7
Постепенно сознание начало возвращаться. Нет, понимания произошедшего как не было, так оно и не появилось. Но я понял, что десять лет назад здесь в Соцгороде случилось что-то еще. Со мной? Скорее всего, да. Не могли люди, окружающие сейчас меня, так жестоко ошибаться. Они явно видели перед собой того самого человека, с которым познакомились десять лет назад. Только этот человек, судя по всему, очень сильно изменился, в первую очередь, внутренне.
Я ничего не стал говорить Оле о том, что меня зовут не Олег. Женщина стояла передо мной, она была какой-то потерянной, беззащитной. Она смотрела на меня с испугом и надеждой. Я не нашел в себе сил сказать ей о своих сомнениях.
Я обнял Олю за плечи и притянул к себе. Она доверчиво прижалась ко мне.
- Прости за всё, - тихо прошептал я, пока еще не понимая, за что конкретно просил прощения.
Ее глаза закрылись, и я нашел губами теплые, женские губы…
Это было так знакомо…
Я тоже закрыл глаза, улетая вдаль, в те времена, когда я был счастлив.
Да, это счастье оборвалось в один миг, и я сам был в этом виноват. Мне некого винить в том, что я сам разрушил своё счастье и счастье человека, который очень сильно любил меня.
Это произошло, когда машина с Олей тронулась с места и исчезла за поворотом. С того места, где только что стоял автомобиль, ко мне шагнул невысокий, крепкий, еще нестарый, лысый мужчина. Я его никогда раньше не видел, но что-то в чертах его лица, по которому стекали капли дождя, показалось мне знакомым. И я понял, кто этот человек, а еще я сразу догадался, зачем он пожаловал.
- Пойдем, поговорим в твоей келье, - сказал мужчина строго, - а то тут немного сыро.
Мы вошли в котельную. Осмотревшись, мужчина грустно покачал головой и сел на свободный шатающийся стул.
- Сядь, не мельтеши, - мужчина жестом указал мне на мой топчан, и я послушно опустился на указанное место.
Несколько секунд гость молчал, глядя вниз перед собой на свои скрещенные на коленях руки.
- Я вижу, ты понял, кто я, - наконец мужчина поднял на меня тяжелый взгляд.
Я молча кивнул.
- Тогда ты должен понимать, что я не хочу для своей дочери такой участи, - сказал отец Оли. – Она девушка избалованная, привыкла получать всё, что захочет. Я вижу, что она очень увлеклась… я бы сказал, заигралась. Но этому нужно положить конец. Ты ей не пара, и я не могу пустить тебя в наш круг. Ты чужой, и лучше для нее, да и для тебя тоже, чтобы ваша… дружба не привела к необратимым последствиям. Ну, ты меня понимаешь: дети, замужество… Обо всем этом не может быть и речи.
- Но мы ведь любим друг друга, - попытался я как-то оправдаться.
- Я сомневаюсь, что это любовь, - покачал головой мужчина. – Страсть, увлечение, каприз, игра. Оля еще слишком юна, она сама пока еще не понимает чего хочет. Я избаловал ее, разрешая слишком многое. Но я не думал, что всё так далеко зайдет: любовь в старой, грязной котельной с бездомным, нищим оборванцем. Знаешь, это уже перебор.
- Она свободный человек, - сделал я еще одну слабую попытку повлиять на человека, который привык, что ему все подчиняются.
- Да, согласен, - кивнул отец моей девушки. – Я здесь сейчас именно из-за того, что Оля свободный человек, и я не могу её ничего запретить. Мы с тобой сделаем так, что она забудет о своем увлечении. Ее свободу никто не нарушит. Если тебя не будет, то и проблемы не будет.
- Вы меня убьете? – предположил я, но испуга во мне не было.
- Нет, зачем зря мараться, - усмехнулся мужчина, - если бы я хотел тебя убить, то тебя бы уже не было. И разумеется, сделал бы это не я.
- Тогда что Вы от меня хотите? – я реально никак не мог врубиться, к чему весь этот разговор.
- Сегодня ночью ты исчезнешь из нашего города, и тебя больше никто никогда здесь не увидит, - пожал плечами Олин папа. – И сделаешь ты это добровольно, без всякого принуждения. Оля немного поскучает… Но думаю, не долго. Она найдет себе другую игрушку, более подходящую ей по статусу.
- Типа Боба? – зло усмехнулся я. – Чтобы он ее избивал?
- У меня было слишком много забот, - вздохнул мужчина. - Я упустил момент, когда дочь стала взрослой. Но теперь я прослежу, чтобы ее выбор оказался верным.
- А Вы не боитесь, что, даже если я уеду, она может последовать за мной? – задал я, может быть, напрасный вопрос.
- А об этом мы с тобой, приятель, сейчас и договоримся.
То, что мне предложил отец Оли, стало для меня шоком. Цена за то, чтобы я забыл свою любовь и навсегда окончательно исчез из жизни девушки, была предложена существенная, но и мне при этом предлагалось кардинально поменять свою жизнь.
Я должен был сменить имя, фамилию, место жительства, чтобы меня невозможно было найти. Кроме того, мне предлагалось пройти психотерапевтический курс у одного очень известного доктора, чтобы подправить кое-что в моих мозгах. При этом тратиться мне ни на что было не нужно, всё оплачивалось из сторонних источников. Кроме того, на моем счете в банке, который мне предлагалось открыть на новое уже имя, должна была появиться весьма солидная сумма.
Меня покупали? Да. Мне предлагалось предать свою любовь? Да.
Почему я согласился? Мне в тот момент показалось, что у меня просто нет другого выхода. Я, конечно, спросил своего солидного собеседника, что будет, если я откажусь. Олин отец ничего не ответил, он просто пожал плечами и посмотрел на меня таким взглядом, что у меня пропали все вопросы.
Почему я не придумал что-то такое, что могло спасти и меня, и моё счастье? У меня нет ответа на этот вопрос. Считаю ли я себя гадом и предателем? И на этот вопрос у меня нет ответа.
В ту же ночь я сел на попутную машину и навсегда уехал из города, в котором я два месяца был счастлив. Психотерапевт существенно подправил мне мозги. Я забыл то лето, стал серьезным, целеустремленным, нацеленным на успех. Я благодарен человеку, который открыл мне новую дорогу в жизни. Но теперь я его и ненавидел за то, что он сделал с моим счастьем.
Впрочем, счастье своё я убил сам. Я это понимал, открывая глаза, возвращаясь из грез в реальный мир.
Я сидел на стуле, на крыше дома. Напротив сидела та женщина, от которой я отказался. Оля настороженно смотрела на меня.
- Я потерял сознание? – спросил я.
- Ты был в отключке минут пятнадцать, - ответила она. – Я уже хотела врача вызывать.
- Не надо врача, - я грустно покачал головой. – Хватит с меня врачей.
- Ты вспомнил что-то еще? – настороженно спросила Оля.
Передо мной снова встал выбор. Да, теперь мне не нужно было выбирать: бороться за трудное, призрачное счастье или забыть обо всём. Нужно было всего лишь понять, как мне жить дальше с тем новым, возвращенным из небытия, знанием.
- Я не могу тебе сказать, что я вспомнил, - я грустно покачал головой. – Мне кажется, я вообще зря сюда приехал. Старые раны лучше не ворошить. Прости, но лучше нам снова обо всем забыть.
- Я ничего не забывала, - Оля отвернулась от меня. – Но, если ты так хочешь, я постараюсь это сделать.
Женщина поднялась со стула, а я продолжал молча сидеть, глядя перед собой в одну точку.
- Прощай, Олег, - Оля двинулась к лестнице.
Ну что ж, я снова предал, во второй раз предал: теперь надежду. Возможно, можно было поступить по-другому. Можно было всё рассказать Оле, можно было попробовать начать всё сначала: остаться с ней здесь, или увезти ее с собой. Я видел: несмотря на десять прошедших лет, женщина всё еще любила меня. Но я решил, что не смогу так жить. Чувство вины за старое предательство всегда бы жило во мне, и присутствие рядом Оли всегда бы напоминало мне об этом.
Я вызвал такси и покинул Соцгород. Взять билет на самолет труда не составило, и вот я уже летел из Питера к себе домой. Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы. Агата Кристи была права.
КОНЕЦ