Рассказ старого Тополя
сказка-быль
На окраине моего родного села стоит «живой» природный памятник, старый Тополь-исполин. Часто из уст людей слышится: «у Тополя», «к Тополю», и всем ясно, о чём идёт речь. Много лет, никто не знает, сколько, он стоит как часовой на посту. Еще в прошлом веке дерево служило ориентиром путникам, которые добирались во времена полного бездорожья из-за осеннее-весенней распутицы пешком от райцентра до Барышской Слободы, идя вдоль берега Суры нижней дубравой. Поднимаясь по крутом склону к Тополю, приветливо протягивающему навстречу идущим свои ветки, они восклицали: «Наконец-то дома!» , и неважно было, что до своей избы надо было ещё идти и идти …
Все настолько привыкли к этому почти «восьмиэтажному» великану со стволом в три обхвата, что и не замечают до сей поры , что при приближении к нему одних людей он ласково и нежно шелестит своей листвой, других он встречает тревожным скрипом , при виде третьих застывает, и только самые молоденькие, уверенные в своей безнаказанности и поэтому бесстрашные веточки с укоризной покачиваются над головами проходящих мимо...Человек давно разучился понимать язык птиц, зверей и деревьев. Но иногда память предков возвращается к нам и…происходит чудо…Вот такое чудо произошло со мной , когда однажды в какой-то очень сложный период моего бренного существования ноги сами меня привели сюда, к Тополю. Я прижалась щекой к его коре, тёплой, покрытой добрыми морщинками всепрощающей старости, что- то шептала, о чем-то скорбела, а потом спросила: «Сколько тебе лет?» И… вдруг из самой глубины ствола полилась человеческая речь! Тополь заговорил! Его голос напомнил мне старого сказочника Николая Литвинова, которого я так любила слушать в детстве по радио, когда шла передача «В стране сказок». И вот что он мне рассказал…..
«Я не знаю, сколько мне лет. Никто теперь не скажет, специально ли меня посадили или сам вырос из нечаянно залетевшего сюда, на высокий берег Суры, на белом пушистом парашютике семечка. О своём возрасте я сужу по людям, которые приходят ко мне, некоторые часто, других я не вижу десятками лет, но узнаю их, превратившихся из озорных мальчуганов и девчушек в степенных , достойных мужчин и женщин, а иногда в несчастных, одиноких, обездоленных бродяг, у которых за спиной и тюрьма, и сума.
Говорят, тополя долго не живут, многие мои ровесники давно погибли, некоторые сами , некоторых убрали сельчане из-за боязни, что сухие ветки при падении оборвут электрические провода , как это случилось не очень давно, тогда погибли несколько коров , жалобный стон погибающих животных стоял по всей округе, было очень жутко ….
А я живу… Наверное , потому что никому не мешаю и даже помогаю: защищаю от дождя и солнца тех, кто приходит сюда встречать скотину с пастбища.Здесь собираются жители на «сход» обсудить насущные бытовые проблемы…Буйные ветры причесывают мои непослушные кудри, убирая старые сухие ветки, дождь и росы умывают, придавая листьям нежный цвет и терпкий бодрящий запах, молнии щадят , Солнце, Земля и её сыновья- подземные родники питают меня , наполняя мой гигантский организм кипучей жизненной силой, которую я, в свою очередь, отдаю страждущим, у кого в сердце нет места злобе, кто, страдая, проливает горячие слёзы на мою морщинистую задубленную кору…Не все идут за утешением в церковь, как в старые времена. Да и нет её давно, белокаменной красавицы, на моей памяти её разрушили. Я слышал плач верующих, скорбный прощальный звон сбрасываемых колоколов, грохот кирпича. Исчезла колокольня. Всё сравняли с землёй. Но вижу, что до сих пор здесь ничего не построено, пустырь. А по ночам над этим местом простирается лёгкая прозрачная светящаяся мантия, сквозь которую просвечивают звёзды…Чудное явление, может туман, а может эфирные крылья Ангела-Хранителя разрушенного храма…
Я вижу и слышу то, что не могут видеть и слышать люди. Мои веточки на верхушке, самые юные, разговаривают с небом, звёздами, потом поверяют мне небесные тайны. А мои корни узнают и хранят тайны Земли. Небесными тайнами мне заповедовано делиться с людьми, если они нуждаются в этом, хоть изредка, а вот земные тайны –коварные, их я никому не рассказываю. Но человек сам стремится узнать их, не задумываясь о последствиях. Уже несколько лет я наблюдаю приходящих сюда, на берег затона, где, собственно, я и обитаю, людей с какими-то продолговатыми , иногда резко пищащими предметами и лопатами. Они что-то ищут, роют, лица у них хищные, глаза горят от азарта, а когда после безжалостного вспарывания травяного покрова земли, изнурительной работы , не находят то, что искали, слышится ругань и разочарование в голосе. Судя по их разговорам, ищут ценные старинные вещи, может клады, здесь ведь раньше дома стояли, село тянулось почти до дубравы.
Эх, люди-люди! Не знаете вы, что у каждого клада свой хранитель есть, и никакая машинка не поможет вам получить то, что не положено иметь до поры и до времени. Иногда земля отдает некоторые мелочи, или чтобы откупиться, или чтобы вовлечь человека в ещё больший азарт…. Мои корни многое видят. Иной раз сосуд с золотыми монетами под ногами у кладоискателя, и всё равно заступ мимо проходит, в каких-то сантиметрах от него. Смешно и горько. А сколько богатств находится на дне Суры! Глубоко под илом и песком! Но нельзя пока всё это трогать. Почему? Не скажу. Не могу. Одно только знаю: придёт время и всё само выйдет на поверхность Земли. Она будет переливаться от золота и драгоценных камней, бери-не хочу, да не до этого человеку будет.
Сейчас он считает себя главным на земле, словно отделился от всей природы, не жалеет ни животных, ни лес. Наблюдаю, как рубятся деревья, совсем молодые ели, им бы еще расти и расти; где рощи и боры стояли, одни плешины остались, и куда-то всё увозят и увозят. Погибает лес, зверьё без жилья и пищи остаётся, равновесие нарушено-жди беды. Всё чаще люди рассказывают о страшных случаях : то лисы бешеные скот покусали, то змея на человека напала…
Бывает ли мне страшно? А как же…Мы, деревья, цветы, травы-тоже живые, нам тоже бывает больно. Мы служим человеку. Таково наше предназначение. И когда нас срывают, срубают для пользы-мы не чувствуем боли, потому что подошло время и тяжело удерживать свои плоды, не хочется больше расти, хочется превратиться во что-то другое-в тепло, в лекарство, в предмет , необходимый человеку, в этом продолжение нашей жизни, но не в предмет бездушной наживы-от этого мы умираем и пользы не приносим.
…Однажды полупьяные молодые люди развели костёр у моих ног. Я кричал от боли, умолял их потушить огонь, но они пили, хохотали, потом ушли, так и не услышав меня. Огонь погас, но я долго болел и плакал от обиды. До сих пор видны шрамы , залитые моими слезами, которые ручьём лились из порваных огнём соконосных сосудов.
Я боюсь прихода ранней весны, когда кругом горит сухая трава, зажжённая безжалостной рукой человека, мне жаль птиц, которые с криком покидают свои в кустах свитые гнёзда с уже насиженными яйцами, бегут зверьки из своих нор, вынужденные покинуть своё ещё беспомощное потомство или погибают вместе с детёнышами, подчиняясь инстинкту материнства . Я был свидетелем гибели в огне множества моих собратьев,а сколько красавиц сосен и берёз было погублено , среди них была и та, которую я любил. Она росла далеко, мы каждое утро здоровались, беседовали, прощались на ночь..А однажды утром после сильного пожара я увидел её с обгоревшими ногами, со скрюченными от жара ветками, которые раньше были роскошными зелеными косами…Она ещё была жива, прошептала : «Прощай , любимый…». И снова я плакал, надеялся, что она выживет. Но на следующую весну на ней не распустился ни один листочек.
А в давние времена я переживал за детей, которые устроили качели на моих ветках. Когда они взмывали вверх над обрывом, сидя на маленькой дощечке, привязанной тросом к одному из моих сучьев, я старался поймать их своими ветками, чтоб удержать от падения, но бывало,что и не удерживал. Одна малолетка сорвалась и покатилась вниз, плакала сильно, слава Богу, руки-ноги целы оказались.
Вот так я и живу. Иногда беседую с моими родственниками, которые спрятались в глубоком овраге не далеко отсюда, одни верхушки торчат. К ним давно никто не ходит. Только дикие звери и птицы там находят приют в зарослях кустов и бурьяна.
Гляди-ка! Листья стали падать! Осень пришла. Надо к зиме готовиться. Скоро замру до весны. Дай Бог ещё пожить, поглядеть на белый свет, поучить уму разуму молодёжь, что около меня расселилась. Бывает ли мне скучно? Какое там!Птицы приносят новости со всего света, песни распевают, муравьи-трудяги бегают туда-сюда, да и другой живности много. Ты вот тут явилась со своими переживаниями…
Ну, а теперь иди, устал я, лет шестьдесят,наверное, не говорил на человеческом языке. Но иногда это нужно делать. Расскажи людям, что от меня узнала. Может мой рассказ на пользу кому пойдёт….Прощай.
…Я очнулась и не могла понять, на яву или во сне всё это было. Я тихонько погладила шероховатый ствол, попросила: «Эй, скажи ещё что-нибудь!» , прислушалась, только шелест опадающих листьев и тихое поскрипывание были мне ответом. Отойдя на некоторое расстояние, я обернулась и увидела как ветки разом опустились и тут же резко поднялись..Мне стало радостно: Тополь послал мне молчаливый прощальный привет. Я поклонилась ему и пошла, больше не оглядываясь.
А рассказ его я вам передала слово в слово, за исключением того, что было предназначено знать мне одной.
сентябрь, 2015. О.Шеянова. Бар-Слобода.