Разумеется, Децебалу уже была обещана существенная помощь со стороны карпов и прочих северных племён, однако он по-прежнему не был уверен в исходе противостояния с империей. Слишком уж большую и я бы сказал, что доселе невиданную армию, собрали и выставили против даков римляне. Всё-таки на Дакийское царство наступало по меньшей мере пятнадцать легионов! А может даже и больше. Кажется, никогда такого прежде не было!
Рим сжал свой железный кулак и занёс его над Дакией! А ещё для лучшего снабжения этих самых пятнадцати легионов, Траян повелел возвести второй мост через Данувий, на этот раз временный, понтонный. И в Данувий по его распоряжению введены были две флотилии, в составе пятидесяти военных трирем с усиленными командами.
Всё было очень серьёзно! Империя приготовилась нанести решающий удар.
Да и не случайно к тому времени за Траяном уже утвердилась слава не только храброго и дерзкого воина, но и выдающегося стратега, никогда не знавшего поражений.
***
Децебал ещё раз переговорил с Андрадой и принял окончательное решение.
В царском дворце сразу же наступил переполох. Спокойная жизнь в столице даков закончилась. Испуганно вереща десятки служанок начали сновать по всем этажам царского дворца. Им помогали молодые и рослые слуги.
Выносились вещи, картины, скульптуры, различной величины кованные и деревянные сундуки, и какие-то ящики, даже некоторая, особо ценная мебель, тоже грузилась на повозки. За всеми слугами следила Андрада. Она указывала им куда что нести. Если необходимо было, то царица своих слуг ещё и подгоняла и строго отчитывала.
Так же вывозилась и большая часть казны. Прежде всего золото, которого в подвалах царского дворца в Сармизегетусе хватало с избытком (ведь не надо забывать, что Дакия на всю ойкумену прославилась своими золотыми приисками, и на них этого металла добывалось едва ли не столько же, как и во всей огромной Римской империи). В Дакии, как я уже отмечал, в то время добывали золота до пятисот талантов в год, и поэтому этого металла в подвалах Сармизегетусы скопилось до пятнадцати тысяч талантов (а это было почти четыреста пятьдесят тон)! Даже по нынешним меркам это внушительный объём! И фантастическое богатство! И оно, конечно же, притягивало к себе жадные взоры римлян, которые на этот драгоценный металл истово молились.
Часть казны, по приказу царя, спрятали в тайном хранилище, располагавшемся на дне речки Саргезии, протекавшей поблизости с Сармизегетусой. Это был неприкасаемый золотой запас, и он предназначался для особого случая. А вот для охраны остального вывозимого золота, Децебал отрядил двести своих телохранителей (и это была большая их часть).
***
- Пора собираться, капуша, - произнёс Котизон, войдя без стука в комнату Тиссии, - Времени на сборы у нас уже мало. Ты выбрала, что с собой возьмёшь?
- Выбрала, - ещё сердясь, ответила брату нахмуренная Тиссия.
- Я больше не буду тебе напоминать. Я спускаюсь вниз. Во дворе меня уже ждут.
- А мама? Где она? – спросила Тиссия.
- Она тоже уже скоро спустится. Она и послала меня к тебе. Многие вещи её вынесли и погрузили на повозки. А в твои ещё ничего не перенесли. Мама будет сердиться, что ты всех задерживаешь. Поторопись же. Вечно тебя приходиться нам ждать!
Только Котизон вышел, как Тиссия тут же показала ему вслед язык и подошла к клетке, в которой у неё находились два дрозда, самочка и самец, её любимые питомцы. Это были певчие дрозды. Они часто заливались трелями, похожими чем-то на соловьиные, и по утрам будили её. Но сейчас они поникли и замолчали. Они что-то чувствовали и, наверное, были по-своему встревожены. Самец так вообще нахохлился и отвернулся.
Тиссия заговорила с ними:
- Не бойтесь, мои милые! Я не оставлю вас здесь. Вы поедите со мной… Я вас не брошу!
Дрозды, казалось, поняли свою хозяйку и, встрепенувшись, что-то защебетали радостно в ответ.
Тиссия покормила их, дала им чистой воды в блюдечке, потом вновь присела и ненадолго задумалась. Но тут же очнулась, вздохнула и начала торопливо собираться.
***
Не одна царская семья покидала столицу. Многие даки вывозили своих жён, малых детей и родителей из Сармизегетусы и перемещали их на север или северо-восток, в труднодоступные места высокогорья.
Целые потоки из запряжённых в повозки коней и ослов, и просто пеших людей с нехитрым скарбом за плечами, двигались по нескольким дорогам. Раздавались конское ржание, мычание мулов и быков, дикий рёв возбуждённых и артачившихся ослов, тысячеголосье разношёрстной толпы. Иной раз трудно было передвигающимся дышать, потому что к небу вздымались целые тучи густой и едкой пыли.
И уже через несколько дней Сармизегетуса едва ли не наполовину опустела.
В основном в ней остались воины, ну и мужчины зрелого возраста. Те, которые обслуживали дакийскую армию, и это были: оружейники, кузнецы, кожевники и некоторые другие мастеровые.
Стены дакийской столицы, где это было необходимо, подновлялись. Зерно и прочее продовольствие спешно довозилось.
Сармизегетуса готовилась к длительной обороне.
***
Из раннего детства он помнил только отдельные моменты…
Ему тогда было лет пять.
Солнце заливало ярким светом всё вокруг. Они поднимались из долины в гору.
После нескольких часов подъёма они, наконец-то, достигли вершины. Присели на камни и перевели дыхание. И тут Доратис играючи подхватил сына и высоко поднял над головой, и маленький Децебал заверещал от охватившего его восторга.
Он увидел всю долину с притоком Данувия, речкой Саргезией, несколько поселений и замков, поля, на которых даки занимались сбором урожая, панорама перед ним раскрывалась удивительно красивая, и она ему запомнилась. Запомнилась навсегда.
Это была его родная Дакия!
Любимая и оберегаемая Замолксисом земля!
Но он помнил и другие моменты из своего детства. И не все они были настолько беззаботны и счастливы.
И уж тем более не всегда они расцвечены были ярким и ласковым солнцем.
***
Отец его считался дальним родственником царя, но в их случае это ничего не значило. Их семья настолько обеднела, что ему пришлось начинать всё с самых низов.
У даков такое часто бывало.
Он завербовался к царю Диурпанею, и вначале служил простым дружинником, но затем благодаря своим качествам попал в отряд телохранителей. И в одном из сражений погиб, прикрыв собой Диурпанея. Это случилось в походе против язигов. Децебалу тогда едва исполнилось семнадцать лет.
В благодарность за своё спасение Диурпаней взял на себя все расходы по похоронам верного телохранителя, купил его семье приличный дом на берегу речки Саргезии, в окрестностях Сармизегетусы, с большим участком и колодцем, ну и взял к себе старшего сына Доратиса на службу.
Так Децебал стал самым молодым телохранителем у дакийского царя.
***
Вначале сослуживцы подсмеивались над сыном Доратиса, потому что он был среди них самым молодым, но вскоре они переменили о нём своё мнение, потому что он заслужил их уважение.
А причиной этой перемены отношения к нему стал вот какой случай…
Диурпаней, хотя и был не первой молодости, но по-прежнему обожал охоту. И в тот раз он взял с собой всего нескольких сопровождающих, и в том числе Децебала.
Они уже второй день выслеживали оленей и удалились довольно-таки далеко от Сармизегетусы. Под вечер они разбили в глухой чаще у какого-то безымянного горного ручья бивуак и завалились спать.
Костёр потух, так как за ним никто толком не следил. А единственного их охранника сморил глубокий сон. И вдруг в полночь умиротворяющую тишину разорвал ужасающий рык. Он раздался в каких-то пяти-шести шагах от их бивуака. И из кустов в то же мгновение вывалилась огромная тёмная туша.
Это был не великан, и даже не человек, а оказался зверь. Взрослый, высотой, наверное, до неба. И это был, кажется самых невероятных размеров, медведь. Медведь-шатун.
Его привлекли запахи не доеденного ужина, исходившие от их стоянки по всей округе.
Сопровождавшие царя даки растерялись при виде надвигавшегося на них огромного медведя, и шарахнулись кто куда, и только Децебал успел подхватить с земли копьё и воткнул его в брюхо рассвирепевшего и ревущего зверя. Однако копьё не остановило зверя. Он, почувствовав дикую боль, ещё громче взревел и сломал древко.
А в этот момент перепуганный Диурпаней, на которого и надвигался зверь всей своей громадной тушей, медленно-медленно попятился и зацепившись левой ногой о какой-то сук потерял устойчивость и грохнулся на землю.
Казалось, что всё, царя уже ничто не спасёт… Невероятно длинные когти медведя были занесены над головой Диурпанея…Ещё бы мгновение, и зверь снял бы скальп с до смерти перепуганного царя…
И тогда юный телохранитель выхватил из ножен меч, свою фалькату, перешедшую к нему от отца, подскочил в два прыжка к приблизившемуся к дакийскому царю зверю, собиравшемуся Диурпанея уже растерзать, и, ещё раз подпрыгнув, как можно выше, одним ударом снёс медведю голову.
Обезглавленный медведь зашатался и свалился, запачкав своей кровью Диурпанея.
Тогдашний дакийский царь Диурпаней после этого ещё пару дней не мог от шока говорить и в горячке слёг.
***
Децебал спас Диурпанею жизнь и царь за это пожелал его достойно вознаградить.
За этот подвиг Диурпаней подарил Децебалу дорогого коня и назначил его сотником в отряде «бессмертных».
Не зря имя Децебал переводилось с дакийского, как «Храбрый». Как я уже упоминал, к двадцати годам Децебала признали лучшим наездником и стрелком среди всех даков. Да и в поединках на мечах никто с ним не осмеливался встречаться. Всеми видами оружия он овладел в совершенстве. Но помимо этого он проявил свои способности не только как блестящий и необыкновенно смелый воин, а ещё и выделился среди царского окружения и как незаурядный военачальник.
Особенно проявились эти его способности чуть позже.
Тогда, когда Диурпанею захотелось славы и тот начал войну с Римом…
***
Шёл 69 год новой эры. Децебал этот год запомнил очень хорошо.
Прежде всего ему запомнилась ранняя весна того года.
Диурпаней изрядно заскучал и впал в продолжительную депрессию. Охота ему поднадоела, пиры и юные развратные любовницы то же не утешали его больше. Ему всё хотелось и славы, равной его великому предку. И Диурпаней возжелал встать вровень с самим Буребистой. Чтобы его имя хронисты запечатлели на века, и даже чтобы далёкие потомки его бы не забыли. А для этого… конечно же, необходим был достойный противник и необходимо было совершить нечто необыкновенное…
Вот во главе внушительной (почти сорока тысячной армии) Диурпаней и вторгся в пределы Римской империи. Чтобы добыть себе не только богатства, но и бессмертную славу.
***
Поначалу всё складывалось вполне удачно.
Римляне в Нижней Мёзии повсюду отступали и сдавали один город за другим. Даки захватили и разграбили двадцать городов и ещё больше селений, и уже достигли лесистого Гема (Балканского хребта). Но тут подошли основные силы римлян, которые переправились через Боспор, и их возглавлял легат и наместник Сирии Гай Лициний Муциан. У него было под рукой девять легионов. И исход битвы оказался предопределён. Хотя первоначальная атака дакийской конницы на левом фланге вроде бы и сулила удачу, но затем в битву вступили основные силы римлян, и битва эта к полудню превратилась в побоище.
Дакам был нанесён огромный урон, и они вынуждены были откатиться за Данувий.
Единственным дакийским военачальником, проявившим себя с положительной стороны в той битве, оказался Децебал, под которым убило коня, он сам получил три ранения (в грудь мечом, и в плечо и руку пилумом, римским метательным копьём), но выжил и спас многих соратников, выведя их из-под удара, и за это Диурпаней его назначил командиром всех «бессмертных» и сделал тысячником.
Потом было ещё несколько походов против язигов и мелкие стычки в приграничье. А также сражения с кельтами и германцами на Западе царства. Но это всё было совершенно не то, чего по-прежнему так хотелось Диурпанею.
А хотелось ему всё того же. Славы! Славы! И ещё раз славы!
И вот наступил 86 год новой эры…
***
Диурпаней позабыл прежние неудачи и опять вторгся во главе своей армии в пределы Римской империи. И на этот раз, казалось бы, всё для него складывалось намного удачнее.
В первом же крупном сражении даки разбили армию легата Нижней Мёзии Гая Оппия Сабина. Ну а надо сказать, что этот Сабин был не простым наместником провинции, коих в империи было пруд пруди (в некоторые годы, их набиралось где-то за сотню). А за два года до своего назначения, Гай Оппий Сабин разделил с императором Домицианом консульство и только по истечению его был направлен на Балканы.
В сражении с легатом Сабином опять особо отличился Децебал. Именно он собственной рукой нанёс смертельную рану римскому легату и близкому другу принцепса, и это предопределило поражение римлян.
После этого сражения Децебал стал знаменит на всю Дакию. Его славили уже все даки от мала до велика.
А вот его повелитель Диурпаней …
О-о! С этого самого времени звезда царя Дакии Диурпанея стала неуклонно закатываться…
***
Римляне не могли смириться со своим поражением в Нижней Мёзии, и вскоре на Балканах появился Домициан, а с ним и новая большая римская армия. Во главе неё стоял уже префект Претория Корнелий Фуск.
Наученный предыдущей катастрофой он действовал методично и крайне осторожно. И его тактика ведения боевых действий дала результат.
К концу 86 года новой эры Фуск окончательно вытеснил даков за Данувий, нанеся им несколько чувствительных поражений, и тогда, перед лицом уже римского вторжения в Дакию, часть армии Диурпанея взбунтовалась.
Этим тут же пожелали воспользоваться некоторые знатные даки, приближённые к царю, которые метили на его место, однако на удивления всех, и чтобы хоть как-то обезопасить себя и свою семью от поползновений заговорщиков, Диурпаней передал власть не кому-то из ближайших соратников или родственников, а отдал её командиру телохранителей. Уже тогда являвшемуся тысячником Децебалу.
И так Децебал стал новым правителем Дакии и водрузил на голову царскую диадему…
Вот такой у него был тернистый путь на самый верх.
И этот путь его ещё больше закалил.
(Продолжение следует)