язычество древней Руси» и латинский словарь (очень ворчит Людмила Семеновна) и Бегуна о масонах.
Будь здоров!
Привет Н.Б.
Закину что-нибудь почитать.
Пиши по делу, не ворчи. Может придет в голову название для эссейса? С чаем туго, - тяни как можешь, я гоняю вторяки».
Фамилия написавшего, место, время и тема написанного письма позволяют довольно быстро разобраться, кем был отправитель. Достаточно начать поиски в Интернете.
Человек этот Алексей Дмитриевич Камбалов (ударение фамилии на первый слог) или Халфин, как его также называют краеведы, литераторы и друзья его мамы, сын Марии Леонтьевны Халфиной – знаменитой советской писательницы, члена Союза писателей СССР (1966 год), автора повести «Мачеха» (1966 год), по которой в 1973 году был поставлен одноименный фильм, и рассказа «Безотцовщина», экранизированного в 1977 году.
В книге писателя, уроженца города Болотного, редактора серии книг болотнинских авторов и директора Издательского Дома «Историческое наследие Сибири» Николая Александровича Александрова «Я встретил себя», в главе «Имена существительные» есть два больших повествования, касающиеся жизни и творчества семьи Михаила Павловича Кубышкина: «Вечерний звон (о М.Кубышкине)» и «Открытые страны (о Н.Карнеевой)». В «Открытых странах» Николай Александрович поделился, в том числе, своими воспоминаниями об Алексее Кубышкине в очерках «Алексей» (с.312-314) и «Тайное общество» (с.314-319).
В очерке «Тайное общество» писатель как раз обращается к теме того самого письма, о котором мы ведем речь.
Письмо Алексея Камбалова Алексею Кубышкину от 12 ноября 1989 года заинтересовывало Николая Александровича в 2010-х годах, когда он ознакомился с документами, хранящимися в фондах Болотнинского районного историко-краеведческого музея.
О чем он нам сообщает?
«…Я продолжаю разбирать архивы, все подряд: истлевшие, дрожащие от худобы тетрадные странички рукописей…Но вот письмо, я пытаюсь понять, оно Алексею?..», «…Я начинаю читать и понимаю, что Алексей из Болотного на одной волне с Алексеем из Томска, у них одни интересы и дела…», «…Подпись Алексей Камбалов. Адрес отправителя: Томск 634004: Пирогово 15; кв. 19. Письмо датировано 12 ноября 1989 года…», «…Понимаю, что Алексей Кубышкин создал эссе, которое назвал «Колдун» (с удовольствием прочитал бы это произведение еще одного болотнинского писателя –философа) и отправил его на экспертизу своему товарищу Алексею Камбалову в Томск…», «… Я пытаюсь найти хоть что-нибудь об этом загадочном философе из Томска…».
«…И вот успех: выясняется, что в 70-80-е годы в Томске существовала группа интеллигентов, которая создала «самиздатовский» журнал…В эту группу входили преподаватель университета Александр Казаркин, Владимир Прок, Владимир Ширяев – томский политех и Владимир Тупицин, а также сын известной писательницы Марины Халфиной Алексей Камбалов и наш покорный слуга и сын писателей Натальи Карнеевой и Михаила Кубышкина – Алексей Кубышкин…».
Если убрать из списка Алексея Кубышкина, то получившийся список почти точь-в-точь повторит фразу из очерка Сергея Климова «Мой друг Володя Ширяев», опубликованный на Проза.ру https://proza.ru/2019/12/02/1195: «…Благодаря Володе я вошел в круг его знакомых. Туда входили Алексей Камбалов – сын известной писательницы Марии Халфиной, преподаватель университета Александр Казаркин, Владимир Прок и другие молодые ребята…». С этим источником мы также знакомы, но об Алексея Кубышкине в нем не сообщается ничего. Читаем дальше Николая Александровича.
«…Самиздат» скоро вычислили товарищи из КГБ, и дело закончилось банальным, но показательным судом, на котором три человека были осуждены на срок, от трех до трех с половиной лет, один осужден условно и один определен в Томскую психиатрическую больницу…»
Николай Александрович упоминает о знаменитом деле «томских книжников» 1982 года, когда, как он повествует, ребята из окружения Камбалова, «…привлеченные в качестве свидетелей, в том числе и наш Алексей Кубышкин…отделались «легким испугом» - допросами и обысками».
Известен рассказ о допросе Алексея Камбалова в очерке Николая Карпицкого «Памяти Алексея Халфина», опубликованный на Проза.ру https://proza.ru/2011/06/15/1284: «…Вот именно его и взяли гэбисты на допрос в памятном 82-м. Сунули ему победно под нос данные экспертизы по изъятой литературе, доказывающие связь с другими диссидентами: факты налицо, доказательства неопровержимы, скрывать пароли, явки и все такое - бессмысленно. На все это Алексей невозмутимо заявил: «А что Вы мне тут про какие-то экспертизы рассказываете? Я гуманитарий, и ваши технические штуки вообще не понимаю». Пять мужиков по заранее расписанным ролям и так, и эдак безрезультатно пытались взломать непробиваемую стену непонимания. Наконец один из гэбистов сделал осторожный заход издалека, что-то спросив про экзистенциализм. Бедняги явно не знали, чем это закончится, но с работы вовремя вернуться они уже не смогли. Каким образом им все же удалось остановить Халфина, об этом история умалчивает…После этого допроса Халфина оставили в покое…». Про допрос Алексея Кубышкина информации нет никакой. Продолжаем читать Николая Александровича:
«…В «философском самиздате» распространялась, в основном, отсутствующая в открытом доступе литература…Особый вклад в «самиздат» внес поэт-философ из Болотного Алексей Михайлович Кубышкин своими высококачественными переводами А.Камю («Миф о Сизифе»), Ж.Дюмезиля, К.Г.Юнга и др. которые предоставлял для «самиздата» через сына томской писательницы Марии Халфиной Алексея Камбалова. Сохранилось единственное фото Алексея Кубышкина. Очевидно, ему за сорок, на лацкане пиджака вузовский поплавок, значит, все-таки Томский университет Алексей закончил, собственно, там, видимо, и познакомился с будущими заговорщиками «самиздатовского журнала»…».
Нам известно пока лишь то, что Алексей Кубышкин закончил в 1957 году Томский библиотечный техникум, а перед этим, в 1954 году закончил бухгалтерские курсы в Новосибирске. Насчет источника списка переведенных произведений Алексеем Кубышкиным для «самиздата» у писателя Александрова тишина. А было бы интересно. Как всегда, хотелось бы пруфы. Далее Николай Александрович размышляет:
«…только теперь мне стала понятна истинная причина нервной настороженности к моей персоне, появившейся у Алексея…». В предыдущем очерке «Алексей» Николай Александрович рассказывает, как он посетил в 1977 году дом Кубышкиных в Болотном на ул. Октябрьская, 22 и там познакомился с Алексеем Кубышкиным. По мнению Николая Александровича, Алексей Кубышкин в это время «опасался слежки КГБ» и при встрече увидел в нем «пронырливого «сексота» - секретного сотрудника», но скоро «принял» его, «…и чуть ли не до утра читал свои лирические стихи, а потом мудреные пятистопные вирши и подражания Данте Алигьери, Франческо Петрарке и Себастьяну Бранту…». Что ж, поверим на слово автору. Никакой другой информации о связи между Алексеем Кубышкиным и Алексеем Халфиным мы у Николая Александровича уже все равно не обнаружим.
Теперь заглянем в книгу томского писателя и поэта Владимира Михайловича Крюкова «Заметки о нашем времени. Книга воспоминаний», изданную в Томске в 2014 году. На с. 121-142 этой книги мы обнаружим очерк «Мать и сын». В нем мы найдем уже кое-что поинтереснее, взятое непосредственно из воспоминаний автора:
«…Многолетний капитальный труд «Брокен против Сиона», начатый Лехой в соавторстве с таким же чудаком, сыном сибирского писателя Михаила Кубышкина, Алексеем ничем не завершился. Когда Леха за бутылкой с восторгом читал фрагменты, я не мог это долго слушать. Прием прост: два Вершителя Судеб двигают фигуры на шахматной доске, а в мире, соответственно, творится черт-те что…В периоды трезвости маме удавалось определить его в Научку…Я встречал его там с просветленным лицом…Куда хотел он приложить накопленные знания? Окончить философский?...Научные статьи?...Свой труд по сравнительной антропологии он сунул моему товарищу, профессору-этнографу Андрею Сагалаеву. Тот, добросовестно прочитав…Сказал, что это понахватанное из разных работ, замешанное на элементарной шизофрении…».
«…Имел Леха склонность и к мемуаристике. Как-то…передал он мне…несколько страниц воспоминаний… «МЕРТВОЕ ВРЕМЯ. Самородные соображения, чужеродные суждения, сентенции и воспоминания былых десятилетий из уцелевшего бумажного хлама, подлежащего сожжению. Сумбурная запись летом 1962 года в Болотной у Алексея Кубышкина (Октябрьская, 24) поздней ночью после 3-х, 4-хчасового застолья с коньяком и стихами у отца его Михаила Павловича, незадолго до этого получившего жирный аванс из «Октября» за свою поэму «Кисельные берега». Благодушно-счастливый М.П. протяжно вспоминал вторую половину 40-х годов и такую лагерную тему: - Бывалые люди, Алеша, подозревали тогда и не без оснований, что на Иосифа Долгорукова напялят барму Мономаха, парчовый пестрый халат первых Романовых, а Патриарх всея Руси Алексий, твой тезка, помажет его подсолнечным маслом высшего качества, отсутствующим в продаже. Холопы из народной демократии торжественно принесут ему дары, а газеты и учебники серьезно разъяснят, что это принципиально новый царь в мировой истории. После чего только осталось бы ввести наследственные партбилеты и портфели, а нарушителей партдисциплины и недостаточно усердной заготовки продуктов «бить батоги нещадно". Алексей, сидевший у печки с книгой, только тут оторвался от чтения и пояснил: - Это из юридического языка 17 века. Здесь предвосхитили второй закон Ньютона о том, что действие равно противодействию. В философском смысле это была путаница, ибо смешивался субъект с объектом, а в физическом смысле гениально предвосхищался второй закон Ньютона, чего ни одному из патриотов не пришло в голову, а то бы и Ньютона оттерли на второй план… - Ну да, - сказал М.П. – С государственной точки зрения было, конечно, важнее, что страдали ни в чем не повинные батоги…Ну полежит мужик три дня на брюхе, а батогам материальный износ, ущерб. – А что, - высунулся я, - тут налицо рудимент древнего как мир учения о гилозизме, о том, что все вещи, камни, растения, деревья чувствуют и страдают как и мы сами…Минут через 10 мы пошли к Алексею (коньяк был давно допит и М.П. стал разбирать свою постель) и я по свежему впечатлению записал этот разговор, наверняка отрепетированный у них как эстрадная реприза, в коей удалось принять участие и мне, счастливому зрителю-собутыльнику…Назавтра я заспался почти до 12-ти. Слышал сквозь дрему по радио какое-то возмущенное заявление правительства. Открываю глаза. Алексей говорит: - Ты проспал такой фонтан политического красноречия в защиту Кубы. – Что там еще? – Американцы грозят Кастро полной блокадой, а наш румяный Цезарь Никита их предупреждает, призывая мировую общественность, пока не поздно, спасать мир. Я расхохотался. – Ну какой он Цезарь, он выглядит как крестьянский царь из сказки. А что, Джугашвили вполне мог бы перед смертью венчать его на царство, все вздохнули бы с облегчением. Простой, народный, доступный царь. Алексей вдруг задумался, глядя в потолок, потом вышел на середину комнаты и, вскинув правую руку, заговорил с пафосом: - И все-таки республика выжила. Монархия была царством блата под штампом закона. В этом, собственно, сама сущность монархии…».
Получается, что оба Алексея знали друг друга гораздо ранее 1989 или 1982 года. Из повествования автора следует, что Алексей Кубышкин и Алексей Камбалов были не только знакомы друг с другом уже в 1962 году, но и Камбалов бывал в гостях у Кубышкиных, участвовал в их семейных застольях и, вероятно, оставался в их доме на несколько дней. Камбалов никак не смущал своим присутствием главу семейства – обычно очень осторожного с незнакомцами Кубышкина Михаила Павловича. Более того, тот легко общался с ним на крамольные темы, иными словами, доверял гостю. Оба Алексея совместно писали некое большое произведение, сегодня совершенно нам неизвестное, «многолетний капитальный труд «Брокен против Сиона».
В «Очерках воспоминаний» томского писателя и литературоведа Серебренникова (Бренникова) Николая Валентиновича, опубликованных в 2021 году на с. 119-126 № 4 томского журнала «Начало века», мы обнаружим короткий очерк «Леха Халфин». О чем сообщает в них нам автор?
«…Судя по словам Божко и Казаркина, на Лёху очень воздействовал Алексей Кубышкин, сын писателя, полусумасшедший с блёстками гениальности. У него Лёха позаимствовал ряд идей, и среди них про «синдром Маугли» – что энкаведистов часто набирали из безродной и беспризорной шпаны, прошедшей чистку мозгов в колониях НКВД. Я пытался отыскать подтверждение этому в ведомственной периодике 1920-х – 1930-х, дабы потом опубликовать материалы в самиздате, придумал Лёхе псевдоним Г. Финн, его порадовавший, но ничего не нашёл…», «…Лёха сочинял скучноватое бессюжетное произведение «Броккен против Сиона». Пару недель живя у Лёхи, я с этим опусом познакомился: Бог и дьявол играли в шахматы, рассуждали про всё и вся, а в мире творилась соответственная игре хреномать…».
Снова Алексей Кубышкин, снова произведение «Броккен против Сиона», снова взаимодействие Алексея Кубышкина и Алексея Халфина. Читаем далее:
«…В промозглый день 25 октября 1990 года мы открывали мемориальную доску Клюеву в переулке Красного Пожарника. Пришли тринадцать человек: я и Б. Н. Пойзнер, сын Н. И. Геблер Саша Сапожков с женой, Р. И. Колесникова с её знакомым, Лёха с В. Н. Макшеевым, Л. Ф. Пичурин, П. А. Барсагаев да с телевидения репортёр, оператор и шофёр. Лёха прочёл первые двенадцать строк стихотворения «Пахарь», услышанные в 1960-х от М. П. Кубышкина, который слышал их в лагере от клюевского знакомого…».
Снова подтверждение, что Алексей Халфин был, возможно, не редким гостем у Кубышкиных в Болотном в 1960-х годах, общался с отцом Алексея Кубышкина – писателем и поэтом Михаилом Павловичем Кубышкиным, слушал его рассказы о времени пребывания в Норильлаге.
Автор вспоминает и такую интересную деталь, сообщая о жизни Камбалова в конце 1980-х годов:
«…Чай он экономил – сушил нифеля (спитую заварку) и затем их варил. Из калорийных продуктов как самое дешёвое покупал сметану…». Сходится даже строчка из письма, написанного в 1989 году Камбаловым Алексею Кубышкину: «С чаем туго, - тяни как можешь, я гоняю вторяки».
Суммируем информацию от томских авторов.
Алексей Камбалов и Алексей Кубышкин были хорошо знакомы друг с другом уже в начале 1960-х годов. Камбалов приезжал в это время в Болотное, гостил в семье Кубышкиных, где его совершенно не опасались и где ему доверяли. Камбалова и Алексея Кубышкина связывали не только дружба и общение друг с другом: они являлись соавторами некоего произведения, которое создавалось несколько лет, но так и осталось неизвестным: «Броккен против Сиона».
Где и как могли познакомиться два Алексея? Писатель Александров утверждает, что это могло произойти в ТГУ, который, по его мнению, закончил Алексей Кубышкин. Нам известно, что Алексей Халфин учился в ТГУ, но был исключен оттуда. Об Алексее Кубышкине нам известно, что он закончил в 1957 году Томский библиотечный техникум, а перед этим, в 1954 году закончил бухгалтерские курсы в Новосибирске. Документов, подтверждающих, что Алексей закончил Томский государственный университет, у нас нет. Возможно, Кубышкин и Халфин познакомились друг с другом на почве обоюдного интереса к книгам, когда Алексей Кубышкин жил в Томске. Не будем исключать и такой вариант знакомства, как вполне возможная дружба или общение их родителей.
Был ли причастен Алексей Кубышкин, подобно Алексею Камбалову, как настаивает Александров, к томскому самиздату и следило ли за ним КГБ – вопрос открытый. По крайней мере, никаких свидетельств и упоминаний об этом нами не обнаружено.
Для чего Камбалову понадобился от Алексея Кубышкина «эссейс» - перевод некоего «Колдуна»? Камбалов внушает Кубышкину, что он необходим для «людей гуманитарной научности в самом…узком смысле – Топорова, Аверинцева и т.п., ставших академиками лишь в этом году, людей глубоко…религиозных…». Так это или нет, мы, не знаем. В какой журнал планировал передать (или продать) «эссейс» Алексей Камбалов, нам также неизвестно.
Немного о времени написания письма. Письмо написано в 1989 году. Это уже не 1982 год. В СССР вовсю идет перестройка. Вчерашние диссиденты становятся героями. Одновременно обществом становятся востребованы новые духовно-нравственные поиски, в том числе религиозные.
Кратко об участниках переписки в это время.
Алексей Камбалов, исключенный из ТГУ, так и не получил больше никакого образования, работал на стройках разнорабочим, а в основном жил за счет своей матери - томской писательницы Халфиной Марии Леонтьевны. Интересовался политикой, философией, был знаком с томскими диссидентами. Любил книги (и даже воровал их у друзей и знакомых). Пил. Два раза пытался создать семью, но оба раза неудачно. 24 ноября 1988 года умерла Мария Леонтьевна. Алексей, не имевший собственной семьи, остался после смерти матери один, перебивался случайными заработками и помощью своих друзей и знакомых. 27 сентября 1996 году Алексея Камбалова убили в Степановке, на юго-восточной окраине Томска, где он поселился в частном доме, продав городскую квартиру.
Алексей Кубышкин, закончил Томский библиотечный техникум и бухгалтерские курсы в Новосибирске. В конце 1950-х годов работал библиотекарем в Томской области. Всю остальную жизнь жил в Болотном с родителями: писателем и поэтом Кубышкиным Михаилом Павловичем и Карнеевой Наталией Борисовной, а после их отъезда в Новосибирск – один. В начале 1980-х годов работал грузчиком. Пытался создать собственную семью – женился на женщине с ребенком, которого усыновил. Любил книги (все свободное время проводил в библиотеке). Умер в Новосибирске в одно и то же время, когда умерла его мать (вероятно, в начале 1990-х годов).
Евгений Терентьев