Роман «Ромашки на крутых берегах»
Поиск по главам
Часть 16
Петров порывисто выдохнул.
— Мы с Аннушкой побывали у храма, где она видела вас, но строители в тот день отдыхали, мы никого не нашли, а вечером прилетел ко мне посыльный с письмом от сестры. Она умоляла срочно приехать. Мы бросили все, помчались к ней за границу. Скончался ее супруг. Оставил в наследство долги да тяжбы. Она завалила меня своими денежными делами. Сама разобраться уже не могла.
Он снова горько усмехнулся.
— Четыре года жизни потерял там. Но, слава Богу, все разрешилось. А напоследок сестрица вручила мне свою семнадцатилетнюю дочь Варвару и отпустила на все четыре стороны.
Купец потер глаза.
— И вот мы снова здесь. Артель вашу распустили к тому времени, где теперь искать племянницу я не представлял. Уже смирился, попробовал просто жить и благодарить за то, что имею. И просить прощения за все, что сотворил. Понял, что Аннушка мне дана неслучайно. Удочерил ее. Если б не эта девочка...
Матвей Васильевич с отеческой любовью посмотрел на хрупкую Анюту. На бледном лице девушки светился румянец. Робкая ямочка заиграла на правой щеке. Серые глаза повеселели. Она обняла Машеньку, та чему-то звонко рассмеялась.
Александр, не отрываясь, тоже глядел в их сторону.
Петров наклонился к нему и тихо заметил:
— Я видел, как она молится. За всех. И за умерших, и за живых. В том самом храме, который вы когда-то строили. Она верит. По-настоящему. Она всегда пыталась меня утешить. Говорила, что найдем вас. И вот мы нашли.
Купец замолчал. «Голубка» вздохнула, качнулась на волнах, и мирно пустилась дальше.
Александр медленно повернулся к Матвею:
— Я не смогу отдать вам Машу. Это моя дочь.
Его голос звучал тихо и твердо, но на последних словах дрогнул, как перетянутая струна.
— Да, я понимаю, — Петров провел рукой по шее, — отнимать ее не имею права. Просто хочу, чтобы она была счастлива. Тоже люблю ее. И, наверное, гораздо сильнее, чем обычно любят племянников.
Купец вдруг мягко улыбнулся и спросил:
— Трудно, наверное, одному дочь растить?
Александр съежился. Обычно после таких слов за него непременно кого-нибудь сватали, и он привык, как ежик, выставлять колючки и фырчать, иногда даже не очень вежливо. Но в этот момент Маша поцеловала Аннушку в порозовевшую щеку, а та в ответ провела пальцем по ее веснушчатому носику.
Саша ничего не ответил. Пожал плечами и спрятал невольную улыбку ладонью.
***
Зажглись вечерние огни на «Голубке». После ужина Александр вернулся на палубу, на руках у него мирно спала любимая дочка. Он искренне радовался за Ваню, который сегодня напоминал довольного кота. К тому же, только что Матвей Васильевич назвал их всех родными людьми. Саша улыбался.
Сомненья и страхи смыли темные воды, теперь только мирный плеск и свежий ветер мягко обнимали за плечи. Захотелось петь в опустившейся тишине. Не важно что. Но так, чтобы душа развернулась и приняла в себя этот бесконечный поток любви, льющийся откуда-то сверху.
Но петь он не стал: еще Машенька испугается. Только закрыл глаза и вдохнул речную прохладу полной грудью.
— Господи, как же хорошо! — его негромкий голос зацепился за звездный свет и затерялся в темнеющем небе.
Кто-то подошел к нему. Александр открыл глаза и покраснел: рядом стояла Аннушка. А он тут вслух сам с собой разговаривает. Девушка, не глядя на него, протянула теплую шаль и показала на ребенка:
— Вот, возьмите. Замерзнет еще.
Голос как шелест листьев. Когда она помогала закутать спящую девочку, Александр случайно задел ее тонкую холодную руку. В сумерках он не видел ярких пятен, вспыхнувших на ее бледных щеках, но сам как будто обжегся.
— Спасибо вам, — отозвался едва слышно.
Барышня собралась уходить, а ему так хотелось остановить ее... После разговора с Матвеем Васильевичем он понял, что видел ее у недостроенного храма пять лет назад. Та нескладная девочка выросла, превратилась в прекрасную девушку. Сказать ей?
Аннушка и сама хотела что-то произнести, но промолчала.
Тут в памяти всплыли страницы дневника матери, представилась она сама: такая же тихая, кроткая, с опущенными ресницами, как покорный полевой цветок. Остановить. Задержать это сокровище. Такое же огромное любящее сердце нашел когда-то его отец. Александр чувствовал: еще минута такого неловкого молчания и будет поздно. Нужно сказать хоть что-нибудь, и он брякнул:
— А вы Пушкина любите?
Девушка застыла на месте, медленно повернулась и все так же тихо ответила:
— Очень. Особенно «Капитанскую дочку».
Александр улыбнулся:
— И мои родители любили когда-то. И я тоже.
Он заметил, что Анюта снова замялась и опять хочет уйти, но что-то держит ее.
— Побудьте со мной, прошу вас.
В серых глазах в ответ мелькнула испуганная радость.
Александр взял ее дрожащую руку и поцеловал.
— Спасибо вам за Машу.
Тонкие пальцы замерли и сжались в его ладони. А Саша продолжил:
— В ту ночь я едва не погиб. Не мог понять, зачем жить дальше, а потом услышал ее плач.
— Да, я видела вас, — Нюра вскинула на него свои огромные глаза.
Он еще раз поцеловал уже спокойную руку. Скрипевшие поначалу колеса разговора покатились наконец легко и непринужденно. Незаметно оба перешли на ты. Со слезами и трепетом говорили о родных, с улыбкой вспоминали первые случайные встречи.
Матвей Васильевич вышел на палубу за Аннушкой: уже давно она стала самым родным для него человеком, его дочерью. Купец заметил фигуры молодых людей.
«Как самая настоящая семья», — подумал он с тайной грустью, печально улыбнулся и тихо ушел к себе.
У Александра на руках зашевелилась Машенька. Аннушка погладила ее по русым волосам. Девочка приоткрыла глаза и неожиданно потянулась к ней. Сонно пробормотала:
— Не уходи, пожалуйста, нам с тобой так хорошо.
Девушка растерялась, подхватила Машу, но и Александр не выпустил ее. Так они и стояли рядом, вместе держа ребенка. И долго не могли поднять друг на друга глаза. Александр наконец осмелел, поднял голову и, глядя прямо на ее дрожащие ресницы, уже собрался произнести что-то важное. Но тут где-то внизу раздалось довольное мурлыканье: черный кот развалился у его ног.
— Сашка, я думал, ты спишь давно, — откуда-то из темноты послышался голос Ивана.
Анюта вздрогнула, поспешно передала Машу и скрылась из виду с быстротой ветра.
Ваня подошел ближе, похлопал Александра по плечу:
— А говорил, жены у тебя нет, скоро будет, похоже.
Саша чувствовал, что брат улыбается в темноте, но сам насупился и отвернулся.
Все оставшееся путешествие прошло как в тумане. Анюта избегала встреч наедине с Александром, она по-прежнему проводила много времени с Машенькой, но все попытки возобновить разговор ничем не заканчивались. Варвара, напротив, с каждым днем все настойчивей лезла на глаза. В ее обществе было скучно. Саша заметил, что даже общение с братом и Матвеем Васильевичем, с которым они почти подружились, не дает ему чего-то главного. Когда пароход повернул обратно, Александр чувствовал себя опустошенным. Снова появилась тоска, но совсем не такая как раньше. Он не находил себе места.
Машенька как-то вечером в каюте с печальным видом села рядом, обхватила русую головку ладошками и начала качаться из стороны в сторону.
— Ох, тоска зеленая, — слишком серьезно произнес ребенок.
Отец испуганно повернулся к ней:
— Маленькая моя, что случилось?
Маша удивленно посмотрела на него:
— Ничего не случилось. Просто она не хочет разговаривать.
— Кто она? — Александр вскочил и с тревогой потрогал дочке лоб, не заболела ли.
Девочка вздохнула так тяжело, что у него защемило сердце.
— Аннушка. Я так ее люблю, — полным безысходности голоском произнесла Маша, снова обхватила ладошками головку и замолчала.
Александр несколько минут стоял в недоумении, пока не понял, что дочка в точности изобразила его самого. Вот уже несколько дней он вел себя именно так. Стало смешно и одновременно стыдно за свои бесплодные страдания.
Александр схватил Машу, выскочил из каюты и почти сразу наткнулся на Петрова.
Задыхаясь от быстрого шага сбивчиво произнес:
— Матвей Васильевич, позвольте сделать предложение вашей дочери.
Купец кусал губы, то ли пряча улыбку, то ли скрывая волнение. Потом похлопал Сашу по плечу, взял Машеньку за руку и негромко ответил, махнув в сторону каюты девушек:
— Иди, спроси у нее сам. Я с Машей побуду.
Александр растерянно подошел к закрытой двери. Набрал побольше воздуха. Закрыл глаза. Постучал.
Тут же на пороге перед ним оказалась Варя. Она задумчиво оглядела его с головы до ног и милостиво пропустила вперед. Аннушка сидела, закрыв лицо руками. Когда он начал говорить, она вздрогнула.
— Анна Матвеевна, станете ли вы моей женой? — голос сорвался у Александра, он задержал дыхание, потом вспомнил, что вроде в таких случаях встают на одно колено, опустился на оба сразу.
Аннушка отвернулась, закрывая ладонью губы. Было непонятно, плачет она или смеется. Александр боялся вдохнуть. Наконец девушка повернула к нему свои огромные глаза, наполненные счастливыми слезами, и протянула руку. Он жадно схватил ее.
Сзади подошла Варя, обняла их и строго заметила:
— Вы с ней поосторожней. Она у нас нежная. Чуть что, сразу в слезы.
А потом обратилась к Анюте:
— Да не реви ты, говорили ж мы тебе, любит он, а ты не верила.
Продолжение следует