— Вася! — Марина с решительным видом встала над торчащими из-под машины ногами мужа — С дедом нужно что-то делать. Это просто кошмар какой-то.
Послышался лязг металла, следом чертыхание. Василий выругался и выполз на свет божий.
— Ну что опять? — морщась и тряся кистью левой руки, спросил раздражённо — Что не так с батей?
— Ты представляешь, — женщина присела на корточки и понизила голос — Я продукты принесла, а у него заперто, изнутри. Я стучу стучу, думала, случилось чего, немолодой как никак. Уже тебе звонить хотела. А тут дверь открывают. И кто бы ты думал?!
— Кто? — переспросил Василий, разглядывая указательный палец — Теперь ноготь слезет, однозначно.
— Галька алкашка, вот кто. — выпалила Марина.
Мужчина, забыв про руку, открыл рот и вытаращил глаза.
— А эта то что там делает?
— Вот и мне интересно, что. В избу захожу, а дед... — женщина сделала небольшую паузу и ещё тише продолжила — Ширинку застёгивает. Нет, ты можешь себе такое представить? Старику восемьдесят девять, что они могли там делать?
Василий икнул, потом опять матюкнулся и поднялся на ноги.
— Совсем старый сбрендил. Надо навестить, разъяснительную работу провести.
— Правильно, Вася, вот это правильно. — повторяла Марина, семеня за мужем — Надо поговорить. Обчистят ведь, напрочь обчистят. Да ещё обработают так, что он этой Гальке дом отпишет, там ума то уже...
Отец Василия овдовел полтора года назад. Загрустил, когда один остался, сник. Единственный сын Василий редко навещал старика, не до того, вроде как. Работа тяжёлая, да и дома всегда неотложные дела найдутся. А вот Марина, жена его, к свёкру часто забегала. Пару раз в неделю так точно. То в магазине из продуктов чего прикупит, то сама пирогов напечёт.
Пантелей хандрил. На улицу выходил редко, всё больше лежал, да телевизор смотрел. Да политиков ругал, на чём свет стоит. А неделю назад Марина заметила, что дед одыбался, повеселел. Дома порядок навёл, постель свежую постелил, хотя невестка три дня назад всё поменяла. И даже баню истопил. Ну и ладно, ну и хорошо. Никто его смерти и не ждал, на самом деле. Пусть живёт, сколько Бог отвёл. Дом всё одно Василию, как единственному наследнику достанется. А тут нате вам, невеста нарисовалась. Добро бы старушку какую привёл, себе под стать, так нет же, с молодухой связался. Да с кем, с алкашкой распоследней.
* * *
— А ты мне не командуй тут! — Пантелей стоял в дверном проёме, подбоченившись, загородив сыну путь в комнаты — И голос на отца не повышай! Разорался он! Иди вон, на жену свою ори! Я твоей матери в жизни не изменил ни разу, имею право пожить напоследок, как хочу. Это может моя последняя весна, сколько мне осталось! Я мужик, в конце концов!
— Мужик?! — Василий аж поперхнулся — Да чем вы тут заниматься можете?! Одна от водки не просыхает, другой девятый десяток доживает!
— А это не твоего ума дело! — зло ответил Пантелей — Своей семьёй займись! У тебя сын вон тунеядец!
— Так значит! — Василий тоже разозлился и сплюнул под ноги — Ну и живи, как знаешь! Только потом не плачь, когда она тебя обнесёт!
— Вась, а Вась, — на обратном пути Марина за мужем уже просто бежала — может обойдется, а? Ну пусть живёт, как хочет.
Василий остановился и зыркнул на жену.
— Пусть! Пусть живёт! Только моей ноги в его доме больше не будет! И ты не смей ходить!
Марина мужа ослушалась. Хоть и обещала не навещать свёкра, а через недельку всё ж забежала. Мало ли, вдруг что плохое? Как никак жизнь прожили бок о бок и кроме добра от родителей мужа ничего не видели.
В доме Пантелея царил беспорядок, даже хаос, можно сказать. Да и сам дед выглядел не лучшим образом. Грязный, заросший и какой-то поникший, грыз на кухне сухарик, прихлебывая кипятком.
— Обчистила все таки? — догадалась женщина — Ну ниче, Вася её мигом отыщет, всё вернёт, зараза.
— Не надо. — махнул рукой Пантелей — Там уж всё одно ничего не осталось, за четыре то дня.
Две недели Марина подкармливала свёкра украдкой и только потом рассказала обо всём мужу. Василий отнёсся к новости спокойно, успел к тому времени остыть.
Пантелей больше "подругу" не привечал, хоть та и приходила (как пенсию принесли), каялась. Но старик кремень, выставил взашей "лживую бабу". Правда прожил он после тех событий месяцев пять. Совсем расхандрился, целыми днями лежмя лежал. К весне и преставился.