а земле существуют как бы отражения, отзвуки различных сущностей духовного мира — вся земля являет собой некий грандиозный метасимвол. Священная география Триединой Руси — треугольный в плане Кремль. С древних времен известно Коссинское предание, что именно отсюда, с Боровицкого холма, с места, где стояла келья старца Вукола, воздвигнется Царствие треугольное.
Прошли столетия, и в центре Москвы мы видим сакральный символ, центр нашего русского Треугольного царства — треугольный в плане Кремль.
Символично, что в центре Кремля высится Иван Великий, колокольня — памятник основателю русского государства, Ивану Великому III. Вдоль Кремлевской стены льется людская река. Спасская башня, сколько ты всего видела за пятьсот лет!
И теперь это треугольное царствие русской цивилизации заняло огромную территорию от Курил до Карпат. Сейчас уже на наши плечи упала тяжесть необъятного русского креста, которые несли наши отцы, деды и прадеды. Мы вновь учимся ходить по вере. Вспоминаем, что русский человек — это человек, у которого в сердце прописана Москва как исторический оплот Русского мира, как единственный независимый центр мирового православия — Третий Рим!
Представляю, как 500 лет назад русские мужики в лаптях, сильные и смиренные, выкладывают кирпичи зримого символа русской державности. В Кремле столетиями бьется двухкамерное сердце Руси. В двух соборах Кремля нашли покой отцы русской цивилизации. В Успенском соборе — митрополиты и патриархи, в Архангельском — благоверные великие князья и цари, правившие до Петра I. Вот это и есть тот самый двуглавый орел — наш герб и образ симфонии власти духовной и светской, союза патриарха и царя. Византийский орел после Флорентийской унии перенес гнездо на новое неоскверненное место, на Русь, где уния эта была отвергнута.
Когда я редко бывал в Москве, то чувство трепета перед сакральным величием Кремля, возведенным Иваном III Великим, было ярким и острым, сейчас оно притупилось. Вроде невысока стена со стороны реки, но простому смертному ее не преодолеть.
Москва — это огромный, отлаженный веками механизм. Тысячелетие производилась его отладка. И на протяжении веков миллионы людей скромно трудятся в разных городах и весях, чтобы этот механизм работал без сбоя. Кремлёвские стены осаждаются ордами пришельцев, мнящими себя покорителями Москвы. Но отлаженный механизм в труху перемалывает надежды тысяч и тысяч гордецов, политических авантюристов из Москвы, и из самых окраин, и даже дальнего зарубежья. Борьба за власть для них — наркотик и форма существования. Они не видят жизни вне этой борьбы. Дерзко лезут на Кремлевскую стену, бьются об нее с разбега, ведут подкопы и придумывают разные способы ее преодолеть, но оказываются лишь топливом, расходным материалом на огромной стройплощадке русской цивилизации.
Вокруг Кремля незримое огромное кладбище разбившихся надежд людей-мотыльков, слетавшихся к властному кормилу. Многие из них не знали и не хотят знать, что Кремль огражден не столько зримой стеной, сколько незримой огненной. Огненное копье покровителя Москвы Святого Георгия Победоносца настигает людей одержимых волей к власти. Некоторым удавалось совершать кражу власти, но воров настигала неминуемая расплата.
Есть явные, плотские грехи, которые очевидны, они порицаются обществом, а есть страсти, которые, напротив, воспеваются. Философ Ницше воспевал волю к власти. В середине XX века ярый ницшеанец бросил мир в пекло мировой войны.
Сфера политики — магнит для людей гордых, амбициозных и самоуверенных, для них действовать, рулить — это как дышать. Если таким людям дается власть, то в назидание народу. А для самих властолюбцев бремя власти оборачивается наказанием и проклятием. Хватаются за кормило власти и не ведают, что это бремя не вынести без Божьей помощи.
Властолюбцы, избежав сетей явных пороков, легко поддаются искушению властью и, толкаясь между собой, сами влазят в челюсти преисподней. Сначала им тепло и уютно, но челюсти начинают работать, пережевывают добычу.
Современный человек лишен чувства ранга и иерархии, чувства сакральности власти. Многие, толкаясь, хватаются за временные бразды державного строительства, их не смущает даже цена — погибель вечной души.
Общество видит частые и яркие вспышки на политическом олимпе, но, как правило, это не рождение новых звезд, а свет залетных метеоритов, стремительно сгорающих в атмосфере большой политики.
Власть по своей природе страшна, таинственна и священна, как служение в алтаре, но вдвойне опасна она для тех, кто прикасается к ней без чувства высочайшей ответственности. Служить в алтаре Отечества — это предстоять пред Неопалимой купиной, и скрижали власти подобны Ковчегу Завета, к которому далеко не каждый мог прикоснуться и остаться в живых. Бремя власти невозможно вынести, если не понимать, что это тяжелейшая ноша ответственности.
У правителя зачастую нет времени на раздумья, ему необходимо принимать решения мгновенно, интуитивно. И тут многое зависит от того, в каких отношениях правитель и сам народ с Господом. Заложниками каждого решения становятся тысячи и миллионы людей.
Современная Москва в целом — это огромная стройплощадка, напоминающая Вавилонское столпотворение, охваченная бесконечной толкотней слепцов. Одни слепые что-то возводят, другие тут же крушат, и часто все строители оказываются под обломками собственных деяний.
Здесь особенно ощущается страстное состояние деятельной одержимости и борьбы всех против всех. Даже внешне благородное безупречное дело зачастую при ближайшем рассмотрении является лишь пиаром, позиционированием и трансляцией амбиций.
Заметил, что общественное поприще — это поле, на которое опасно входить с низкой мотивацией. Общественное поприще — это арена противоборства духовных сил. Это область подвижнического и пророческого служения. В отличие от священства и Царства — это служение не наделено явными всем очевидными атрибутами. Истинность призвания тут проверяется только плодами содеянного.
Во все времена обществу посылаются общественники по призванию, они, как правило, не встроены в систему. Их задача — бодрствовать, быть препоясанными и держать светильники. Они, как скальпель хирурга, должны быть не только прочны, закалены, остры, но и стерильны.
Это такое поприще, на котором часть своих мытарств человек начинает проходить еще при жизни. Он попадает в ту же схему загробных мытарств — его яростно обвиняют во всем: в том, что он делал или не делал, очерняют все поступки и мотивы, он просто обречен барахтаться в нечистотах, если не в своих, то в чужих.
В условиях так называемой представительной, управляемой, партийной демократии нельзя говорить, что власть сакральна, что источник власти — Господь. Крамольно говорить о том, что народ получает того или иного правителя в зависимости от того, в каких он отношениях с Господом. Ведь по демократической схеме источник власти — народ. И в этих условиях народ надо подводить к нужным выводам и решениям. Ведь он «выбирает»! А для управления массовым мнением нужна армия политтехнологов, пиарщиков, различных общественных симулякров. Система нуждается в хитрых дельцах, многоходовщиках, манипуляторах, играющих на чувствах политиков, партийных и общественных деятелей и народа.
Власть при демократии ограничена во времени, и в этих условиях главной заботой власть имущего становится продление своих полномочий. Максимум усилий тратится именно на это, а не на эффективное управление. Ведь власть имущий уже в первый день правления думает, что же он будет делать после отставки. Не приедут ли за ним те, кто будет после него?
И что о нем будут думать хозяева денег, наследственные владельцы транснациональных корпораций. В таких условиях поневоле десять раз подумаешь, прежде чем отстаивать государственные, национальные интересы.
«Что основано на лжи, не может быть право. Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений.
Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению утвердившаяся со времени Французской революции, идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции — и проникла, к несчастию, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром».
Так, еще в 1905 году в своей статье о демократии «Великая ложь нашего времени» писал обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев. Через столетие его статья видится пророческой.
Один из признаков готовности к власти — отсутствие воли к ней и восприятие ее как необходимую нужную обществу обязанность. А идею греховного партийного разделения надо заменить идеей благодатного Соборного единения, по модели современной церковной организации.
Благодаря церковному каноническому единству Русь сохранялась как единое целое, даже несмотря на то, что столетиями была политически раздроблена. И именно из сегодняшних церковных общин и воскресных школ вырастут люди духовно-светского ума, будущие управленцы России. Как сформулировал современный русский мыслитель Александр Нотин — Россию спасет верующий профессионал!
Тем более у России есть опыт восстановления державы на этом принципе.
После длительной русской смуты, 27 марта 1613 послы Всенародного собора долго упрашивали юного Михаила Романова и его мать (отец Михаила, митрополит Филарет, был в польском плену) стать царём. Мать Михаила, инокиня Марфа, говорила, что русские люди измалодушествовались и погубят Михаила, как прежних царей. Послы же отвечали, что русские люди теперь хорошо понимают, что без царя государство погибает. В конце концов послы заявили, что если Михаил и его мать не согласятся, то Русь погибнет по их вине.
И пал Михаил Федорович вместе с матерью перед Феодоровской иконой на колени и был благословлен на долгое и успешное царствование.
После позорных 90-х, когда русский народ пил горькую чашу фактически прямого внешнего управления, 27 марта 2000 года, в день Феодоровской иконы, к власти в России пришел Владимир Путин, который, как известно, тоже отказывался от этого бремени. Как бы мы ни относились к Путину, но и этот факт в напоминание о том, что тайна власти велика есть.
Мы не видим всей картины, но всегда важно помнить, что Бог творит историю России и ведет ее своим неведомым нам промыслом.
Русский народ верил в то, что царь-помазанник наделен особой харизмой. А вот в добрых бояр веры было гораздо меньше. И народ в этом редко ошибался. В 1612 году именно бояре присягнули на верность польскому королевичу Владиславу. А в феврале 1917-го, разжиревшие от вожделений князья, а не вождь пролетариата, сидевший в эмиграции и писавший письма о том, что не доживет до революции, свергли последнего Романова. До этого они расправились с Распутиным, который насквозь видел их душевную черноту.
Стоящие рядом с первым лицом часто соблазняются властью, им кажется, что и они так же умело управятся с этим бременем. Ведь вроде бы все просто и понятно, все годами отработано. Но лишенные благодати падают, увлекая за собой обольщенный народ.
Две иконы должны быть перед глазами правителя: «Въезд в Иерусалим» и «Распятие Христа».
В начале времен ангел Денница, ближайший исполнитель Воли Творца, сияющий отраженным светом Божьим, тоже возомнил о себе и воскликнул: Я аки (как) Бог! И чернея, поднял за собой на бунт треть ангелов. Но был сброшен с Неба в преисподнюю архистратигом Михаилом.
Но почему же нам всем тяжело так здесь, на Земле? Не потому ли, что борьба эта не окончена, но только теперь полем битвы стала душа человека. Ведь кто-то должен, пройдя жизненный подвиг, собой восполнить отпавшее число.
Сергей Моисеев,
председатель общественной организации
«Русь Триединая»
Член Союза писателей России