Кандинский жжет. Может быть потом он еще что-то мне изобразит?
Рассказ "Твоюжемать!" в сборнике "Скорая помощь. Душевные истории" назывался "Онажемать"!
ТВОЮЖЕМАТЬ!
После двадцати трех часов на подстанции происходит важное событие в жизни каждой бригады скорой помощи — слияние сотрудников, которые вынуждены были в семь вечера разделиться, потому что один из них открывал ночную полусуточную бригаду, а второй продолжал дорабатывать на дневной.
Происходит это по причине огромной заботы государства о работниках неотложных служб, водителям которых запрещается работать сутками. Не дольше четырнадцати часов должно длиться их дежурство. Медикам же позволено трудится сутки, а сейчас даже двое подряд.
И вот дневной медик сдает бригаду в одиннадцать вечера, а ночной заезжает за ним после вызова. Чаще всего этот заезд происходит так.
При отзвоне ночной бригады диспетчер говорит:
— Тебя ждут на подстанции уже с вызовом!
Так и есть.
Женя Соболева вбежала в нижний холл подстанции, чтобы заглянуть в кухню, где обыкновенно ее ждет доктор Нина, но та сама уже шла навстречу с картой в руке.
— Что нам дали? — осведомилась Женя, слегка запыхавшись.
— Ребенок с больным животом. Один год один месяц, — ответила Нина, — обычная реакция на новый прикорм.
— И что?
— И ничего, — Нина спокойна, — или запор или ничего. Что еще?
— Но мы же не педиатры?
— Для таких вызовов педиатр не нужен. Гиршпрунг обнаруживается намного раньше, до года их успевают прооперировать, — объяснила Нина уже в машине. Ящик можно не брать. Термометр если только, да валерианку для мамашки. Подозреваю, что это отягощенный вариант.
— В каком смысле? — уточнила Женя.
— В прямом. Весь день наслаждалась воплями, а ближе ко сну решила позвать врача. Время кормления, заметила?
— Ну да, — согласилась Женя. — Нам объясняли, что в двенадцать, потом ночное пропускают, и только под утро часов в пять следующее. Это в год.
— Верно.
На вызове их встретили тишина и молодая мама в прихожей, которая предложила тапочки, а затем повлекла за собой в кухню.
— Я должна осмотреть ребенка, — удивилась Нина, — где он?
— Тише! — зашипела мамаша, — лапусик спит. Подудонькал хорошо и только что уснул.
Нина уменьшила голос на тон и тоже прошипела:
— А при чем тут больной живот?
— Я сейчас все объясню, — мамаша подождала, пока Женя тоже зайдет в кухню и прикрыла дверь.
Женщина принялась что-то доставать и выкладывать на стол.
Один, два, три… на кухонном столе лежали тридцать использованных и подписанных подгузников.
— Это все за один день? — пошутила Женя, а Нина строго на нее посмотрела.
— Что вы?! — мамаша разогнулась и принялась разворачивать кульки фекалиями наружу, — я две недели это собирала! Я не сразу сообразила их сохранять. Муж выбрасывал. Мы даже поругались с ним. Он такой грубый. Это какашули моего лапусечки! — женщина умильно поглядела на свертки с дерьмом, выложенные на стол. — Он после прикорма стал тугосеря. Я намаялась с ним. А сейчас покаку́шки идут хорошо. Полной попой какает!
— Нас-то вы для чего вызвали? — осведомилась доктор.
— Понимаете, — женщина принялась обнюхивать экскременты своего лапусечки. — вот эти на прошлой неделе пахли как всегда, немного молочком, немного кашкой или овощами, а вот эти уже по другому пахнут. А я ему ничего не меняла. Он ведь еще сисю дудонит.
Женькины глаза стали как плошки. Нина не подавала вида, хотя еле сдерживала смех. Но женщина все эти « сладкие слюни» выдавала вполне серьезно, видимо даже не замечая, что коверкает слова. Поэтому любое хи-хи обязательно воспримет как оскорбление. Доктор сохраняла серьезный вид.
— Вы говорите, что он на грудном вскармливании?
— Конечно! — мама гордо показала на свои груди, — я — дойная коровка! Буду его кормить…
— Пока в школу не пойдет? — не удержалась Женя.
— Да хоть в институт! — женщина явно гордилась этим, — мои вкусносиси он предпочитает больше всяких каш.
— Так что вам не нравится в его стуле? — Нина старалась вернуть разговор в нужное русло, — Ходит без боли? Спазмов нет? Зловония не было?
— Что вы?! — женщина чуть не упала в обморок, — какое зловоние?
— Обычное, если гниение преобладает над брожением, — Нина бегло осмотрела вывернутые памперсы, — обычные детские фекалии. Что вам не нравится? — повторила она вопрос.
Женщина взяла один из памперсов и осмотрела его, там, где стояла дата события, нанесенная черным фломастером.
— Вот это на прошлой неделе, когда я стала давать ему фруктово-овощные пюрешки, а вот это, — она первый памперс поднесла к лицу доктора, и если бы Нина не отшатнулась, тот непременно приклеился бы к ее носу. — Вот это он какашил вчера, чувствуете, пахнет уже кислятинкой. Я очень переживаю!
Женщина обнюхивала каждый подгузник и Женя подумала, что та, кажется, получает какое-то неведомое, схожее с наркотическим наслаждение от этого процесса.
— Вы всегда их так обнюхиваете? — спросила она на всякий случай. Хотя сомнений уже не было.
— Конечно! Я же обожаю моего лапусечку, мою кровинку. Он такая прелесть! Я совершенно не брезгую его какашулями!
— Скажите, что вы их пробуете? — Женя пожала плечами, а в голосе проскочил сарказм, — ну какашки, как какашки. Нормальные.
— Что вы говорите?! — взвилась женщина, — Они уникальные! Это же какашулечки моего сынулечки! Пробую — да!
Она чуть не объявила: «И горжусь этим!», во всяком случае, и Нине и Жене показалось, что она это произнесла.
Нина уже не смеялась. Она неплохо знала этот тип женщин, готовых уморить свое чадо самолечением. Эта хоть вызвала скорую, когда в чем-то засомневалась, правда, к какашкам.
— Я должна осмотреть ребенка, — Нина направилась в коридор, но мамаша, змеей извернувшись, встала между дверью в детскую и доктором.
— Ни в коем случае! Лапусик спит! Не трогайте его! Я не дам! Вы ходите по всяким засранным квартирам и носите с собой инфекцию! Вы не стерильны!
— Мы — скорая помощь, — устало ответила доктор Нина, — И мы должны осматривать всех пациентов, к которым нас вызывают, иначе я оформлю ложный вызов.
— Вот напугали меня! Оформляйте!
Мамаша продолжала морской звездой загораживать дверь.
Нина сдалась. В конце концов, ребенок спит. Ну, ложный вызов, что теперь? Времени жалко, потраченного на осмотр фекалий лапусечки. Как объяснять теперь, куда они дели почти двадцать минут? Написать — «к ребенку не пустили»?
Нина вернулась в кухню.
Женщина дождалась, пока и Женя присоединится к доктору, только тогда следом зашла и, прикрыв снова дверь, заслонила ее своим телом, чтобы коварные черствые люди, именующие себя медиками, не прорвались к ее лапусику, и не заразили его страшными болезнями!
Нина достала блокнот.
— Расскажите о ребенке и о себе. Это первая беременность?
Женщина притянула табурет и, не предложив медикам сесть, сама устроилась, чтобы они не смогли выйти.
— Нам не сразу удалось запузыриться.
Женька чуть не хихикнула, но зажала себе рот. Нина слушала. Женщина продолжала, а глаза ее покрылись поволокой умильных воспоминаний.
— А потом появился мой пузожитель, мой любимый эмбриошка.
Нина привыкла, что родители и бабушки-дедушки сюсюкаются с ребенком, имея предмет слащавости перед глазами, а заочно говорят нормально, но тут видимо, что-то уже перестроилось в мозгу женщины. Слюнявость ее не отпускала.
— Беременность протекала нормально? Токсикозы были?
— Все было, — Женщина вздохнула, — отекашки –тошняшки, мне стимуляшку делали. Но лапусик родился хорошо. Не было ничего страшного. И крикушки были хорошие и вкусносисю взял хорошо.
Нина подумала: «а неужели она сама не замечает, насколько неестественно звучит ее речь? Видимо, не замечает».
Нина делала пометки в блокноте. «Гестозы первой и второй половин, роды первые срочные, стимуляция. Роды прошли без осложнений. Закричал сразу, по шкале 9 баллов, грудь взял сразу».
— Прикорм ввели с шести месяцев?
— Да, все по графику.
К ребенку их так и не пустили.
Нина сдвинула коллекцию подгузников с какашками к стене, освободив место на столе.
— Вы можете это не хранить больше. Нормальные фекалии. — Она положила карту и принялась описывать ее, периодически задавая уточняющие вопросы: — рост, вес, пол?
Женщина наизусть ответила данные, но на вопрос о поле гордо сказала:
— Мы прогрессивные европейские люди — пол мой лапусик выберет себе сам, когда вырастет!
— Я как-то не сомневаюсь, — Нина не стала спорить, — но мы живем в дикой стране, и мне в карту надо занести пол ребенка, назначенный ему природой.
— Ну, у него есть гудочек! — любовно сказала мамаша.
— И вы в него гудите? — не удержалась Женька.
К счастью в этот момент Нина встала, и шум отодвигаемой табуретки заглушил Женькино хамство.
— Мне нужно позвонить, где у вас телефон?
— В прихожей. Только умоляю! Тише!!! Лапусик только что уснул!
Женщина вышла первой и снова загородила дверь в комнату к ребенку своим телом, пропуская медиков на выход.
На лестнице Женька возбужденно прыгала вокруг Нины и чуть не орала:
— Нина! Она какашки ест! У нее есть вкусносися! А сексом они занимались — чтобы запузыриться!
Нина ее одергивала:
— Не кричи, ночь уже, люди спят!
Женька немного успокоилась.
— Слушай! Если я забеременею, я тоже стану такая дура? И ты?
— Сомневаюсь. — Нина покачала головой, — как меня не вырвало на эти ее какашули? Все-таки хорошо, что такие мамашки большая редкость. Я начинаю понимать нашего педиатра, он то их видит намного чаще. Я бы с ума сошла от подобного ежедневного общения.
На подстанции Женька написала в свой блокнотик:
«Словарь придурошных мамаш».
И занесла в него все услышанные на вызове слова: какашули, запузырить, стимуляшки, вкусносися, дудонить сисю, гудочек, крикушки, пузожитель, эмбриошка. Потом она вспомнила и добавила: тошняшки-отекашки.
Она непременно хотела выдать это за столом, когда соберутся ребята, и в теплом коллективе можно будет попить чаю.
Женя проявила чудеса выдержки, не раскрывая своей тайны. Она только позволяла себе хохмить в присутствии Нины, употребляя словечки мамашки.
— Гудочек надо катетеризировать? Мочулечку спускашить будем?
Наконец свершилось, Женя застала в кухне подстанции не только спецов, но и врача-педиатра. Она торжественно достала блокнот, рассказала о вызове, где им предлагали продегустировать какашули и выдала обновленный «словарь мамашкинского языка». Медики дружно ржали. Кроме… педиатра. Тот выслушал Женькино повествование и сказал:
— Дописывай! Тугосеря — частые запоры, Срёньк-срёньк — дефекация, стул, Овуляшка — беременная женщина, Сопельки — выделения из носа, Козюли — засохшие зеленые сопли, Кормяшка — грудь для кормления; Годовасик, крохотулька — ребенок; Моторчик — сердце; Пропукивать — давать настои трав для устранения метеоризма, запузячить — то же что и запузырить, потягушки — растяжки от беременности на животе, пихульки — толкания и шевеления ребенка во время беременности, масик — ребенок, месики — месячные. Хватит или еще?
Женька сквозь слезы еле выговорила:
— Хватит!
— Хорошо, — Педиатр вздохнул, — тебе еще смешно, а у меня от этих вывертов извращенной и ненормированной любви с коверканием русского языка «тошняшки» уже самые реальные. Уши в трубочку сворачиваются.