Бразилия, управляемая социалистом Инасио Лулой да Силвой, выслала посла Никарагуа, где правит сандинист Даниэль Ортега. Этот разрыв означает окончательный распад союза левых режимов Латинской Америки.
В 2010-е годы президенту Венесуэлы Уго Чавесу удалось сформировать такой союз - Боливарианский альянс для народов нашей Америки (АЛБА), в состав которого вошли Венесуэла, Куба, Никарагуа, Боливия и несколько островных государств Карибского моря. Однако АЛБА был только фундаментом, на котором базировался более широкий, хотя и формально не оформленный союз, в который в разное время входили Бразилия, Аргентина, Уругвай, Парагвай, Гайана, Суринам, Эквадор, Гаити, Гватемала, Сальвадор и Гондурас. В Латинской Америке и США кто со страхом, кто с надеждой говорили о формировании «латиноамериканского Советского Союза». Хотя это было, мягко говоря, преувеличением, сотрудничество Венесуэлы, Кубы, Никарагуа и Боливии было чрезвычайно тесным. Но надеждой этого союза на превращение в будущем в некое надгосударственное (или даже государственное) объединение была, конечно, Бразилия с её огромным населением и самой мощной в Латинской Америке экономикой.
Умеренный социалист Лула тесно, хотя и осторожно, сотрудничал с радикальными левыми Чавесом, Ортегой и кубинским руководством. После смерти Чавеса и жесточайшего социально-экономического кризиса в Венесуэле этот союз фактически распался, поскольку его основой был не столько показной антиимпериализм, сколько щедрая финансовая помощь Венесуэлы остальным участникам.
С начала 2020-х годов казалось, что мираж «латиноамериканского Советского Союза» триумфально вернулся: в Бразилии Лула вновь пришёл к власти, в Колумбии, всегда управлявшейся правыми силами, победил левый Густаво Петро, в Чили президентом стал молодой марксист Габриэль Борич, в Гватемале – Бернардо Аревало, а в Мексике выборы выиграла Клаудиа Шейнбаум.
Однако «что-то пошло не так». Борич, хоть и левее некуда, с предвыборной кампании выступал против венесуэльского президента Мадуро, вменяя ему подавление демократии и экономическую разруху. Такую же позицию занял и гватемалец Аревало. Но самой неприятной неожиданностью стало изменение отношения Лулы к венесуэльскому и никарагуанскому режимам. Он гораздо более твёрдо, чем во время первых президентских сроков, начал высказываться о необходимости демократии и сменяемости власти; видно, в этом его убедил и собственный президентский опыт, и особенно опыт общения с несменяемыми правителями. Кроме того, Луле приходится находить общий язык с сильной правой оппозицией, имеющей большинство в Конгрессе. Он старается быть президентом не только левых, но и всех бразильцев, причём довольно успешно.
После недавних выборов в Венесуэле Лула требует от правительства Мадуро опубликовать протоколы избирательных комиссий; более того, он убедил занять такую же позицию президентов Мексики Лопеса Обрадора и даже колумбийца Петро, союзника Мадуро. Отношения Бразилии с Венесуэлой явно не будут улучшаться, поскольку Лула требовал от Мадуро представить протоколы «немедленно», но это не сделано до сих пор.
С Никарагуа всё гораздо жёстче. Началось с того, что посол Бразилии Брено Соуза да Коста проигнорировал главный праздник сандинистской Никарагуа - 45-ю годовщину Сандинистской революции 19 июля. Разумеется, это было демонстрацией, которая могла быть предпринята только по инициативе Лулы. Кстати, Лула, тогда ещё малоизвестный лидер небольшой Партии трудящихся, впервые приехал на празднование первой годовщины Сандинистской революции в 1980 году…
Лула высказывал недовольство репрессиями в Никарагуа против католических священников и бывших повстанцев-сандинистов – когда-то соратников Ортеги, превратившихся в его оппонентов. В июле на пресс-конференции с иностранными корреспондентами в Бразилиа Лула рассказал, что, после того, как Папа Франциск попросил его выступить в защиту епископа Роландо Альвареса, задержанного в Никарагуа, он несколько раз звонил Ортеге, но тот не стал с ним разговаривать.
Лула высказался о своём бывшем союзнике сурово: он выразил сожаление, что всё это (превращение из революционера в тирана) произошло с «парнем, который совершил революцию, подобную той, которую совершил Ортега, чтобы победить (Анастасио) Сомосу», и сказал, что сегодня он не знает, «была ли эта революция вызвана тем, что он хотел власти или потому, что хотел улучшить жизнь своего народа». Лула в очередной раз заявил, что он выступает за «чередование власти» в каждой стране, потому что это «самое здоровое» для демократии. «Когда лидеру приходит в голову мысль о том, что он незаменим, именно тогда начинает рождаться дух диктатора», - сказал президент Бразилии. Который, кстати, после окончания второго президентского срока, не имея права баллотироваться ещё раз, ушёл в отставку, не пытаясь изменить Конституцию ради сохранения власти. И то, что Мадуро и Ортега поступили иначе, наверняка оскорбляет Лулу лично.
Лула, Борич и Аревало – это «другие левые», сильно отличающиеся от Мадуро и Ортеги (Куба, где существует однопартийная система – это вообще отдельная история). Они действительно верят в многопартийность, демократию и сменяемость власти. Поэтому Лула и Борич начали очень острожное сближение с ультраправым аргентинцем Хавьером Милеем: так, бразильцы взяли под охрану посольство Аргентины в Каракасе, оставленное хозяевами после разрыва отношений между Аргентиной и Венесуэлой.
Кроме того, хотя Милей называл Лулу «проклятым коммунистом» и участвовал в мероприятиях бразильских правых, для Бразилии и Чили очень важны экономические отношения с Аргентиной. А Венесуэла и тем более Никарагуа в этом отношении им не интересны. В начале 2010 годов Чавес предлагал Бразилии построить огромный трубопровод через Амазонию для перекачки венесуэльской нефти в Бразилию, но этот проект провалился. Для Лулы, с его большим управленческим опытом, экономика явно важнее идеологических лозунгов, которые когда-то сближали его с Чавесом и Ортегой.
По-видимому, отношения Бразилии и Чили (с Колумбией дело сложнее) с Венесуэлой и Никарагуа будут ухудшаться и дальше. В результате, если недавно Латинская Америка казалась разделённой на два больших лагеря – левого и правого, то теперь это выглядит как три блока – левый (Куба, Никарагуа, Венесуэла, Боливия), центристский (Бразилия, Чили, Гватемала, Эквадор, Панама, вероятно - Мексика) и правый (Аргентина, Перу, Уругвай, Парагвай, Сальвадор). Причём отношения между правым и центристским объединениями, похоже, будут лучше, чем тех и других с левыми.