В прошлом году к нам в компанию устроилась новая сотрудница по имени Надежда. Девушка мне очень понравилась, и я стал всячески добиваться того, чтобы и она стала мне симпатизировать.
Я начал чаще общаться с Надеждой, но по ней было совершенно непонятно, нравлюсь я ей или нет. Как-то нейтрально она со мной разговаривала, хотя порой и подкалывала в ответ на мои иронические замечания. Мне в любом случае было приятно проводить с ней время. Так что на работу я теперь стал ходить как на праздник.
Однажды нам вместе с ней пришлось задержаться на работе на пару часов. Я понял, что лучше момента, чтоб завязать с Надеждой серьезный разговор, не найдешь. И я начал этот серьезный разговор, хотя делал вид, что ничего такого важного не хочу сказать. Просто в нашем с Надеждой общении изначально установился обоюдно-насмешливый тон. Вот таким тоном я и спросилу нее:
— Что ты делаешь сегодня вечером? Она посмотрела на часы:
По Анжелике было совершенно непонятно, нравлюсь я ей или нет. Как-то нейтрально она со мной разговаривала...
— Так уже давно вечер идет... Скоро ночь. А что ты хотел предложить?
— Свидание, — запросто ответил я. Разговор вроде как продолжался в шутливом тоне.
Однако тут Надежда ответила словно бы всерьез:
— Ты думаешь, мы с тобой могли бы стать парой?
— Нуа почему нет? — сказал я, изображая расслабленность.
— Почему нет? — переспросила Надежда. — Да много причин против этого. — Например?
— Например, у нас с тобой слишком разные вкусы, — сказала она.
Я немного опешил, а потом пробормотал:
— А тебя, значит, может заинтересовать только тот, с кем у тебя вкусы полностью совпадают?
— Но это же приятнее, — ответила Надежда, хотя и не очень уверенно.
— Я вот не согласен, — тут же возразил я. — Мне быстро надоедает общение, когда тебе попросту поддакивают.
— Ты споршик, я заметила, — сказала Надежда. — Тебе спорить интереснее.
— Не буду повторять банальность про то, что в споре рождается истина, но...
— ...Но уже ее повторил, — со смехом закончила Надежда.
— Да-да, это ты ловко меня поддела сейчас, — одобрил я.
— Ну не всё же наоборот — тебе меня поддевать, — протянула она. — Хотя у тебя это, конечно, лучше получается. Я вздохнул: — Надя, да я не такой уж насмешник, каким ты почему-то хочешь меня видеть.
— Нет, я тебя никаким не хочу видеть... — начала было она и запнулась. — Ой, получилось практически, что я сказала: «не хочу тебя видеть». Извини, я не это имела в виду...
— Так, значит, ты хочешь меня видеть? — воскликнул я. Ей стало еще более неловко.
— Денис, ну не надо цепляться к словам, — отвечала она, пряча взгляд.
Я сделал вид, что расстроился. — Ну вот... Единственный раз ты хотела сказать мне что-то хорошее, да и от этого сразу стала открещиваться... Надежда недовольно поморщилась и наконец посмотрела мне в глаза: — Да успокойся, ты мне нравишься. Неужели непонятно?
Этого я не ожидал.
— Вот это да! — воскликнул я. — А мне, знаешь, и впрямь было это непонятно. Вплоть до этой секунды. Если только ты не пошутила...
— А что я такого сказала? — пожала плечами Надежда. — Это ведь не какое-то там признание. И оно меня ни к чему не обязывает, имей в виду.
— Конечно, конечно, — закивал я.
А Надежда закатила глаза:
— Ой, Денис, только не делай, пожалуйста, вид, что ты так уж удивлен...
— Но я на самом деле очень удивлен, — сказал я. — Не думал такое услышать.
— Да ты сам посуди: если я с тобой так подолгу общаюсь, то очевидно ведь, что ты не можешь быть мне неприятен.
— Однако ты сама говорила, что мы просто вынуждены общаться, — напомнил я.
— Я так не говорила, — сразу отреклась Надежда.
— Говорила-говорила, — настаивал я.
—Это просто, чтоб ты не так напирал на меня, — наконец созналась она.
— Хочешь сказать, ты делала вид, что я тебе неприятен?
— Такого вида я не делала!
— Ну хорошо - я тебе безразличен?
— Так и есть, ты безразличен, — запросто подтвердила она. — Но не неприятен. Это же совсем разные понятия.
— Эх, — расстроился я, — так хорошо начала, но тут же вернулась на исходные позиции. Испугалась, что ли?
Я начал этот серьезный разговор, хотя делал вид, что ничего такого важного не хочу сказать...
— А на что ты рассчитывал? — фыркнула Надежда. — Что я кинусь тебе в объятия?
— Почему бы и нет... — улыбнулся я.
— Вот когда ты начинаешь так говорить, — сердито сказала она, — ты мне сразу становишься не то что безразличен, а прямо даже...
— ...Отвратителен? — подсказал я.
— Именно так! — согласилась она.
Я запротестовал:
— Прости, Надя, но ты ведь сама меня провоцируешь на подобные высказывания. Что еще можно ответить на вопрос вроде этого твоего про объятия?
— Можно и нужно ответить отрицательно.
— Но это выше моих сил!
Надежда посмотрела на меня со снисхождением:
— У тебя ведь по крайней мере получается на меня не кидаться.
— Я просто не смею, — с улыбкой отвечал я.
— А был бы посмелей, так кинулся бы, что ли?
На это я уже не знал, что ответить, но тут Надежда неожиданно смягчилась.
— Ладно, — протянула она, — извини. Бывает со мной такое изредка — могу нагрубить. Хотя обычно держу себя в руках, как ты знаешь.
— Знаю, — кивнул я, — только не думал, что тебе приходится прикладывать усилия для того, чтобы быть сдержанной. Я, честно говоря, считал, что ты такая и есть.
— Какая — такая?
— Понимаешь, — попытался я объяснить, — только в последнее время стал замечать, что ты на самом деле очень даже открытая и непосредственная. И что ты только строишь из себя... как бы это сказать...
— Говори как есть, — перебила Надежда. — Строю из себя «синего чулка», да?
— Нет, — искренне возразил я, — на «синего чулка» ты бы не стала похожа, даже если б сильно захотела.
— Если это комплимент, то спасибо, — язвительно ответила она.
— Да пожалуйста... А можно серьезный вопрос?
Надежда бросила на меня скептический взгляд: — А ты умеешь задавать серьезные вопросы?
— Всякие умею. Так ты ответишь?
— Ну, во всяком случае, попробую, — пожала она плечами.
— Почему я тебе безразличен? — спроспросил я.
— По многим причинам, — ответила Надежда, немного подумав. — Но одна — самая главная.
— И какая же это? — У меня есть жених. Я никак не ожидал услышать от нее именно это слово — «жених». Она могла бы сказать: «парень». А «жених» прозвучало почему-то неестественно.
Может, Надежда рассчитывала, что против такого аргумента мне нечего будет возразить, но я почти сразу нашел, что сказать.
— Понимаю, понимаю, — медленно проговорил я. — Если у приличной девушки есть жених, то она, конечно, обязана дать понять, что никто другой ее не интересует. Но существует, помоему, такой случай, когда даже приличная девушка может дать отставку своему жениху...
— И что это за случай? — спросила Надежда с притворным, как мне показалось, безразличием.
— Когда она внезапно встретит и полюбит кого-то другого, — отвечал я.
— П-ф-ф, какая банальщина... — разочарованно протянула она.
— Да, это, пожалуй, банальщина, — не стал спорить я. — Тем более что это не наш случай. Точнее — наш, но только с моей стороны... Однако я совсем не этот вариант имел в виду...
— А какой?
— Такой, что вместо жениха ты можешь приобрести мужа.
О, — закатила глаза Надежда, — ты уже и предложение мне делаешь?
— Я не сторонник таких торжественных формулировок, но и впрямь готов предложить тебе руку и сердце...
— Про руку и сердце — это, кажется, еще более торжественно, — заметила Надежда.
— Да, это я так сыронизировал, — пояснил я. — Глупо, наверное.
— С тобой это частенько бывает.
— Вот даже твоя язвительность мне бесконечно мила! — воскликнул я. — Как же мне после этого...
— ...Не отвести меня в загс, да?
— Да, именно так.
— А ты не считаешь, что мне куда логичнее и естественнее сделать мужем своего жениха?
— Не считаю, потому что он этого недостоин.
— С чего ты взял?
— С того, что если б он был достоин, то уже был бы мужем, а не ходил в женихах.
— А может, мы только недавно познакомились? — с усмешкой спросила она.
— Недавно?! — изобразил я изумление. — И он уже жених?
— Ой, да иди ты, — со смехом отмахнулась Надежда.
— Но никаким женихом он не является. Ведь так?
— Какой ты умный, — она покачала головой. А потом сделала паузу, вздохнула и неожиданно призналась: — Конечно. не является... И не может являться... Он ведь женат и с детьми...
Я растерялся. Мне стало ее очень жалко, но я не знал, что сказать. И она сразу замолчала. Я даже подумал — сейчас заплачет...
Наконец я с трудом подобрал слова и произнес:
— Надюша, ну а зачем тебе... такой? Она опять вздохнула:
— Дура я — вот зачем.
— Ну так не будь дурой, — мягко сказал я. — К чему тебе этот женатый, если есть, например. я — свободный?
Надежда с сомнением посмотрела на меня:
— Он вот тоже поначалу говорил, что свободный...
— Надя, я - не он, — твердо сказал я. — Я действительно свободен. Не то что жены — девушки даже нет.
И тут она впервые посмотрела на меня как-то по-новому. Не как на коллегу, а как на потенциального парня или даже мужа.
Не стану говорить, что я тут же ее поцеловал или еще что-то в этом роде. Но лед был сломлен именно тогда. Вскоре Надя по моему настоянию бросила своего женатого, а ещё через какое-то время пошла на свидание со мной.
Теперь мы с Надеждой вместе. И никакие разные вкусы нам не мешают!