Выражение «подвергнуться преследованиям» я всегда воспринимал как нечто отстранённое и не имеющее ко мне отношения. А вот нынешним летом пришлось на себе испытать, что это такое. Причём не люди меня преследуют, а куда более грозная сила: природная стихия. Шутка ли, трижды пришлось с ней столкнуться! Такое никак не назовёшь случайностью.
Всё случилось, как всегда, неожиданно. Был я на даче один, без супруги. День выдался хорошим, умеренно тёплым. К вечеру по прогнозу ожидался небольшой дождь, но разве это повод для тревоги? Около четырёх стало хмуро, потихоньку загремело. Задрав голову вверх, внимательно осмотрелся. По небу плыли бугристые серые облака, а в отдалении виднелась туча, верней тучища. На моём месте любой бы понял, что она несёт в себе не безобидный грозовой дождь, а нечто более серьёзное. Однако во мне не зародилось ни капли беспокойства, поскольку стихия уходила стороной.
Затем стал я собираться домой. Наверняка согласятся со мной дачники-огородники, что процесс сборов – дело нескорое, за пять минут вряд ли управишься. У меня это удовольствие заняло не менее часа. Выйдя за ворота, я сразу осознал, насколько жестоко ошибся. Туча и не думала никуда уходить. Наоборот, она угрожающе надвигалась, сверкала и грохотала, показывая необузданную силу. Конечно, можно бы вернуться и спокойно переждать непогоду. Но на следующий день мне предстояло идти на работу, а потому нужно было уезжать во что бы то ни стало. Путь до остановки пригородного автобуса невелик, и я рассчитывал успеть до начала природного беспредела.
Поначалу закапало редко, неуверенно, ветерок поднялся. А когда была пройдена большая часть пути, случилось подлинное светопреставление. Хлынуло так, что видимость пропала полностью, да ещё и ветер поднялся бешеный. Моё положение было аховым: укрыться решительно негде, а идти дальше невозможно физически.
Казалось, хуже некуда, но оказалось есть куда. С неба щедро посыпался град, создавая ощущение, будто голову обстреливают мелкими камушками. Покалечить он, конечно же, не мог, однако лупил достаточно болезненно. И тогда у меня созрело решение. С обеих сторон дороги находятся лесополосы из больших старых елей и берёз. Понятно, что от ливня они не спасут, а вот от града – запросто.
Резко свернул с дороги, сделал первый шаг и тут же грохнулся, ударившись лбом и грудью обо что-то твёрдое, от боли аж дыхание перехватило. Забыл, понимаешь, о кювете, вот и полетел. Шёл бы налегке, может всё бы обошлось, но в обеих руках была тяжёлая ноша: большая сумка с огурцами и корзина с грибами. Теоретики советуют: падая, нужно сразу бросить всё, чтоб освободить руки. Вот только как это сделать в реальных условиях? Нет, если падаешь медленно и печально, словно подстреленный драматический герой, тогда конечно. За это время можно даже подстелить что-нибудь мягкое. Моё же единение с планетой Земля заняло не более секунды.
Только подошёл к лесополосе, как град сразу прекратился. Обливаемый потоками воды, постоял минут пять, дождался, пока боль поутихнет, и двинулся к остановке, рассчитывая там укрыться. Но не оправдались мои надежды. В будку, казалось бы, надёжную, закрытую с трёх сторон, дождь проникал беспрепятственно. Наконец подошёл автобус.
– Что, отец, попал под раздачу? – спросил водитель, а немногочисленные пассажиры посмотрели на меня с сочувствием.
– Да, вот так получилось. Уже третий раз в такую переделку попадаю.
– Вас в лесу, что ли, застало? – увидев мою корзину, поинтересовалась женщина с букетом флоксов.
– Нет, из леса я рано вернулся. Пока дела сделал, переоделся, собрался и всё началось.
– А переждать нельзя было?
– Никак, мне завтра на работу.
– Ну знаете, жизнь дороже. В прошлом году мужчина в грозу шёл через поле и в него молния ударила, сразу насмерть. Вы упали, что ли? Смотрите-ка, у вас лоб свезён до крови!
– Ладно, ничего, это не смертельно.
Хотел было полюбоваться на себя в камеру смартфона и вспомнил, что запрятал его глубоко в огурцы, спасая от утопления. Да и толк какой? От гляделок же всё равно ничего не заживёт.
Когда приехал в город, оказался удивлён до крайности. Судя по слегка мокрому асфальту и маленьким лужицам, здесь обошлось без погодных катаклизмов. К сожалению, это была не конечная точка моего путешествия. В городском автобусе, пассажиры смотрели на меня с откровенной неприязнью и даже брезгливостью. Однако к такой реакции я отнёсся с полным пониманием. Судите сами: вошёл мокрый грязный тип со свезённой рожей, который того гляди дотронется и испачкает. Как на такого реагировать? Умиляться, что ли? В общем, чтоб не нервировать почтенную публику, я прошёл на заднюю площадку и спокойно доехал.
Никогда не думал, что супруга моя способна на разнузданную истерику с криком, слезами и матом. Нет, она могла жёстко пропесочить, вдарить крепким словцом, но до такого эмоционального буйства точно не доходила.
– <Распутная женщина>, ты чего вытворяешь, полу***урок? Звонила сто раз, на телефон не отвечаешь, я уже не знала, на что и думать! С Федей, что ли, нажрались? Ведь он же кодированный, неужели не понимаешь? В тебе вообще ничего человеческого не осталось, врач х***нов!
– Ира, успокойся, не пили мы! Я в бурю попал!
– Ой, да хватит сказки-то рассказывать! Дождик еле покапал, вон уже всё подсыхает! Придумал бы что-нибудь поумней!
– Ира, это здесь, в городе, покапал. А там ливень был с грозой и градом.
– Ага, рожу-то град свёз?
– Нет, я пошёл в лесополосу прятаться и упал.
– А почему у Фёдора телефон отключён? Я же и ему названивала.
– Ира, понятия не имею, я с ним последний раз утром виделся. А мой телефон – в сумке с огурцами, специально запрятал, чтоб не промочить. Оттуда его вообще неслышно.
– Нет, не нравится мне твой вид. Хоть и не пахнет, а какой-то ты не такой.
– Хорошо, Ир, давай я прямо сейчас съезжу в нарко на освидетельствование. Хочешь, вместе поедем?
– Не надо ничего. Ты и так у меня полжизни отнял, – сказала она и заплакала.
Вот пойди разберись в женской логике. Хоть и поняла, что не виноват я в случившемся, но всё равно обиделась. Впрочем, обида была недолгой. Ирина вскоре просветлела, подобрела и стала прежней. Кстати, Фёдору я дозвонился и выяснил, что он просто-напросто забыл зарядить телефон.
Осмотрел свои телесные повреждения. В области грудины развился кровоподтёк, при пальпации ощущалась незначительная болезненность, но перелома однозначно не было. Ссадина на лбу тоже не представляла опасности, а вот неэстетичный вид меня обеспокоил. Замазывать тональным кремом бесполезно, всё равно не скроешь. Что ж, ничего не поделаешь, в конце концов, я не звезда экрана.
На следующий день, по пути на работу, у меня было предвидение вопросов и подколок со стороны коллег, прежде всего, Анцыферова. И точно.
– Иваныч, ты опять с покоцанной вывеской! – вскричал он и хлопнул ладонью по столу. – Скажешь упал, да?
– Да, именно так. С дачи шёл на автобус, попал под дождь с градом…
– Ага, упал, очнулся и так далее! Нееет, что-то ты темнишь! То с расквашенным носом придёшь, то с бланшем под глазом! И каждый раз упал! А на работе не падаешь!
– Признаюсь по секрету, Александр Сергеич, я в подпольных боях без правил участвую.
– Вооот! Так бы сразу и сказал! А то упал, упал!
– Ну как смена прошла? ─ переключился я на другую тему.
– Да так, ничего. Только Светка меня выбесила, прям рука чесалась ей по роже <врезать>!
– Какая Светка, главный фельдшер?
– Она самая. Представляешь, <докопалась> до меня: «Вы почему не были на занятиях по сердечно-лёгочной реанимации?». Спрашиваю, а кто их проводил? Я, говорит! У меня аж челюсть отвисла от такой борзоты! Ты, говорю, ничего не попутала? Работала на «общаке» вторым номером, опыта считай никакого, а туда же, врачей собралась учить! В общем грозилась на меня докладную написать.
– Нда, я уж думал она поумнела.
– Да х***ен она поумнеет.
Уже говорил я, что руководящая должность автоматически не делает из работника специалиста экстра-класса. Но, к сожалению, некоторые этого понять не в состоянии. Здесь особо подчеркну: значимость фельдшеров я ни в коем случае не принижаю и высокомерия не проявляю. Более того, не считаю зазорным посоветоваться с опытным знающим фельдшером. Что же касается дураков, то они везде обитают, в том числе и среди врачей.
Почему-то в «телевизионке» стало зябко и влажно, в то время как на улице вполне себе нормально. Из-за этого безделье уже не было приятным, хотелось его скорейшего окончания. Однако пришлось потерпеть до начала десятого, когда вызов дали. Отправились мы в отдел полиции, где нас ждали двое: мужчина пятидесяти трёх лет и его психоз.
Дежурный, худощавый майор с угловатыми чертами лица, рассказал:
– Клиента «белка» накрыла, прямо в троллейбусе. Кричал, что в салоне провода под напряжением, начал пассажиров выгонять, типа эвакуировать. В кабину водителя рвался. Сюда привезли и сразу разделся. Ща сами увидите.
– Он с документами?
– Только пропуск и всё.
Что и говорить, пациент выглядел и вёл себя весьма экстравагантно. В помещении для задержанных, абсолютно голый, он стоял на карачках и перебирая валявшуюся одежду, приговаривал: «Вот ещё один… Раз, два, три… И ещё… Уже <до фига>».
– Здравствуй, уважаемый! Чего потерял? – спросил я.
– Сейчас-сейчас, погоди… – не сразу ответил он.
Мои парни подняли его и усадили на лавку.
– Как тебя зовут, болезный?
– <Неразборчивое бормотанье>.
– Как тебя зовут, помнишь?
– Слава.
– А полностью как? Фамилия, имя, отчество?
– Гончаров.
– Слава, ты сейчас где находишься?
– На работе.
– Где ты работаешь?
– В цирке.
– О как! И кем же?
– Электрик.
– Ясно. А зачем разделся-то?
– Конденсаторы прицепились, никак не могу выдрать. Я не знаю, откуда они взялись, какие-то новые, никогда таких не видел. Давай, короче, патроны сам замени, а я посмотрю, где закоротило.
– Понял, сейчас всё сделаем, – с готовностью ответил я.
– Ты смотри, там вроде пробивает!
– Не переживай, я электрик старый, опытный! Слав, ты когда последний раз выпивал?
– Так при тебе же Димка принёс, мы все за одним столом сидели. Не помнишь, что ли?
– Не помню. Ты же сам знаешь, я сразу после первой отрубаюсь. Ладно, Слав, ну её на фиг, эту работу. Поехали отдыхать в шикарное место!
– Ща я деньги найду.
– Не надо, Слав, у нас всё есть! Только сначала оденься, а то голяком как-то нехорошо.
Однако с этим возникли проблемы. На собственную одежду он смотрел как на что-то доселе невиданное, незнакомое. Прям точь-в-точь дикарь, всю жизнь носивший лишь набедренную повязку. Ждать у моря погоды мы не стали, и с грехом пополам, сами напялили на него одёжку.
Вячеслав был дезориентирован, считал, что находится на работе, участвует в трудовом процессе. Такой делирий называется «профессиональным» и протекает, как правило, тяжело, прогноз имеет нехороший. Хотя Вячеслав был относительно контактным, окончательно связь с реальностью не утратил. Всё это даёт надежду на благополучный исход. И всё-таки белая горячка, независимо от степени тяжести, бесследно не проходит. В качестве трофея она всегда забирает кусочек разума. Причём безвозвратно.
Далее всё повторилось: в отделе полиции, только уже другого района, нас ждал мужчина двадцати шести лет с психозом.
Дежурным оказалась привлекательная капитанша средних лет:
– Молодой человек в розыске был, как без вести пропавший, сегодня по ориентировке задержали. У него шизофрения, на учёте стоит.
– Значит личность установлена?
– Да, конечно, у него и паспорт был с собой.
– Как он себя ведёт?
– Хм, он вообще никакой!
– В смысле?
– Ну так-то спокойный, просто непонятно, что говорит. Два слова по делу скажет, а дальше всякую ересь несёт.
– Родственникам сообщили?
– Да, сейчас мама должна подъехать.
Худой мужчина со свалявшимися усами и бородкой, в грязной одежде, своей несвободой не тяготился. Хотя в клетке была лавка, он сидел на полу, прислонившись к стене и вольготно вытянув ноги.
Нас он встретил без особого интереса.
– Здравствуйте, Сергей. Как вы себя чувствуете?
– Нормально, хорошо. А вообще, можно много всего чувствовать: боль, давление, присоединение, отхождение. Всё зависит от духовного баланса, надо, чтоб высшее шло параллельно с низшим…
– Понятно. Сергей, а зачем вы из дома ушли? Захотелось свободы?
– Можно сказать из-за отца, у нас такие отношения… Не то чтобы сложные, а предельные, когда во что-то упёрся и никак. Здесь ни одно решение не подходит. Чувства надо раскрывать фактически, так же, как и мысли…
– Сергей, вы сейчас где находитесь?
– В медицинской полиции, на передержке, чтоб мозжечок сохранить. Мозжечок – это наше всё, он же…
– Сергей, вы у психиатра наблюдаетесь?
– Да, я один раз лежал в восьмом отделении. Там есть тайное солнышко, его никто не видит, а оно реально помогает, доброе такое.
– Ну что ж, Сергей, поедем к солнышку за помощью!
Пока мы беседовали, мама Сергея приехала и с нетерпением дожидалась. Диалог с ней излагать не стану, лишь скажу вкратце. Сергей заболел, когда учился на последнем курсе технического вуза, из-за чего не смог его окончить. Отец был разгневан до крайности, считая всё происходящее не болезнью, а придурью и ленью. Госпитализации Сергея он не препятствовал, но после выписки категорически запретил ему посещать врача-психиатра и получать поддерживающее лечение. Мол, хорошо ты, сынок, устроился: кайфовые таблетки пьёшь, не работаешь, живешь на всём готовеньком! Ну и результат ждать себя не заставил.
Шизофрению можно сравнить с жестоким врагом-оккупантом, нацеленным на захват и последующее разрушение психики. Не встретив должного отпора в виде медикаментозной терапии, она не отступит и своей цели достигнет. К сожалению, с Сергеем всё произошло именно так. Беседа сразу показала, насколько искалечено его мышление. В частности, имела место разорванность, то есть при грамматически правильно построенных предложениях, общий смысл сказанного остаётся непонятным. Причём разорванность у него сочеталась с резонёрством – бесплодными рассуждениями. Если вы обратили внимание, в беседе я был вынужден прерывать Сергея, иначе он мог говорить ни о чём бесконечно. И кроме того, конечно же, были постоянные соскальзывания, то бишь уход от темы в непонятные дебри.
Некоторые, далёкие от психиатрии люди, восхищаются подобными высказываниями больных, считая их чуть ли не гениальными. Но в действительности такая речь свидетельствует о катастрофе психики. Если вместо лечения мы станем лишь умиляться и восхищаться, то болезнь в конечном итоге убьёт личность. В сухом остатке будет лишь тело, полностью лишённое разума.
После освобождения нас пригласили было на «скорую», но на полпути дали вызов: ДТП, сбит самокатчик. Диспетчер Надежда по рации объяснила, что мы – ближайшая бригада и если что, можем вызвать на себя спецов. Всё это было понятно без объяснений, ведь место ДТП находилось всего в какой-то паре сотен метров.
Пострадавшим оказался курьер известного сетевого магазина. Парень неподвижно лежал на боку метрах в десяти от пешеходного перехода. Самокат и заплечный короб валялись в разных сторонах.
Откровенно говоря, мы не сомневались в смерти пострадавшего и настроились на констатацию. Но, к огромной радости и удивлению, он оказался живым. Даже более того, сознание не ушло из него полностью. Несмотря на состояние оглушения, можно было установить хоть какой-то контакт.
– Что болит? – спросил я, присев на корточки.
– Всё… Весь поломался… – тихо ответил пострадавший.
Осмотрели его прямо на месте. Правая голень была словно из мясорубки, закрытые переломы левого плеча и ключицы даже без рентгена не вызывали сомнений. Выделение крови из уха и резкая заторможенность, указывали на возможный перелом основания черепа.
Очень странно, но каким-то чудесным образом, давление держалось на вполне приемлемых цифрах. Тем не менее, это не давало повода для расслабления. Ведь давление может обрушиться внезапно, без предвестников. Так что помощь стали оказывать прямо на месте.
Водитель, сбивший парня, приличного вида мужчина средних лет, подошёл к нам:
– Ну что, как он?
– Живой, но травмы серьёзные, состояние тяжёлое.
– Блин, я вообще ничего не пойму. Ехал спокойно, на переходе – никого и вдруг из-за кустов резко вылетел, прямо передо мной! Он даже по сторонам не смотрел!
Наш разговор прервали гаишники. Оставив им свои данные, мы умчали пострадавшего в отделение сочетанной травмы.
Не могу знать, каковым будет процессуальное решение по этому ДТП, кого признают виновным. Но свою личную позицию скрывать не стану: вина лежит на самокатчике. Ведь только безумный может резко вылететь из-за кустов, не оценив дорожную обстановку. Если ты незнаком с ПДД, тогда просто включи здравый рассудок и подумай, к чему может привести езда по пешеходному переходу на велосипеде или самокате. Неужели так сложно на минуту слезть с двухколёсного друга и спокойно перевезти его? Это нужно лично тебе для сохранения жизни и здоровья.
Но, несмотря на массу трагических примеров, всё идёт по-прежнему. Не желают люди учиться на чужих ошибках.
И вновь обед заменили вызовом: девушка двадцати трёх лет неправильно себя ведёт, грозит с***цидом.
Мать больной, моложавая, крепкая женщина, вид имела крайне расстроенный. Утирая беспрестанно текущие слезы, она еле сдерживалась, чтоб не разрыдаться в голос.
– Здравствуйте, что случилось? – спросил я.
– Всё плохо… – сдавленно ответила она и безнадёжно махнула рукой.
– Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста. Слезами горю не поможешь. Так мы с проблемой не справимся. Расскажите поподробней, что именно плохо?
– Дочь сильно болеет, депрессия у неё…
– И как давно?
– Четвёртый месяц.
– В чём болезнь проявляется?
– Она сама не своя, какая-то потерянная, вся в себе, делать ничего не может. Как будто в другом мире находится. Мы сначала пошли в диспансер, а врач нас напугала, её, говорит, надо положить в больницу, понаблюдать. Мол, надо исключить шизофрению. Меня это так возмутило! Я не врач, но всё равно понимаю: нет никакой шизофрении! В общем добилась, чтоб так полечили, без дурдома.
– Ну и каков результат?
– Никакого не заметила. Назначили <название антипсихотика>, а от него только хуже стало. Я поняла, что толку не будет, в интернете нашла хорошего врача, работает в <Название частного медцентра>.
– А как вы определили «хорошесть»?
– По отзывам, естественно. Она многим помогла, к жизни вернула. Внимательная такая, сразу видно, что профи. Хорошее лечение подобрала. Но дня три назад опять стало плохо. Из дома выходить перестала, ведёт себя как-то непонятно. Сидит-сидит, вскочит и бродит туда-сюда, прислушивается, приглядывается…
– Извините, прерву, а от нас вы что хотите?
– Она сказала, что с крыши прыгнет. Я, говорит, уже всё решила.
Больная, невысокая, чуть полноватая, с одутловатым бледным лицом, стояла у окна и слегка взмахивала руками.
– Здравствуйте, Вероника! Как ваши дела? Чем занимаетесь? – поинтересовался я.
– Ну так, общаюсь, готовлюсь. Все дела я закончила.
– С кем вы общаетесь?
– Вы всё равно ничего не поймёте. Вообще, это наши дела, мы сами всё решим.
– Поймём, даже не сомневайтесь, у нас работа такая. Что и с кем вы собрались решать?
– Я не могу вам всё рассказывать, мне запретили. Они же не глухие, всё слышат.
– Хорошо, тогда давайте без подробностей. Они где находятся, внутри вас, в голове?
– Нет конечно. В голове они со мной разговаривают.
– То есть вы слышите их голоса?
– Да.
– Если без подробностей, в общих чертах, вы на какие темы общаетесь?
– На разные, иногда просто прикалываемся, иногда по-серьёзному…
– Вероника, вы сказали маме, что хотите прыгнуть с крыши. Это серьёзное намерение?
– Ну да, у меня просто нет других вариантов. Как сказали, так я и сделаю. Надо, значит надо.
– Я правильно понял, что это вам приказали?
– Не то чтобы приказали, просто объяснили как следует.
– Вероника, вопрос на засыпку: вы считаете себя больной?
– Хм, сейчас нет, у меня всё наладилось.
– А голоса в голове ─ это реальность или болезнь?
– Реальность. При чём тут болезнь? Если я вас слышу, значит я дура, что ли?
– Нет, Вероника, в ваших умственных способностях мы не сомневаемся. Но давайте-ка поедем в больницу. Там вы отдохнёте, приведёте в порядок мысли, в себе разберётесь.
– Ха, вы смеётесь, что ли? Знаю я ваши приколы! Напичкаете меня <название антипсихотика>, и сразу вся связь пропадёт. А давайте лучше поедем к Татьяне Геннадьевне в <Название медцентра>?
– Так я вам это и предлагаю. Просто Татьяна Геннадьевна сейчас работает не там, а в больнице.
– Дааа?! Прикольно! Ну всё, тогда поехали!
Случай с Вероникой наглядно показал, что некоторые пациенты и их родственники оценивают компетентность врача по весьма специфическим критериям. Тот, кто идёт на поводу и во всём потакает – настоящий профи. А если наоборот – хам, бестолочь и негодяй.
Каждый из нас, обязан работать по принципу: «Я не золотой червонец, чтобы всем нравиться». Мы должны руководствоваться научными знаниями и опытом, действовать в интересах пациента. Врач частного медцентра, лечившая Веронику, пошла по другому пути, заняв позицию «Чего изволите-с?». Не стала спорить с матерью, отрицавшей шизофрению. И вот это является примером непрофессионализма, идущего во вред.
После освобождения, нас наконец-то позвали обедать.
От множества свободных бригад «скорая» напоминала муравейник. Сей факт дарил надежду на полноценный продолжительный отдых. И точно: вызов прилетел аж в начале пятого. На остановке рядом со «скорой» нас дожидался мужчина сорока под вопросом лет с травмой головы.
Пьяный господин сидел на корточках, прислонившись к остановочному павильону, щедро окропляя себя и асфальт кровушкой из разбитой головушки. Впрочем, это не мешало ему красочно материться и угрожать врагам.
– Что случилось, уважаемый? – спросил я. – Избили, что ли?
– Меня толпой <фигачили>, ногами забивали! <Гомосексуалисты> конченые! Я найду! По одному найду, буду <совершать половой акт в извращённой форме>! Зубами порву!
– Ой, да никто его не бил! – сказала стоявшая на остановке женщина. – Он из автобуса вышел, упал и башкой в бордюр врезался. Мы сами, своими глазами всё видели.
Рассусоливать было нечего. Мои парни подняли болезного, чтоб увести в машину, но это вызвало у него бурный протест:
– Э, вы чё, <распутная женщина>, <офигели>, что ли? Вы чё меня забираете? Идите этих <гомосексуалистов> ловите!
– Успокойся, мы – «скорая помощь»! – осадил его Герман. – Врачи, а не менты!
– Ладно, <фиг> с ним, пошли, – милостиво согласился господин и решительно харкнул на асфальт.
Он позволил себя осмотреть, не мешал обрабатывать и перевязывать рану, но просьба назвать свои данные почему-то сильно прогневила:
– А тебя <гребёт>, что ли, ты, <средство предохранения>? Чё ты хочешь? А? Чё ты, <распутная женщина>, хочешь?
Ни на какие уговоры он не поддавался, а потому в стационар поехал как неизвестный. Да, повезли мы его не в травмпункт, а в стационар, поскольку были подозрения на черепно-мозговую травму. Уж лучше перестраховаться, чем прошляпить серьёзные повреждения.
Вывод отсюда простой и очевидный: пьянка до потери связи с реальностью чревата многими бедами.
Следующий вызов был нашим, профильным: психоз у мужчины сорока девяти лет.
Во дворе «хрущёвки» было многолюдно. Взрослые и дети, что-то оживленно обсуждали, поглядывая куда-то на верхние этажи. Едва мы вышли из машины, сразу подбежала женщина:
– Он убежал, вы опоздали! – раздосадовано сказала она.
– Вы ему кем приходитесь? – спросил я.
– Жена. Гражданская.
- А из-за чего народ-то собрался?
– Да этот дурак такое устроил, что в голове не укладывается! Начал по квартире метаться, весь дрожит, говорит: «Всё, <песец>, они уже здесь! Валька, беги отсюда скорей, я сам разберусь!». Меня вытолкал и дверь запер. Я сразу к соседям, от них вас вызвала и на улицу вышла. Как чувствовала, что сейчас что-то будет. И точно: расколотил окно на кухне, потом на балкон вышел, заорал: «Спасите, спасите, меня сейчас зарежут!». Люди собрались, давай его уговаривать, но он как будто не слышит, знай своё продолжает. Вдруг перелез, прыгнул в газон и затих.
– С какого этажа?
– С третьего. Мы думали всё, убился. А он очухался и убежал! Что теперь делать-то? Где искать?
– Обращайтесь в полицию. Как найдут, так сами нас вызовут.
– Да я и в квартиру не могу попасть, дверь заперта и ключей нет.
– Вроде есть услуга по вскрытию дверей. Попросите кого-нибудь, пусть телефон найдут. Кстати, он психически больной, что ли?
– Белая горячка, уж не первый раз.
– У нарколога лечится?
– Только когда «белка» накроет. Пьёт как не в себя…
Удивительно живуч человек в психозе. Другой на его месте если бы и не убился, то непременно покалечился. А этому хоть бы хны, взял да убежал.
Этот вызов оказался последним в моей смене.
На следующий день, приехав на дачу, традиционно отправился в лес. Причём не наугад, не попытать удачу, а целенаправленно, зная точно, что грибы есть. В этот раз чуйка настойчиво звала меня на место, в котором я давно не бывал. Идти туда далековато и трудно, нужно сквозь дебри продираться, канавы преодолевать. Но несмотря ни на что дошёл и, как оказалось, не зря. От такого обилия белых грибов я чуть умом не тронулся, не мог глазам поверить. Корзину наполнил с небывалой скоростью и внутренне ликуя, повернул на выход. Вот оно какое, настоящее счастье грибника!
Все имена и фамилии изменены