«Дождь. Ночь. Разбитое окно
И осколки стекла застряли в воздухе,
Как листья, не подхваченные ветром.
Вдруг звон. Точно так
Обрывается жизнь человека…»
(здесь и далее стихи Ники Турбиной)
В который раз призываю коллег по Дзену не писать глупостей о том, чего не знаете лично. Перепевы, пересказы, порой превращаются в откровенное сочинительство и ложь. Пишите о своей жизни. Пишите, чуть приукрашивайте. Любая жизнь человека неподражаема. Неужели же ваша жизнь так скучна, и не найдется в ней ни одного яркого, образного эпизода, достойного хотя бы небольшой заметки в Дзене? Не стоит завоёвывать себе сомнительную популярность в соцсетях, выезжая на пересказах чужих статей, заметок из жизни известных людей, актеров, режиссеров, художников, композиторов...
В то же время поддерживаю своего коллегу по Дзену с ником «Дядя Митя». Он хотя бы устраивает в Дзене конкурсы и викторины, связанные с кино. Это познавательно, конструктивно, позитивно. С его подачи, порой хочется пересмотреть подзабытые фильмы советских времен.
Бывает, мимолетом глянешь очередную заметку о, якобы, безумной влюбленности режиссера Э.Лотяну в юную Галину Беляеву на съемках фильма «Мой ласковый, нежный зверь» (1978), смущенно «свернешь» ленту Дзена, доподлинно зная эту скандальную историю и ее завершение из «первых», что называется, рук, вернее, уст.
Прочитаешь неловкие измышления очередного автора о судьбе актрисы Н.Вавиловой и хочется ответить подобному писаке, чтоб копировал чужие заметки, хотя бы заглядывая в пресловутую Википедию, хотя и там порой находишь нелепицы и несуразности.
С Наташей Вавиловой меня мимоходом познакомили еще во ВГИКе (мастерская Е. Матвеева).
В 1987 году актриса проходила у нас на киностудии им.М.Горького кинопробы к фильму «Абориген» (1988, с Владом Галкиным в главной роли, режиссер-постановщик Е.Николаева).
Это надо было знать ее супруга Самвела Гаспарова (1938-2020), мужчину с невероятным темпераментом, вспыльчивым характером. Думаю, режиссер фильма «Абориген» с некоторой оглядкой именно на супруга актрисы не утвердила Н.Вавилову на роль в нашем фильме. С.Гаспаров закатил по этому поводу скандал во дворе киностудии. Основной психологический удар на себя приняла второй режиссер фильма, весьма терпеливо снесла кавалерийский наскок и тактично успокоила разбушевавшегося супруга актрисы.
Совсем недавно опубликовал в Дзене статью «Девочка и время» об удивительной личности, актрисе, историке Лине Бракните. В 2022 году этот солнечный человек встретил свое 70-тилетие. Хотя не принято говорить о возрасте женщины. Но Лина достойно встречает свои годы, в отличие от многих женщин актрис, которые стремятся выглядеть моложе своих лет в ущерб своему здоровью.
И вот следующая заметка «Девочка и… пустота» о поэтессе Нике Турбиной (Торбина, 1984-2002), с которой тоже неожиданным образом меня дважды свела судьба кинематографиста.
Не берусь судить о таланте юной поэтессы. Мне ее стихи нравятся. Не собираюсь рассуждать, сама ли девочка писала стихи, или ей помогали.
Остался под большим впечатлением, с каким вдохновением юная Ника Турбина читала стихи с небольшой эстрадки летнего театра в Ялте. Не буду конкретно указывать какой это был год. Точно не помню. По словам коллег, Ника тогда была влюблена в красавчика, бармена ресторана и находилась в некоем творческом равновесии и на «волне вдохновения».
В тот год меня пригласили в Ялту в филиал киностудии им.М.Горького, на собеседование. Своё творческое резюме я отослал не только в Ялту, пытаясь выкарабкаться из рутины технического и научно-популярного кино по киностудии МО и одного из предприятий Роскосмоса.
В Ялту я летел, извините за пафос, на «крыльях вдохновения», в надежде, что в случае удачи, мне, наконец, удастся проникнуть в производство художественного кинематографа. После первого ВУЗа я окончил курсы кинооператоров, специализировался на спецсъемках, помимо научных при испытательных работах режимного предприятия, занимался подводными съемками, вертолетными, съемками с движения, с использованием гироскопических приставок к кинокамерам и проч.
Собеседование со мной проводил в то время директор ялтинской киностудии Владимир Ефимович Горбачев. Встретил гостя он весьма радушно в своем кабинете, что было для меня полной неожиданностью, учитывая, что пару дней я пребывал в ожидании этого собеседования. Узнав из личной беседы мои «достижения» в области освоения киносъемочной техники и опыта подводных съемок, В.Горбачев предложил устроить мне испытательный период на вакансию начальника участка по спецсъемкам (как раз подводные, вертолетные и т.п.), пообещав не только приличную зарплату по тем советским временам, но и однокомнатную квартиру в панельной 9-тиэтажке близ домика-музея А.П.Чехова. В этой неуютной квартире, похожей на ночлежку незваных приезжих, меня и разместили на время прибывания в Ялте в этот «пробный» период.
Теперь представьте состояние вполне еще молодого парня, который вдруг вырвался из-за колючки режимного предприятия со «следовой» полосой, избавился от изматывающих командировок на Байконур, при всем том, что первое время было весьма интересно наблюдать за стартами космических кораблей, и оказался на солнечном ЮБК. Так вот, получив ключ от квартиры, бросив нераспакованный багаж в прихожей, в состоянии эйфории, я прошелся мимо белоснежного домика-музея А.П.Чехова, минут через пятнадцать неспешно спустился к сверкающему лазурному морю, часа два не вылезал из воды, позагорал, перекусил овсяным печеньем с лимонадом в кафешке на пляже и отправился на поэтический вечер юной поэтессы в летний театрик.
Это было потрясающее выступление Ники Турбиной. Если не ошибаюсь, ей тогда было не более шестнадцати лет. Зал заходился в овациях и не отпускал девочку со сцены. По соседству со мной на зрительских рядах оказался администратор, сотрудник киностудии им.М.Горького из Москвы, узнав, что я принят на испытательный срок в ялтинский филиал кинооператором по спецсъемкам, буквально, прилип ко мне с вопросами о моей предыдущей работе "на космос", сообщив, что учится на сценарном факультете ВГИКа (заочно-вечернее отделение) и ему «страсть как хочется» набрать необычный материал для курсовой работы. Убедил, что со своей биографией я ему подхожу идеально даже в герои учебной короткометражки.
Деятельный, пронырливый администратор Стас Т-н (назовем так этого активного юношу!) увлек меня за кулисы летнего театра, сообщив, что знаком тут, буквально, со всеми и познакомит меня с самой Никой Турбиной.
Увидев в темной гримерке (скорее подсобном помещении для хранения эстрадной утвари и костюмов) усталую девочку с провальным, отчужденным взглядом инопланетянки, окруженную восторженной, шумной толпой взрослых поклонников, я не стал протискиваться к юной поэтессе с глупыми расспросами или пошлыми комплементами, которые сыпались на нее со всех сторон. Сложилось впечатление, что Ника существовала в этом ужасе «поклонничества» с детских лет, и вот наступает период, когда всё это ей дико надоело, и она намерена в ближайшее время вырваться на свободу, убежать в неизвестность.
«Каждый человек ищет свой путь,
Но всё равно попадает на ту дорогу,
По краям которой стоят жизнь и смерть…»
(Ника Турбина)
Некоторое время я наблюдал за этим безумием праздных людей, готовых задавить, задушить в объятьях юное дарование, получить от нее автограф на чем угодно, даже на частях загорелых тел, тем самым приобщиться к истории. То, что девочка останется в истории как поэтический феномен, никто уже не сомневался. В том числе, и я.
Купив тоненький, "самиздатовский" сборник стихов Турбиной близ летнего театра у мрачных спекулянтов, я зачитывался ее ранними стихами несколько дней подряд близ домика Антона Павловича, даже ронял тихие слезы восторга, что такое философское рифмосложение под силу девятилетней девочке…
В тот же вечер я решился удрать из Ялты, потому как город, в триста тысяч населения на тот момент, принимал в месяц, по словам старожилов Ялты, по три миллиона отдыхающих, праздных зевак, ротозеев и отдыхал. Быть может, снимать кино в ялтинской киностудии, не выходя со двора еще можно было бы, но выжить в этом городском и пляжном человековороте потных, пузатых мужиков и соблазнительных дам, думаю, было совершенно невозможно, при моем спокойном отношении к алкоголю, ненавистным застольям и отвращению к мимолетным совокуплениям, которые позволяли мои новые коллеги чуть ли не каждый день.
Московский администратор Стас Т-н. так и не стал моим сотоварищем по приморским приключениям, в силу его регулярной, чрезмерной выпивки даже в самое жаркое пекло ялтинского дня, что приводило его в состояние анабиоза андроида, который не понимает, где находится.
Как-то в редкую минуту трезвости во дворе киностудии, Стас выхватил у меня из рук сборник стихов Ники Турбиной, пообещал "завтра же" получить от нее автограф и вернуть обратно мне сборник, который превратится с "её автографом" в «исторический раритет», по его словам. К вечеру выяснилось, что в 16-00 Стас уже отъехал на студийном РАФе в аэропорт Симферополя для отлёта в Москву.
Много позже мы со Стасом еще встретились, но к тому времени я уже был начальником участка по спецъемкам самой киностудии им. М.Горького, а не её филиала.
В начале 2000-х годов я уезжал по служебным делам на киностудию «Ленфильм» в Санкт-Петербург.
С огромным удовольствием я всегда, в любое время, откликался на любые предложения начальства, «сгонять по-быстрому» на Ленфильм, сделать то-то и то-то для нужд кинопроизводства или помочь очередной московской группе разобраться с браком, то ли по кинопленке, то ли из-за отказов киноаппаратуры.
Как это случилось с вынужденной приостановкой съемок фильма «Униженные и оскорбленные» (1991 г., режиссер А.Эшпай, оператор-постановщик А.Казаренсков). На самом деле, приостановка съемок была связана с заменой актера на роль князя Валковского. Режиссер договорился с Никитой Михалковым и заменил Игоря Костолевского. В зале ОТК киностудии им.М.Горького позже я видел весь рабочий материал фильма с И.Костолевским и обаятельной Настасьей Кински с загадочной улыбкой таинственной незнакомки. С Костолевским получился бы потрясающий, непредсказуемый образ коварного князя Валковского. Профессионал, обаятельный Н.Михалков сыграл князя в своей традиционной манере мэтра Михалкова, собственно, почти таким же он был и в роли Паратова «Жестокий романс» (1984, Э.Рязанова), почти таким же в роли князя Пожарского в фильме «Статский советник» (2005).
Так вот, в начале 2000-х, отбросив «срочные» личные дела, я помчался на Ленинградский вокзал, к «неудобному», "медленному" поезду, который приходил в Санкт-Петербург во втором часу ночи. Город на Неве вдохновлял меня чрезвычайно, тем более, что я уже пытался учиться на сценариста, и готов был ночевать хоть на вокзале, хотя трехместный номер в гостинице «Октябрьская» на мое имя был забронирован администрацией моей киностудии.
Перед отправлением поезда я забежал в кафе выпить кофе. За одним из столиков заметил актера Сашу Миронова, который снимался у нас в фильме «Абориген» (1988), в компании с темноволосой девушкой. Они пили чай с весьма скорбными выражениями лиц.
Выплеск моего жизненного оптимизма только напряг эту пару.
- Саша! Миронов! Привет! – воскликнул я. – Как я рад встрече! Не поверишь, буквально, вчера вспоминали тебя с Леной Николаевой.
Я не стал сильно присочинять, что Сашу мы не можем, якобы, найти, чтобы пригласить на съемки. Я реально был рад этой встрече, вспоминая наши с Мироновым философские беседы, на сложные темы проблем отечественного кинематографа, в Сургуте на съемках фильма «Абориген». Саша прошел непростую службу в «ограниченном контингенте» в Афганистане, помимо проблем в кинопроизводстве, ему было о чем в то время рассказать
Мутный взгляд непонимания остановил мое радужное словоблудие. Тем более, что Миронова я реально вспоминал неделю назад с актером Сашей Негребой, который тоже снимался в фильме «Абориген». Миронов не узнал меня, да и не мог узнать через столько лет, но имя режиссера Николаевой настроило его на дружеский лад.
- Мы с вами работали вместе на фильме «Абориген» в Карелии и Сургуте в 1988-ом году, - напомнил я, на всякий случай, перешел на «вы».
- А-а, да-да, - вяло ответил Александр, взмахом руки предложил присесть рядом на свободный стул.
- Может, кофе взять для оживляжа?! – предложил я, обратив внимание на их пустые чашки с остатками черных чаинок заварки.
- Будешь кофе? – спросил Саша свою спутницу.
Девушка медленно кивнула, будто просто опустила голову, наконец, подняла на меня глаза с «черным провалом взгляда». Я бы так описал эту темную бездну отсутствия в этом мире на данный момент.
«Азбука Морзе – точка, тире…
Азбука Морзе – дайте мне
Как можно быстрее сказать, –
Что я потерян во времени… Беда не моя –
Что я утомился от ритма дня…»
Миронов отошел со мной к прилавку кафе, попытался сделать вид, что вынимает из внутреннего кармана пиджака бумажник, но я остановил его.
- Может, что-нибудь перекусим? - предложил я. - Через час у меня поезд. Примчался голодным. Срочная командировка.
- М-м, - промычал Миронов. – Мы тоже в Питер. По делам. Поезд позже.
После неловкого его молчания, пока я пытался выяснить, что купить из съестного, Саша, наконец, решился попросить денег взаймы. Тут же, скрытно сунул ему в руку несколько купюр, сколько мог, не надеясь на возврат.
С полчаса мы вкушали бутерброды с сыром и колбасой, запивали растворимым кофе. Болтал исключительно я, пытаясь расшевелить эту странную пару. Затем отважился, рискуя нарваться на ревность Саши, написал на салфетке, вспоминая свои былые бардовские потуги, пододвинул по столешнице ближе к его спутнице в качестве неловкого комплемента.
"Взгляд её - бездна и пустота. Видимо, неспроста…"
Я долго и прилежно выводил на непослушной мягкой бумаге салфетки эти слова.
- Идите на… свет! – было написано в ответ женской рукой черной шариковой авторучкой на салфетке. Это многозначительное многоточие, конечно же, остановило мой лучезарный поток оптимизма, но обращение на «вы» - «идите» и окончание фразы оставило надежды на дальнейшее вдохновение в написании рифм.
Мы расстались очень даже по-дружески. Девушка протянула руку для прощания. Вместо галантного выпендрежа и поцелуя тыльной стороны ладони, я слегка пожал хрупкие, холодные пальцы.
«Наговори мне целую кассету весёлых слов…
И - уезжай опять.
Я буду вспоминать тебя и лето,
Не только клавишу нажав…»
Александр привстал, негромко сказал, что вернет долг… при первой возможности… Но я лишь слегка отмахнулся и крепко пожал ему на прощание руку. На той же салфетке с рифмами он оставил свой номер городского телефона. Салфетку я забрал в Санкт-Петербург. Вспомнил о ней по возвращению в Москву. На мои звонки по городскому телефону никто не отвечал. Подумал, что эта пара «печального образа» еще не вернулась из Санкт-Петербурга.
«Какая засуха в стихах!
А хочется воды напиться…
И расплескать её в строках…
Какая засуха в душе…»
Позже, пытаясь найти Сашу Миронова по месту его бывшей службы в театре Армии, узнал, что он был с Никой Турбиной почти до последнего момента ее жизни.
В 2002 году Ника упала с пятого этажа жилого дома. Второй раз после падения она не выжила.
На Ленинградском вокзале в тот раз с Сашей Мироновым я встретил именно её, поэтессу Нику Турбину.
«Только, слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду…»
"Как легко, откачнувшись назад из окна,
Рухнуть в бездну небытия!..
Так и шла ты в толпе одна
В срок недолгого жития..." (От автора)
#турбинаника #юнаяпоэтесса #никатурбина #сашамиронов #поэтесса #вавилова #забытыеактеры