Мне в душе копаться неча.
Малахольство – не досуг.
Отрубал в кровавой сече
Много я голов и рук.
Я за русские обиды
Никого не пощажу.
Басурмане будут биты.
Так в лицо врагу скажу.
Глух я к нежностям телячьим;
Ель – шатёр, трава – кровать.
Даже в возрасте соплячьем
Был готов врага карать.
Мать в стране порядок строит.
С верой хочет примириться.
Бог войны чего-то стоит,
Коль дружин моих боится
И булгар, и печенег,
И самодовольный грек.
К вечным ворогам Хазарам
Прихожу, беру всё даром.
Их могучий каганат
Навсегда остепенился;
Не стерпел моих осад
И Руси он подчинился.
С той поры и даже далее
«Волга – русская река».
Очень многие мечтали
В ней омыть два сапога.
Если враг дойти и смог,
То уж точно без сапог.
Приходи как друг, как гость!
Наше варварство и злость
За хмельным столом мягчают.
Интуристы это знают.
Но не ждут конца банкета.
Вспомнил вдруг про то, про это…
Потому, важнее честь,
А совсем даже не месть.
Мне б ещё черту убрать;
Продолжаю доверять…
Византиец хам и плут,
Но … лежачего не бьют.
Коль пощады попросил,
Побеждённый стал мне мил.
На потери я не злюсь
И последним с ним делюсь…
Тот с колен ещё не встал,
А уж гадость замышлял.
Мне б извилистость ума,
Да, противника по силе…
Но союзников-то – тьма.
Так и ждут, когда в могиле,
Будут кости мои тлеть.
Чтоб из памяти стереть,
Всё, что мы завоевали.
Ровно так и поступали
И хорват, и печенег,
И лукавый смуглый грек.
Я ж один, всё сам, да сам.
К тридцати своим годам….
И ещё печаль имею;
Властвовать я не умею.
Сыновьям раздал уделы:
Новый город, Киев белый.
Сам в седло и в чисто поле…
По душе мне звон металла.
Да, хотел земли поболее…
Что, земли мне русской мало!?
Пролетел мой скорый век;
Не вникал в его я смысл…
И какой-то печенег
Пьёт из черепа кумыс…..