Господин папа даровал отпущение грехов всем, кто примет
на себя знак креста и вооружится против вероломных ливов…
Генрих Латвийский «Хроника Ливонии»
В 1184 году в устье Западной Двины высадился монах Мейнард, ищущий для римской курии новых доходов. Он обратился к полоцкому князю Владимиру Всеславичу, которому ливы, ещё язычники, платили дань, за разрешением проповедовать на его земле. Это явление благочестивого монаха и стало началом тевтонской экспансии.
В 1200 году сюда прибывает епископ Альберт Буксгевден, обманом захватывает ливских старейшин и вынуждает их предоставить ему место для постройки укрепления. В следующем, 1201, году начинается строительство крепости Риги — форпоста немецкой агрессии. Ставилась под контроль вся торговля по реке,
верховья которой принадлежали русским. Со временем колония немецких миссионеров, купцов и профессиональных искателей приключений разрасталась: захватывала чужие земли, насильственно обращала в католичество окрестное население, привлекала на свою сторону местную знать, засылала на восток и юго–восток знатоков торговых, религиозных и военных перспектив. Учредилось ливонское епископство. В 1202 году появляется духовно–рыцарский Орден меченосцев.
Русские купцы, добиравшиеся до земли пруссов, впервые увидели мечи на белых плащах. Плащей с крестами и мечами становилось всё больше, и всё чаще они мелькали по окраинным землям Руси. Пёстрая западная орда вначале предавала огню и мечу береговые селения прибалтийских славян, пруссов, ливов, эстов, причём война с пруссами велась на полное уничтожение этого мужественного народа.
В разноязычных летописях первой трети XIII века немало страниц, повествующих о героическом сопротивлении захватчикам, о кровопролитных войнах, когда рядом с балтийскими ополчениями сражались русские. 1216 год. Эсты просят «полоцкого короля» Владимира помочь им «теснить войной» западных рыцарей, и русская рать отправляется в поход, к которому присоединяется новгородско–псковское войско. Началась война русских и эстов
против ливонцев. 1219 год. На подмогу крестоносцам идут войска датского короля Вольдемара II. Датчане захватывают северные районы эстонской земли, закладывают крепость Ревель.
Крестоносцы продолжают наступать. Единственное спасение эсты по–прежнему видели в помощи Руси и общенародном сопротивлении.
По их просьбе в Юрьеве, Вильянди, других крепостях были размещены гарнизоны псковитян и новгородцев.
Старейшины призвали народ к восстанию. Пользуясь, однако, превосходством в вооружении и осадной технике, рыцари разбивали войска отчаянно сражавшихся эстов и брали крепость за крепостью. Героически сопротивлялась Вильянди; после её падения всех русских, как пишет немецкий хронист, «повесили перед замком на страх другим русским».
Полоцкое княжество, находившееся в силу исторических условий в относительной политической изоляции от остальной Руси, не могло своими силами защитить вассальных ливов, новгородцы и псковитяне — эстов: слишком большая сила ломила с запада. 1221 год. Великий князь владимирский
Юрий Всеволодович направляет свои войска в землю ливов, осаждает Ригу; эсты снова поднимают всеобщее восстание.
Война идёт с переменным успехом. Ни Риги, ни Ревеля взять не удалось, отбить Вильянди тоже. Правда, у русских и эстов оставалась ещё сильная крепость Юрьев, основанная два века назад Ярославом Мудрым. 1223 год. Старейшины эстов снова прибыли, как пишет немецкий хронист Генрих Латвийский,
«в Руссию с деньгами и многими дарами попытаться, не удастся ли призвать королей русских на помощь против тевтонов и всех латинян».
Это было тяжкое время. Тот самый страшный год, когда «короли» и знаменитейшие богатыри русские почти все полегли на реке Калке! Как отмечает «Ипатьевская летопись», «приде неслыханная рать, безбожные Моавитяне, рекомые Татарове». Об этом сообщили русским князьям половецкие гонцы и беженцы: «А ещё не поможете нам, мы ныне изсечены быхом, а вы наутре изсечены будете». К чести наших предков, ни наступление врагов с запада, ни феодальная раздробленность, ни княжеские распри, ни
сжатые сроки для всеобщей мобилизации не помешали сбору с обширных территорий русских войск, чтоб защитить восточных соседей от угрозы полного уничтожения, обезопасить свои земли, предотвратить союз неведомых грозных пришельцев с половцами. Великий князь киевский Мстислав послал гонцов ко всем русским князьям, в том числе к великому князю владимирскому Юрию: «Аще сим не поможем, и предадутся половцы татарам, то тяжчае ны будет», а сам «начаша воинство велие совокупляти».
На рубеж половецкой земли вышли князья и войска киевские, черниговские, смоленские, ростовские, галицкие, волынские, шумские, несвижские, путивльские, курские, трубчевские, дубровские, «друзи мнози князи» со своими дружинами, включая — по Татищеву — даже новгородское войско во главе с Михаилом Всеволодовичем, будущим князем черниговским и киевским…
Не явился в поход лишь Юрий Всеволодович Владимирский. Его сильное войско могло бы решить исход битвы на Калке… В том 1223 году он собрал рать,
включавшую новгородцев и псковичей, и двинул её на запад, чтобы помочь эстам в борьбе против немецких захватчиков. Это правда, как бы символизирующая собою те давние события в истории нашего народа, вынужденного сражаться на два фронта.
В том же году, как пишет Генрих Латвийский, новгородцы снова направили к эстам князя Вячко, поручив ему «господство в Дорпате [то есть Юрьеве, Дерпте, Тарту]», и, «чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, отдали ему подати окружающих областей». Однако судьба этой крепости и всех
прилегающих земель эстов была предрешена.
Епископ Альберт съездил в Германию за военной помощью, и в следующем году Юрьев пал. Когда «русские все сбежались к воротам для отпора», крепостная стена, забросанная камнями из баллист и зажигательными
горшками, была взята приступом. Последние защитники во главе с князем Вячко погибли в детинце.
Постоянно набирая в Западной Европе подкрепления, захватчики продвигались всё дальше на восток и непосредственно перед нашествием Батыя вышли к границам псковско–новгородских, литовских и галицко–волынских земель.
В 30–е годы XX века руководитель национал–социалистического движения в Латвии Э.Крёгер открыто признает, что немцы всегда относились к коренным жителям Прибалтики «примерно как к туземному населению колонии». Лишь во второй половине XIX века реформа городских самоуправлений в России дала возможность «ненемецкому» населению хотя бы в городах участвовать в управлении общественными делами.
Любопытно, что в небольшом прибалтийском регионе немцы воспроизвели наглядные образцы тех двух главных направлений колониальной политики, которые впоследствии были осуществлены с аналогичным результатом англичанами и испанцами в Америке. Вспомним, какую войну на уничтожение развернули против индейцев англичане и как порабощали туземцев испанцы.
В действиях просвещённых британцев можно усмотреть аналогию с кровавым геноцидом, проводимым орденом в Пруссии и, соответственно, испанцев — с деятельностью крестоносцев в Ливонии, когда захватчики позволяли себе некоторый гуманизм. Немецкий историк Генрих фон Трейчке писал в 1862 году: «При роковом столкновении смертельно враждующих рас кровопролитная
дикость быстротечной войны на уничтожение является более человечной, менее возмутительной, чем ложно милосердная вялость, которая покорённых обрекает на одичание, а победителей либо ожесточает, либо низводит до
тупого существования сродни побеждённым».
История латвийских русских #14. Прибалтийская Русь
История латвийских русских #15. Потерянные русские княжества в Прибалтике
Почему так мало археологических свидетельств древнерусского присутствия в Прибалтике?
Как подлость стала основой «нового германского порядка» для земель «in Ruthenia»
Продолжение следует