1950-й год. Физик Энрико Ферми обедает с несколькими коллегами возле Национальной лаборатории Лос-Аламоса в Нью-Мексико. Его рубашка колышется на горячем пустынном ветру.
Он смотрит на небо и говорит: "Где все?".
Он говорит о космических пришельцах. Известный как парадокс Ферми, этот вопрос до сих пор не получил ответа. Несмотря на многочисленные анекдотические сообщения, убедительных доказательств существования инопланетной жизни или технологий в нашей Солнечной системе (или, если уж на то пошло, в космосе в целом) нет.
Отсутствие доказательств существования инопланетян может объясняться тем, что их не существует, или тем, что глубина нашей выборки недостаточна для их обнаружения - это все равно что объявить весь океан свободным от рыб, когда в зачерпнутом ведре морской воды их нет. Глубина выборки - это то, насколько внимательно и тщательно мы можем вести поиск. Вопрос Ферми ценен тем, что он сужает круг возможных вариантов до двух: либо инопланетян нет вблизи Земли, либо наши нынешние методы поиска недостаточны.
Эта дихотомия подчеркивает общую проблему в науке: определить, когда глубина выборки достаточна для обнаружения эффекта, особенно если этот эффект не до конца изучен. Например, на протяжении XX века астрономы сталкивались с этой проблемой при поиске планет, вращающихся вокруг других звезд. Тысячи таких экзопланет были найдены благодаря специальным исследованиям с использованием более крупных и чувствительных телескопов, но было время, когда такие поиски были встречены с сильным скептицизмом. Оптимисты полагали, что экзопланеты просто недоступны для наблюдений; пессимисты предсказывали, что если они вообще существуют, то экзопланеты находятся далеко за пределами возможностей любого телескопа. Подобные предположения можно сделать почти в любой области исследований, где данных мало, - в том числе и в поиске межзвездных космических кораблей.
Для многих из нас идея поиска межзвездных путешественников в ближайшем космосе кажется ненужной. Космическому аппарату "Вояджер-2", запущенному в 1977 году, потребовалось 12 лет, чтобы достичь планеты Нептун. Если бы он был направлен на ближайшую звезду, Проксиму Центавра, ему потребовалось бы около 84 000 лет. Проксима находится на расстоянии около четырех световых лет от нас, а Млечный Путь имеет диаметр около 100 000 световых лет. Как в такой огромной галактике мы можем ожидать, что инопланетный звездолет будет пересекаться с нами в пространстве и времени? Возможно, парадокс Ферми не так уж и парадоксален.
С другой стороны, с точки зрения космического времени наша галактика не кажется такой уж огромной. Возраст Млечного Пути составляет около 13 миллиардов лет, а Солнечной системы - около 4,5 миллиарда лет, что означает, что многие каменистые планеты в нашей галактике на много веков старше нашей. Хотя технологическая жизнь, вероятно, чрезвычайно редка по сравнению с бактериальной, если бы она возникла хотя бы на одной планете миллиарды лет назад, такой ранний старт дал бы достаточно времени для разработки межзвездных перемещений.
Прикоснитесь к тайнам прошлого, настоящего и будущего - подписывайтесь на канал!